Второе: раз и навсегда надо покончить с арестами лиц нашего пролетарского класса за мелкие, не носящие государственного характера преступления, как, например, провоз ½ пуда муки, десятка яиц и пр.
Такие дела должны быть переданы местной милиции, или, в крайнем случае, по составлении ЧК протоколов следует отсылать их, не арестовывая виновных, в народные суды.
Третье: необходимо осторожное и вдумчивое отношение к арестам ответственных советских и партийных работников. Тут ЧК должны проявить максимум такта, максимум понимания, что преступления по должности караются строго, но только при наличии этих преступлений. Мелкая придирчивость, раскапывание личной жизни каждого работника, временами преступления, являющегося плодом какой-либо склоки, должны быть отвергнуты ЧК как органом, не занимающимся разбором и слежкой за нравственностью каждого работника. Только доказанные преступления, только такие, не носящие невольный, несознательный характер, а характер злостный, направленный во вред Республике, должны беспощадным образом караться через ЧК.
Задачи ЧК теперь еще больше усложняются, чем прежде. Необходимо перейти от прямых действий к повседневной нелегкой охране революции от ее врагов.
ЧК теперь должны превратиться в орган всевидящий, за всем наблюдающий и доносящий в соответствующие органы об уклонениях тех или иных лиц или органов.
Только в случаях, требующих быстрого, решительного пресечения преступлений, ЧК должны взяться за аресты, высылки и прочее.
Мы уверены, что ЧК обязаны помнить, что только при таких условиях возможна действительно плодотворная и успешная работа органов, имеющих за собой большие заслуги перед нашей революцией, органов ЧК.
Мы еще раз должны напомнить, что за неправильные и бессмысленные аресты будут нести ответственность председатели.
Председатель ВЧК Ф. ДзержинскийСекретарь Н. МещеряковЦАФСБ. Ф. 66. On. 1-Т.Д. 28. Л. 271.Циркулярное письмо ВЧК № 4.О взаимоотношениях чрезвычайных комиссий с трибуналами
17 апреля 1920 г.
Совершенно секретно.
Всем губчрезкомам, особотделам и РТЧК.
Дорогие товарищи!
Выход настоящего циркулярного письма совпал с необходимыми переменами в деятельности чр. комиссий. Дело в том, что в связи с опубликованием основного положения о трибуналах («Известия ВЦИК» от 27 марта 1920 г.) предлагается всем губчека принять к неуклонному исполнению нижеследующее:
1. Выделить из состава местной коллегии губчека и представить на утверждение местного губисполкома одного товарища для постоянной работы в составе местного губтрибунала. Выделяемый товарищ должен быть в курсе всех проходящих через коллегию законченных следствием дел, ввиду чего желательна его тесная связь с секретно-оперативной частью. При невозможности установления его персональной связи с этим отделом устанавливается его обязательное присутствие на всех заседаниях коллегии, где решается вопрос о дальнейшем направлении дела.
2. При рассмотрении всякого законченного следствием дела в коллегии губчека последняя может давать ему в дальнейшем одно из следующих трех направлений:
а) как общее правило, в народный суд;
б) в трибунал в порядке подсудности, согласно признакам, указанным в ст. 2 Основного положения;
в) в порядке административного разрешения и заключения виновных в лагеря принудительных работ в порядке примечания к ст. 1 Основного положения.
При решении вопроса о направлении дела в трибунал или в народный суд местные работники ЧК должны иметь в виду, что Основным положением для громадного количества проходящих через ЧК дел установлен один признак, а именно: насколько крупным представляется данной коллегии то или иное спекулятивное деяние или то или иное должностное преступление, т. к. дела контрреволюционные или поступки должностных лиц, дискредитирующие власть, безусловно, отнесены к ведению трибуналов, а не народных судов. Закон не ставит затем никаких иных признаков при определении того, что именно является «крупной» и что «некрупной» спекуляцией или должностным преступлением. Коллегии ЧК в этом случае закон предоставляет, таким образом, полную свободу.
Принимая, однако, во внимание, что по духу того же закона коренным отличием трибунального суда от суда общего должны быть (к этому новый закон дает трибуналам полную возможность): необычайная быстрота, во-первых, и необычайная суровость, во-вторых, где подсудимый имеет минимум прав и где его интересы сознательно приносятся законом в жертву интересам целого, местные товарищи должны руководствоваться при определении того, какое дело заслуживает рассмотрения в трибунале и какое в народном суде, исключительно признаками:
а) важности дела,
б) размера сделки,
в) на какие именно товары, по степени их необходимости для Советской республики, заключена сделка и
г) как была совершена сделка, т. е. имели ли место одновременно с ней отягчающие обстоятельства: подкуп, подлог, многократность аналогичных предыдущих сделок, совершенных тем же лицом, товары, происходящие из советских складов, и, наконец, наличность ряда местных условий, вызывающих в данной местности особо суровую репрессию по отношению именно к этому роду сделок.
Все то, что, по мнению товарищей, должно заслуживать сугубой репрессии, должно направляться ими в трибунал.
Одновременно, однако, товарищи должны иметь в виду следующее обстоятельство. Закон предоставляет трибуналу право проверять данное постановление коллегии ЧК путем рассмотрения в распорядительном заседании, при докладе дела, вопроса принять или не принять его к своему производству или направить его в нарсуд, причем в этом последнем случае закон требует от трибунала мотивированного постановления. Закон одновременно запрещает кому бы то ни было жаловаться на это постановление. Таким образом, решение трибунала является окончательным.
Установление этой второй инстанции является вполне целесообразным для того, чтобы не засорять трибунал мелкими делами и в то же время дать ему возможность подняться на должную высоту суровой и неуклонной репрессии. Член коллегии губчека, входящий одновременно в состав трибунала, должен в этом случае явиться той живой связью обеих коллегий, которая поможет установить между обоими учреждениями теснейший контакт и тем изжить наконец до конца тот антагонизм и ведомственные трения, которые до сих пор наблюдались между обоими учреждениями. Трибуналы и ЧК в идеале должны представлять собою единый орган борьбы. В идеале поэтому мыслится, в конце концов, такой момент, когда первая инстанция разрешения вопроса о направлении дел, в конце концов, сведется к минимуму, и этот вопрос как вопрос исключительно судебный, ибо подсудность трибуналу есть уже ограничение в правах и почти всегда предполагает наказание, полностью будет передан только трибуналу, но, пока этого нет, товарищи члены коллегий ЧК и трибунала должны заботиться: во-первых, о том, чтобы всегда полностью изложить в трибунале мотивы, по которым ЧК стоит за направление дела в трибунальном порядке, и, во-вторых, проводить ту же линию неуклонной репрессии в самом трибунале, подымая этим его на должную высоту.
Товарищи эти, однако, равным образом должны знать, что последнее может полностью удаться только тогда, когда они, правильно поняв задачи трибунала как исключительного и сурового суда, будут всегда знать докладываемое дело и этим помогут как судьям трибунала, так и остальным работникам ЧК применять суровую репрессию там, где она действительно должна иметь место, где вина полностью доказана и где суровость приговора, не вызывая протеста присутствующей при рассмотрении дела аудитории, и принесет то, что должна принести, т. е. изоляцию действительно вредных элементов и устрашение остальных.
Суровая репрессия, постоянно применяемая, всегда теряет свою остроту, а при наших частых амнистиях делается, сверх того, смешной.
Ставя все это на вид товарищам, Президиум ВЧК полагает, что товарищ, призванный из среды коллегий в состав трибунала, оправдает оказываемое доверие и действительно положит много труда на то, чтобы оба органа оказались на высоте. Строгое соблюдение требований закона и серьезное, деловое отношение к делу должны в этом случае быть для него руководящим мотивом.
В порядке административного разрешения опубликованный закон дает возможность направлять как все то или иное дело целиком, так и часть его в отношении отдельных обвиняемых.
Закон устанавливает в этом отношении два признака:
во-первых, категорию дела, именно дела по обвинению тех или иных лиц в нарушении трудовой дисциплины, дела по обвинению их в нарушении революционного порядка или угрозе этому порядку и дела по обвинению в паразитическом и, следовательно, нетерпимом в республике трудящихся существовании;
