затылке, по-детски слегка припухшие губы, аккуратный прямой носик. Её правильное, юное лицо можно было бы счесть безумно красивым, но вот очки… Грубоватой оправой и очень тёмными стёклами они напоминали очки для слепых, а может таковыми и являлись, и портили всё впечатление. Роме захотелось убрать их и увидеть глаза девушки. Он машинально поднял руку и качнул ладонью на уровне её глаз. Она мило, но с оттенком грусти, улыбнулась и мелодично, слегка растягивая слова, произнесла:
— Не бойтесь, я не слепая. Мне нельзя яркий свет, поэтому очки. Извините.
Её голос прозвучал для него так, словно, произнося слова, она играла на каком-то неизвестном инструменте. Роман смутился, отдёрнул руку и почувствовал себя полным идиотом.
— Я — Рома, — представился он, желая продолжить разговор, чтобы слышать этот голос.
— Даша.
— А вы с Геной…
— Мы брат и сестра.
— Хорошо, проходи. И прошу, перестань выкать и извиняться. У нас так не принято.
— Поняла, не буду.
Он проводил её и усадил в кресло, где до этого сидел сам. Ребята уже перекинулись новостями и, судя по тому, что Гена сидел с настороженно-огорчённым видом, Миха успел сообщить ему о смерти Игоря,
— Мои соболезнования. Не знал. Не общались после четырнадцатого года, — глухим голосом произнёс Гена, когда Роман появился в гостиной.
— Спасибо.
Рома стоял в дверях и, по правде, не понимал, о чём говорить с гостями. Он с трудом вспомнил Гену, вспомнил его папу, с которым был знаком его отец, припомнил, что их семья давным-давно уехала куда-то к родственникам. А оказалось, Игорь не терял с Геной связь. После четырнадцатого года, четырнадцатого…
— Вы что, с Украины? — наконец дошло до Ромы.
— Ну ты даёшь… — удивлённо развёл руками Миша. — Конечно. Они же в двухтысячном в Донецк перебрались. Там их отцу большой дом в наследство достался, и работа нашлась. Дашка мелкая была, она нас не помнит, а ты-то Генку — должен.
— Гену смутно помню, и отца его. Он, кажется, в «Метрострое» работал, заходил к нам. Но мне восемь было. Я бы и тебя, Миха, не помнил, если бы ты практически не жил у нас.
Миша пропустил мимо ушей его шутку, повернулся к Гене, хлопнул его по плечу и спросил с грубоватой прямотой, на которую способен был только он:
— Ну, и чего вас сюда занесло? Надоело в Хохляндии?
— И это тоже, — Гена вздохнул и после небольшой паузы продолжил: — У Даши проблемы с глазами. Мы приехали на консультацию. Только с жильём накладка получилась: я квартиру снял через интернет, но, похоже, нас кинули.
— Разберемся! — заверил его Миха. — С жильём решим. Хотите — в мою хату заселяйтесь, а я у Ромки пока перекантуюсь. Помнишь, Генчик, где бабуля моя жила?
— Нет! — резко воскликнул Рома, так что все невольно вздрогнули от неожиданности.
Он не понимал, почему, но ему вдруг очень захотелось, чтобы ребята остались здесь, в его квартире.
— Нет, — повторил он уже спокойнее. У тебя там тесно, по-спартански, а Даша должна жить в нормальных условиях.
Миха лукаво посмотрел на него, но спорить не стал, хотя и не был согласен насчёт спартанских условий. В его квартире имелось всё, что нужно для жизни: кухонная техника и телевизор последней модели, и интернет, и сантехника на уровне, и даже приличный ремонт. Площади маловато и кухня тесная — это да, но для него одного вполне достаточно. Он ещё раз взглянул на Рому, затем перевёл глаза на девушку, хитро скривился и согласно кивнул.
— Ну да, согласен. Да и район у меня не того.
— А что не так с районом? — удивился Гена. — Я помню…
— Забудь всё, что помнил, — усмехнулся Миха. — Здесь всё поменялось. Сейчас мой район чуть не самый шебутной в городе. Пацаны дурные стали, не то что мы в своё время.
Рома зыркнул на друга, но решил не открывать диспут по поводу того, какими были они, и какая за ними катилась слава в своё время.
— Всё, решили, — подвел он итог. — Будете спать в моей комнате. Там кровать большая, думаю, нормально разместитесь. А я в комнату брата переберусь. У меня там небольшая музыкальная студия, но места навалом.
— Спасибо, мы ненадолго. Как только снимем квартиру в Москве, сразу съедем. День, два.
— А чем тебя у нас не устраивает? — набычился Миха.
— Мы в институт Фёдорова приехали. Хотелось где-то поближе к нему квартиру снять.
— А мы, типа, не рядом. Полчаса на машине, — заявил Миха.
— Если на машине или такси, то да. Но, честно говоря, у меня денег впритык, — почесал затылок Гена.
Рома вначале удивился, что Мишка знает, где находится центр Федорова, но тут же вспомнил, что у него в своё время были проблемы с глазом и он лечился, по-видимому, в этом самом институте. Решив положить конец спорам, Рома безапелляционно заявил:
— Остаётесь у меня. С машиной решим, с деньгами тоже. Давайте располагаться. Кстати, есть хотите? Правда, у нас не густо. Кто-то сожрал почти все припасы.
Он недовольно покосился на Мишу, тот мгновенно подскочил с дивана.
— Так это я сейчас. Мигом сгоняю в дежурный. Он тут за углом.
— Да у нас еды навалом, — остановил его Геша. Мы на пару дней затарились, чтобы по приезду в магазин не бегать.
— А накатить за встречу?
— И накатить есть, — заверил гость.
— Тогда накрываем! — потёр ладони Миша, который, похоже, успел проголодаться после званого ужина.
Рома посмотрел на девушку и понял, что она засыпает, или уже заснула под монотонную речь мужчин. Её неподвижная поза и опущенная голова явно говорили именно об этом. Он приложил палец к губам и кивнул в её сторону. Ребята дружно обернулись, и Гена жалостливо поморщился.
— Мы трое суток добирались. С поезда на поезд. Вымоталась.
— Самолеты не летают от вас?
— Не летают. Да ей и нельзя летать. Контузия глаз.
— Контузия?! — удивился Миха. — Это где её?
— У нас война идёт, Миша, если ты не в курсе, — серьезно напомнил Гена.
— Она воевала, что ли? — не унимался Михаил.
— Давайте её уложим, потом расскажу.
Рома прошел в свою комнату, содрал бельё с кровати, быстро застелил чистое, а когда вернулся в гостиную, там оставалась только Даша, мирно спящая в глубоком кресле, свернувшись калачиком. С кухни доносилось позвякивание посуды и негромкая речь друзей. Через минуту в дверях появился Гена. Он вопросительно посмотрел на хозяина квартиры, тот утвердительно кивнул. Парень поднял спящую сестру на руки и понёс в спальню. Рома, словно заворожённый, затаив дыхание наблюдал за этой процедурой — ему вдруг захотелось быть на месте брата
