За время моей экзекуции мельком поглядываю за тот самый столик, отметив, что сегодня он не настолько угрюм, чем был в нашу последнюю встречу. Общается с ребятами, отвечает на мой взгляд, не убивая им, а просто подолгу глядя. Задумчиво? Как-то по-новому, что ли.
— Пойдем, чего замерла? Еще не поздно, можно посидеть часик-другой.
И я соглашаюсь. Не потому, что она просит, просто стало интересно, что же изменилось в нем. А ведь я слукавила тогда, сказав, что забиваю на данную ситуацию. Стоило его увидеть, и моя уверенность улетучилась.
— Рад тебя видеть, детка, — пьяно мурлычет в ухо Корень. — Тебя давно не было, я уж было подумал, что ты нас насовсем покинула. Соскучиться успел. Очень.
— Правда, что ли? — Отчего-то смешно. Будь я трезвая, то закатила бы глаза и отослала его подальше. Но… Сейчас я просто поддерживаю бессмысленный разговор с не интересующим меня человеком.
— Конечно. Я даже твой номерок пытался выбить у Верки, только она, сучка, не ломается никак. Так бы я уже давно или наведался в гости, или, как минимум, позвонил бы тебе, радость моя.
— Какая гадость, — смеюсь чуть громче обычного. Откровенно развлекаясь тем, как он пытается меня клеить. И не устал?
— Обижаешь, — строит обиженную гримасу, вызывая теперь не только мой смех.
— Что, Лин, этот осел не теряет надежды? — спрашивает, сидевшая неподалеку, одна из тех самых вульгарных девок. Только теперь они кажутся куда приятнее и не вызывают отторжения. Оказалось, секрет прост — чтобы общаться налегке с этой компанией, достаточно неслабо налакаться.
— В точку. Не теряет, — киваю, посмеиваясь.
— А ты не обращай внимание, он, как муха, жужжащая над ухом, почти безобиден, хоть и назойлив. — Корень, услышав, делает вид, что ранен в самое сердце, а все, с одним единственным исключением в лице Лёши, начинают весело подначивать его и поддерживать эту тему.
— Я привыкла мух прихлопывать одним четким смертоносным движением, — прищурившись, поднимаю руку повыше, а после звонко ударяю ладонью по столу. Смех становится громче. А концентрация алкоголя в моей крови, словно еще больше. Я и правда перебрала. Снова.
— Ауч, женщина, это же больно, — ужасается Корень, а после заливисто смеется. — Ты опасная штучка, но я люблю таких, ох, как люблю… — напевно протягивает следом.
— Ты любишь все, что имеет вагину между ног, — вставляет Лёша свои пять копеек в разговор, тем самым поднимая еще выше градус веселья. И забирая мое внимание на себя.
Глаза в глаза. Я пьяная и бесконтрольно улыбчивая, и он как стеклышко трезв, серьезен и отрешен. Что же способно разбить это леденящее кровь спокойствие? Или кто? Как эта неприступная скала вообще могла быть когда-то жената?
После посещения дамской комнаты, вернувшись в зал, отмечаю, что свободное место за столом только возле Лёши. Насмешка судьбы или счастливое стечение обстоятельств?
— Ты был женат, — упав рядом с ним, первое, что говорю ему.
— Бинго.
— Как она выдерживала тебя, мне вот интересно.
— Молча, — отвечает, отведя глаза, и обводит взглядом помещение. Показывает свою крайнюю незаинтересованность.
— И как, успешно?
— А я думал, ты оставила эту идею.
— Какую? — приподнимаю бровь. — И ты думал? Обо мне? — фальшивое удивление.
— Залезть ко мне в штаны, — на последующее предпочитает не отвечать. Загадочный сукин сын.
— Это, конечно, очень заманчиво, но не настолько, чтобы я болела этой идеей.
В ответ ничего. Опять глухая бетонная стена. Неисправимое дерьмо. Утомляющее.
— Дай-ка я угадаю, вы развелись потому, что ты бесчувственный и вечно недовольный? — отступать не желаю. Тормоза давно заклинило.
— Ты меня не знаешь.
— Ты не позволяешь узнать.
— Может, я просто не хочу? — поворачивается, и мы практически сталкиваемся носами. И я понимаю, что с каждой своей репликой придвигалась к нему все ближе. Идиотка.
Ответить мне нечего. Время уже около одиннадцати вечера, завтра на работу, и мне в экстренном порядке нужен душ, а после сон. Потому молча встаю. Киваю Вере, что ухожу, и направляюсь, пока меня не заметил Корень и не докопался напоследок, к выходу. Настроение становится заметно хуже, чем было еще полчаса назад. Раздражение накатывает удушающими волнами. Желание придушить ЕГО становится все более навязчивым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вызываю такси. Безрезультативно пытаюсь отыскать пачку сигарет в сумке. Всего одну, чтобы снять напряжение, а то я рискую наброситься на водителя, чтобы спустить пар.
Сигарет как назло в сумочке нет. Такси едет слишком долго, или ожидание становится настолько мучительным, не знаю. Зато четко слышу, что ко мне подъезжает байк. Все ближе и ближе. Поднимаю глаза и вижу, как напротив меня, примерно в метрах пяти, останавливается Лёша и смотрит молча своими бессовестными глазами. И как это понимать? Как предложение подвезти? Или просто решил устроить битву взглядов, перед тем как уехать? А может, ждет, что я начну напрашиваться, дабы в который раз бортануть меня?
Долгие несколько минут проходят в этой немой сцене. Такси до сих пор не приехало. Стоять на каблуках сил никаких нет. Потому я просто направляюсь к нему. Беру предложенный шлем, усаживаюсь сзади и скорее из вредности, чем по необходимости, не просто обнимаю его, а пролезаю руками ему под майку, устраивая руки на голом торсе. Слегка впившись ногтями.
Руки, настолько давно желавшие его коснуться, удовлетворенно и даже жадно проходятся по его груди. Спускаются ниже, к животу, отмечая его хорошую физическую форму. Плевать, что ветер немилосердно проникает под блузку, и это действительно холодно. Совершенно неважно то, что мне неудобно в долбанном шлеме. Наслаждаюсь минутами вседозволенности. Хочется содрать шлем со своей головы и уткнуться лицом в его спину. Дышать им. Слушать биение сердца…
Словно чертово наваждение, изнуряющая пытка его тела рядом и рев мотора в ушах. Пьяно смотрю по сторонам, отмечая, что еду точно не домой. Мой адрес он не знает стопроцентно, и в том, что он его не спрашивал, я уверена. Куда же тогда он меня везет? И главное, с какой целью?
Едем мы не в пример долго, подозреваю, что куда-то в центр города. За время дороги позволяю себе пошалить, трогая его практически везде, порой касаясь провокационно его бедер. И тогда чувствую, как он ускоряется. Эта езда, словно прелюдия. И я наглею потому, что он не может меня остановить или запретить.
Подъезжаем к какому-то мотелю. Мотор глохнет. Снимаем шлемы. Осторожно слезаю, чуть качнувшись, пытаясь устоять на непослушных ногах. Жду его.
Не понимаю, что меня ожидает. И не хочу знать на самом деле. Отдаюсь моменту, плыву по течению, лишь наблюдая, куда оно меня несет.
Ресепшн. Ключи от номера в его руке. Пара минут молчания в лифте. И вот мы уже у нужной двери.
Кромешная темнота встречает нас в номере. Штора, гоняемая ветром, извивается. Цветочный запах ударяет в ноздри. Скидываю туфли, выдохнув с облегчением. Ноги тонут в пушистом ковре, который приятно щекочет уставшие ступни. Все напоминает какой-то фильм для взрослых. Когда двое, охваченные страстью, бегут в ближайший мотель и придаются разврату. Только вот он не спешит.
Бросает ключи на прикроватную тумбочку. Стягивает с себя футболку. Расстегивает ремень и достает его из пояса джинсов.
— Душ? — первое, что я слышу за последние полчаса. Странный вопрос. По меньшей мере, непонятный, ибо я, конечно, догадываюсь, что последует дальше, но не уверена, зная его отвратительный характер.
— От меня дурно пахнет? — вздергиваю бровь.
— Твое право, — пожимает плечами, разворачивается, на ходу расстегивая, а после и вовсе снимая джинсы, скрывается в ванной. Двери не запирает, более того, он даже не прикрывает их. Демонстрация?
Осматриваюсь. Отмечая, что здесь очень комфортная и уютная обстановка. Не то чтобы я частый гость подобных мест, но не заметить, что здесь все пахнет деньгами, нельзя.
Решение приходит само собой. Если он пошел в душ, то что мешает мне пойти к нему?
