«Проклятые, проклятые, проклятые» -
Вслед нам кричат.
«Кто же ты, кто же ты, кто же ты?…»
Губы молчат.
«Где ты находишь покой?»
Там, за рекой.
В пыли и тумане лишь серые тени
скользят.
Тихо. И звуки стали ярче, объемнее.
Ночные дороги — не реки, и звезд не
видать.
Я всадник пути, и вообще-то,
наемный солдат.
Но я не имею возможности просто
устать.
Устать от звенящих клинков и
разрубленных тел,
От крика «вперед!» и приказа «ни
шагу назад!»,
И кроме войны, я уже ничего не
успел…
Я воин дороги, наемник и просто
солдат.
Наемники молчат, ловя каждое слово — про них не так много песен, а ТАКАЯ, так вообще — единственная.
Над нами лишь черные вороны застили свет.
И кровь отирая с меча, ты
вздохнешь: «Повезло…».
А бой этот длится почти уже тысячу
лет,
Но с нами пока что удачи дорог колесо.
Вернемся, как раньше, туда, где,
конечно, не ждут,
Но где не прокисло вино и не
кончился хлеб.
Заплатим, и там нам, быть может, по новой нальют.
И снова в дороге мы встретим
рассвет. (2)
Музыка стихла, а они все молчат. Каждый вспоминает свое.
— Искра!
— А?
— Что дальше?
— Дальше? Дальше все как всегда — непокорных ведь, не любят. Черного Менестреля сожгли.
Диана ахнула.
— Сжечь-то сожгли, но говорят, что его дух до сих пор бродит по Ориенскому лесу и холмам и его даже — очень редко — можно услышать.
Лексий наконец-то подал голос:
— Искра, не вздумай подобную страшилку на ночь рассказать, а то наша Диана точно не уснет!
— Обязательно расскажу! К Ориену мы как раз вечером и подъедем.
— Вредная ведьма!
— Блохастый половик!
Лексий махнул рукой и отвернулся. Вытянуть из него даже ругательство было невозможно. Зато я припомнила еще пару баек, правда подвергла их жестоким изменениям, потому как первоначальный вариант был не особо приличным и цензурным.
К Ориену — славящемуся своими сказочными землями, просто рай для крестьян — мы добрались едва начало смеркаться. Добрались бы раньше, но ведь грех мимо картофельного поля проехать! Не знаю, как Лексий, а я на кашу уже смотреть не могла.
— Искра! Ты ведь грабишь честных крестьян!
— Граблю, — согласилась я, подкапывая очередной куст, но кашу ешь сам!
Лексию ничего другого не оставалось, как смириться и тихо стоять на стреме, не взывая к моей совести. И правильно — совесть у меня может и есть, но я с ней не знакома.
На этом мои издевательства над блохосборником не закончились.
— Я?! Картошку?! Чистить?! — возмутился Лексий.
— Ты-ты! Нам некогда.
После пяти минут препирательств Лексий сдался и вооружился ножом, но с таким зверским видом, что у меня возникли смутные подозрения — а не мою ли рыжую голову представлял оборотень, на месте каждого клубня?
Пока мы возились с ужином совсем стемнело. Мы-то привычные, а вот девчонке было не по себе, всё-таки зря я страшилки травила. Да ещё, как на зло, вдалеке завыли волки.
— Лексий, тебя родня зовет! — не удержалась я.
Странное дело: Лексия — живого, настоящего оборотня — Диана не опасаться, а детскую страшилку — Чёрного менестреля — боится до дрожи.
Лексий на мои попытки вывести его из себя стоически не реагировал. Интересно, его на долго хватит? Я ж любопытная, я выясню.
От нечего делать стала шнуровать сапоги потуже — мне первой дежурить.
Диана что-то рассказывала оборотню, я не вникала, сосредоточившись на сапоге и собственных мыслях. А зря. Могла бы увидеть его раньше, а не очнуться, когда Диана вдруг умолкла на полуслове.
Подняла голову встретившись взглядом с абсолютно черными глазами. Приплыли.
— Мир тебе, ведьма!
Я-то знала, что бояться нечего, но Диана… И Лексий, который недобро потянулся к ножнам.
— Погоди! Он… Друг.
Оборотень моих взглядов не разделял, но меч отложил.
— I que la pau, Juglar Negre! (3)
__________________________________
1 — Дэн Назгул — «Чёрный Менестрель»
2 — Джем — «Наемники»
3 — И тебе мир, Чёрный Менестрель!
Глава 10. — Больно? — Нет. Пусто
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Раскаленным солнцем сжигает кожу,
Ветер сушит слезы и ранит веки.
Ты героем был, стал теперь
ничтожен,
Ты ушел в закат, ты ушел навеки.» (1)
— Да, не стоит… Хватать оружие. Я с миром. Да и, вроде как — «дух бесплотный, порождение непроглядной Тьмы, носитель всех пороков за раз и прочее, прочее, прочее…», — Черный Менестрель, а именно его принесло к нашему костру, улыбнулся.
Улыбка мало походила на приписываемый ему злобный оскал. Опять наврали.
— Но не смотря на весь этот бред людской, я с миром.
— Дух? С миром? — недоверчиво переспросил оборотень.
— Ну да, а вы бы хотели, чтоб я пришел и порубил вас на салат, принеся в жертву Тьме и восхваляя Марва?
О, призрак с чувством юмора! Однако!
— С-с-спасибо, дяденька, но н-не н-надо, — пискнула из-за спины Лексия Диана.
— Да? Зря, забавно бы вышло.
Менестрель не только был с чувством юмора, но и выглядел вполне канонично — Черная рубаха и плащ, с серебряной пряжкой, черные штаны, заправленные в высокие сапоги со шнуровкой до колена, темные волосы, перехваченные на лбу кожаным ремешком и черные, бездонные глаза. А за спиной вечная гитара, разумеется тоже черная.
— Давно легенды помогают простым смертным? — ехидно осведомилась я.
— Это вы-то простые смертные?
— А что? На избранников Светлой Богини мы мало похожи, — не удержалась я.
Лучше бы молчала, а не выслушивала на родном альваррэне:
— Оборотень и альва? Хороши «простые» да еще и «смертные»!
Моё счастье, что Лексий не в зуб ногой на альваррэне!
— Ты… Альва?
— Альвар. На половину. Что тоже послужило в пользу моего сожжения.
А ты не знала?
— Нет. В наших легендах этого не было. И перейди на лавийский уже, оборотень нервничает.
— Ты за него уже переживаешь? — вскинул брови Менестрель, но на лавийский перешел.
— Может поговорим о ваших проблемах, а не о моей родословной?
Лексий, молча изучающий Менестреля, наконец отмер.
— Зачем ты пришел?
— Помочь, — пожал плечами дух.
— Что ты попросишь взамен?
Я ухмыльнулась, но вмешиваться не стала. Дело в том, что в Лавии есть поверье о том, что нечисть, предложившая помощь, требует оплату, которую нужно оговаривать сразу. Бред, конечно. Никто ничего не просит, но это я — альва — про это знаю, а Лексий — нет.
— Да ничего. Что с вас брать? Душу? Да я повешусь с вами, через два дня. Ну, когда вы в сто восьмидесятый раз разругаетесь — точно.
— Откуда…
Менестрель отмахнулся.
— Я все знаю, что мне нужно. А помогаю вам потому, что слишком много у вас дел впереди и там, — Менестрель кивнул, показывая, что «там» — это небо, — не хотят, чтоб вы погибли во цвете лет.
— Это ж по какой причине?
— Марв их знает, — пожал он плечами, — еще вопросы есть?
— Ага. Как к тебе обращаться? Черный Менестрель?
— Не стоит, — лучезарно улыбнулся дух, — слишком мрачно и торжественно. Когда-то меня звали Эстрѐллом. Так и зовите. Так вот, о ваших проблемах. Знаете, не иначе вас сам Марв свел! Два врага Риена (кровных врага, прошу заметить!) — идеально дополняющих друг друга!
Мы с Лексием переглянулись.
— Да, характер у обоих не сахар, ну это и к лучшему. Могу вас поздравить, ребятки! Риену ваш союз поперек горла. Да, волк, тебя выследили после Вильвы, да только ведьма хитрее оказалась. Кстати, Искра, попрощайся со своей избушкой — спалили её, со злости.
— Погоди, — перебила я, — давай толком!
Лексий не дал Эстреллу и рта раскрыть.
— Что непонятного? Я плохой воин — напал на Риена у городских ворот Вильвы. Его туда занесло по торговым делам. Подкараулил, но охрана… Я перекинулся и ушел. Шел, покуда сил хватало, дальше ты знаешь, — он помолчал, — я ведь просил тебя, чтоб ты ушла…
