Ева последовала за братом, но на пороге кухни резко остановилась.
Заметив её присутствие, Томашевский обернулся.
– Что-то случилось?
Девочка переступала с ноги на ногу и сжимала пальчиками край своей футболки.
– Ну, говори, – Томашевский внимательно посмотрел на неё.
– А ты зайдёшь ко мне перед сном, чтобы поцеловать меня на ночь?
– Что сделать? – Томашевский слегка недоуменно на неё посмотрел.
– Мама и папа всегда целовали меня на ночь перед сном.
Эльдар перевёл взгляд на улыбающееся лицо Игоря.
– Хорошо, дорогая, я зайду к тебе перед сном, обещаю.
Когда девочка с улыбкой вприпрыжку покинула кухню, Томашевский снова посмотрел на своего помощника.
– Нет, Игорь, вы слышали это? Я должен каждый вечер, оказывается, целовать её на ночь перед сном.
– Эльдар Станиславович, это нормально. Она ведь девочка и ей хочется тепла и нежности.
– Ты считаешь, что я способен дать ей это?
– Но у вас теперь нет другого выхода. Ведь теперь они ваши дети. А дети иногда требуют в чём-то ломать свою жизнь и подстраивать её под них.
– Ты так много знаешь об этом, словно воспитывал сам. Ведь у тебя нет своих детей.
– Вы правы, у меня нет пока своих детей. Но я из многодетной семьи и что такое воспитывать младших, знаю не понаслышке. Так что я думаю, если вы хотите завоевать их доверие и сердца, вам нужно в чём-то менять себя.
Томашевский тяжело вздохнул.
– Лишь бы справиться со всем этим достойно, – он поднялся на ноги и медленно направился на выход из кухни. – Спасибо за ужин, Игорь. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, – Кравцов с улыбкой смотрел в спину своего босса.
Потушив свет в коридоре на втором этаже, Томашевский приоткрыл дверь спальни Евы и заглянул внутрь комнаты.
– Можно к тебе? – обратился он к ней тихо.
– Заходи.
– Как тебе твоя спальня? Понравилась?
– Здесь очень красиво. У меня никогда не было такой комнаты.
– Если тебе будет нужно ещё что-нибудь, ты мне говори, хорошо? – он присел с ней рядом и погладил её по волосам.
– Можно сказать прямо сейчас?
– У тебя появилась просьба?
Ева молча кивнула.
– Говори, конечно.
– Мама обещала, что когда я пойду в первый класс, она меня отдаст в балетную школу. Я уже несколько лет мечтаю о танцах и в детском саду немного занималась хореографией с педагогом.
– Именно поэтому ты и не расстаёшься с этой плюшевой балериной в лягушачьем образе? – Томашевский улыбнулся.
Девочка сжала ручками игрушку и улыбнулась.
– Да. Я тоже мечтаю о таких, как у неё пуантах и пачке, – она нежно провела пальчиками по игрушке.
– Пачке?
– Да, это накрахмаленная пышная юбочка, видишь, как у неё, – она вытащила игрушку из-под одеяла, и показала её Томашевскому.
Эльдар улыбнулся.
– И ты действительно хочешь заниматься балетом? Знаешь, я слышал, что это очень сложно и не у всех, получается, дойти до своего личного триумфа.
– Я очень хочу попробовать. Обещаю, – она поднялась и присела в постели, – что я буду стараться, очень, очень. Я буду успевать учиться и в школе, и в балетном классе. Пожалуйста, поверь мне.
– Ну, хорошо, дорогая, я подумаю над твоей просьбой и завтра попытаюсь найти нужную нам школу. Вечером сообщу тебе, смогу ли я осуществить твою мечту.
– Правда? – Ева широко улыбнулась.
– Ну конечно, правда. Я всегда выполняю свои обещания. А теперь, давай спать. Завтра у тебя очень важный день, – Томашевский склонился и поцеловал её в щёку. – Спокойной ночи.
Ева обхватила его руками за шею и крепко зажмурила глаза.
– Спокойной ночи, дядя. Я тебя очень люблю. И я так рада, что ты взял нас к себе.
– Я тоже рад, что вы будете жить со мной. А теперь спи, – он погладил её по волосам и, поднявшись на ноги, потушил свет и медленно направился на выход из спальни.
Эльдар приоткрыл дверь напротив и зашёл в комнату Стаса. Мальчишка уже крепко спал, повернувшись на правый бок. Томашевский с улыбкой осмотрел разложенную на банкетке хоккейную экипировку, и ещё раз взглянув на племянника, покинул комнату, направляясь в свою спальню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Раздевшись и приняв душ, лёг в постель. Эльдар, наконец, вздохнул с облегчением. Неделя дел и бесконечных хлопот показалась ему концом света. Он ещё никогда не уставал так сильно, как за эти семь дней последней августовской недели.
Повернувшись на бок и потушив свет, он прикрыл глаза и погрузился в сон. Но спустя час, резко открыл глаза и подскочил на месте, от прикосновения к своей руке маленькой тёплой ладошки.
Он пытался рассмотреть в темноте детское лицо. Потянувшись рукой к тумбочке, щёлкнул пальцами по кнопке выключателя прикроватной лампы и зажмурился от резкого разрушения тьмы светом, стремительно воцарившегося в его комнате.
– Ева, что случилось? – он с волнением во взгляде всматривался в лицо девочки, по щекам которой стекали крупные слёзы.
– Мне приснилась мама. Она плакала и звала меня, – девочка громко расплакалась и уткнулась лицом в его грудь.
Томашевский не знал, что ему делать и как поступить. Он нерешительно поднял руку и, погладив её по волосам, прижал к себе.
– Успокойся, это всего лишь сон. Ты сейчас успокоишься, снова заснёшь, и тебе больше ничего не приснится. Уверяю тебя.
– Правда? – она подняла на него глаза.
– Конечно.
– Можно я лягу спать в твоей комнате? Вот здесь на краешке постели? – она показала пальчиком в изножье его кровати.
– Нет, дорогая, в моей комнате спать нельзя. Но мы сейчас пойдём в твою спальню, и я побуду с тобой столько, сколько ты захочешь. Хорошо?
– Хорошо.
– Подожди меня, пожалуйста, за дверью. Мне нужно одеться.
Девочка согласно кивнула и направилась на выход из комнаты.
Когда дверь за ней закрылась, Томашевский, ругаясь про себя, поднялся на ноги и подошёл к шкафу. Его привычка спать раздетым, похоже, теперь должна остаться в прошлом и покупка пижамы, которые он ненавидел с детства, теперь была неизбежна, учитывая новые обстоятельства его жизни.
Перебрав свои многочисленные рубашки и классические брюки, с облегчением вздохнул, когда, наконец, обнаружил на самой нижней полке свои старенькие джинсы и футболку, которые сам не знал почему, хранил до сих пор. Сегодня они оказались для него настоящим спасением.
Быстро набросив на себя одежду, он покинул спальню и, взяв Еву за руку, направился в её комнату. Уложив её в постель, он присел рядом на кровати, прислонившись спиной к мягкому изголовью.
– Спи. Я буду охранять твой сон, чтобы тебе ничего больше не приснилось, – он с нежностью погладил её по волосам.
Девочка улыбнулась и, обхватив его большую ладонь своими пальчиками, прикрыла глаза.
Она уже крепко спала, а Томашевский всё ещё боялся пошевелиться, опасаясь разбудить её. Он покинул её комнату только в три часа ночи. Не выспавшийся и не отдохнувший он зашёл в свою спальню и, стянув через голову футболку, нервно отбросил её на банкетку и завалился на кровать прямо в джинсах.
Неделя его новой жизни сводила его с ума и, похоже, начинала подтачивать его устоявшееся многолетнее спокойствие. Но выхода у него не было. Хотел он этого или нет, но у него теперь другая жизнь и со всеми её нюансами ему придётся смириться.
Глава 3
Стефания слегка приоткрыла веки и, обнаружив перед глазами на своей подушке уютно расположившуюся кошку, тяжело вздохнула.
– Маркиза, ты снова здесь. Я ведь тебя просила уже неоднократно не залезать в мою постель, когда я сплю. Тем более не ложится на мою подушку, – она сдвинула рукой кошку в сторону и та, удостоив хозяйку недовольным взглядом, нехотя спрыгнула на пол.
Грациозно пересекла комнату и, сделав изящный прыжок вверх, уютно расположилась на залитом солнцем подоконнике с таким благородством, какое было бы возможно только у представительницы высшей аристократии русской голубой породы, к которой она и принадлежала.
