работой, посиделками с Мариной, фотосъёмкой автомобилей и общением с друзьями. Забавно: мне всегда проще удавалось общением с мальчиками, и большей частью моими приятелями всегда были мальчишки. Со своим полом мне было куда сложнее — и может причина в моих интересах, которые лишь со временем стали включать в себя «женские штучки», шоппинг и прочие прелести.
Когда мой одноклассник и приятель со школьной парты Витька предложил завалиться вечерком на трибьют-шоу AC/DC в бар, я была только за. Витя забронировал нам столик, и теперь мне оставалось только приехать к назначенному времени.
По закону подлости Рощин объявился именно тогда, когда я собиралась на шоу. Не собираясь делать большой тайны, на его вопрос о моих планах на вечер я ответила честно — иду на концерт с другом.
«Аааа, понятно, — написал он в ответ, — Хорошего вечера».
Отчего-то в его «тоне» мне угляделось недовольство и лёгкое проявление ревности. Впрочем, это опять могла быть только моя уж слишком живая фантазия.
Глава пятая, в которой качели становятся главным развлечением
К середине февраля в наших отношениях появилось почти постоянство — Паша не пропадал: постоянно просматривал мои истории в «инсте», писал, хоть кратко и по делу, но не пропадал.
Я помнила практически каждую нашу встречу: вот мы решили погреться в горячих источниках одним особенно промозглым вечером, но сломавшийся лючок бензобака «пончика» заставил поменять планы. Горящий голодный глаз на приборной панели и наглухо заевший кусок железки, не позволивший заправиться топливом, — и мы тратим вечер, катаясь по сервисам в округе, где нам смогут разобрать обшивку багажника и починить эту противную «пружинку», влияющую на открытие лючка.
Или — исполнение желания номер два. Совместный поход по магазинам и… совершенно ужасно приготовленная мной курица. Пашина электрическая духовка оказалась для меня, привыкшей к газовым, неизведанным зверем, да и особыми навыками кулинарии я не владела… Думала, разве можно испортить курицу и картошку? Знай себе, посыпь специями, закинь в мешочек — и пусть себе готовится. Что ж, оказывается, можно…
Однажды даже случился его звонок:
— У меня был чертовский тяжёлый день. Покатаешь меня?
И мы почти до самого утра катались по городу, заглядывая в самые сокровенные его уголки, бороздя центральные улицы, выискивая что-нибудь интересное.
— А у тебя паспорт с собой? — вдруг ошарашил меня в ту ночь Рощин.
— Нет, — помотала я головой.
— И у меня нет… Жалко, а то бы сейчас смотались в Москву погулять, к утру бы вернулись. А если ехать за паспортами — не успеем…
Мне было без разницы, где мы — в столице Урала или в Москве, да хоть в Воркуте! Лишь бы видеть его улыбку, чувствовать его прикосновения и слышать его голос.
Благодаря моей профессии, вынуждающей приспособиться ко всякому, меня практически невозможно было смутить. Но Паше это удалось — как-то он совершенно невинно попросил меня купить две двухлитровки газировки и пачки три презервативов. Серьёзность намерений подтвердилась моментально пришедшей мне на карту суммой.
И вот, представьте, я стою на кассе почти в ночь-полночь, с литрами «Колы» и «Фанты» и с тремя большими пачками «презиков» — кем считала меня в тот момент дородная тётенька-кассир? О, то, что я взбаламутила её скучную и монотонную, полусонную смену — никаких сомнений. Она мигом ожила, глазки её забегали, а на лице скорчилась такая мина, что я едва сама держала маску безразличия.
За всей этой суматохой, позволившей мне, наконец, вволю отдаться чувствам, хоть их и не озвучивая, как-то без внимания остались Пашины слова. О, они всплывут в памяти гораздо позже, но придай я им значение тогда…
— Юль, а ты с кем-нибудь ещё общаешься серьёзно? За тобой кто-то ухаживает? Если у тебя есть кто-то, с кем у тебя всё может стать серьёзным, я не буду тебе мешать. Со мной ничего хорошего не выйдет.
Что бы подумали на моём месте вы?
Если бы эти же слова перемежались совершенно другими: я начал к тебе привыкать, Рыжик. Может нам стоит реже видеться… И в то же время, опять! его действия расходятся с фразами: объятия, нежные прикосновения, его рука на моей, взгляды глаза в глаза.
Будто я попала на чёртовы качели, которые то поднимаются вверх, то тут же летят вниз, и так до бесконечности: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. А соскочить ты с них не можешь, потому что надеешься что вот-вот всё наладится, что они замедлят темп, выравняются, и всё будет хорошо.
Всё будет хорошо… Самое наивное и глупое, о чём может думать девушка, так это об этом. Ты главное верь, надейся и жди. И всё будет… «Ага, держи карман шире!» — хочется крикнуть мне сейчас в приступе безумного хохота.
Всё это время я даже намека не давала на то, что у меня есть кто-то ещё. Потому что его и не было — да, были какие-то попытки со мной познакомиться, но я, наивно считая, что состою в отношениях, давала отворот-поворот, сразу же предупреждая, что ни на что, кроме дружеского общения, претендовать даже не стоит.
Что же до Рощина, то я знала абсолютно точно: он продолжал выкладывать свою анкету в группки знакомств, чем раз за разом причинял мне боль. Я старалась не заострять на этом внимание и делала вид, что ничего не происходит.
На февральский праздник заказала ему набор кексиков с изображениями его машин, вручив его сразу же после прилёта из командировки, чем повергла его и его друзей в восторг. Когда он попал в небольшое ДТП, то просидела весь вечер с ним в ГАИ, ожидая, пока нерасторопные инспекторы оформят все документы.
Но время шло — тесно общаясь со мной, за кадром он продолжал искать всё новых и новых знакомств, находятся в безумно активном поиске чего-то или кого-то. Он был лёгок на подъём и общителен, но даже уже на эти качества я не могла списывать всё то, что он творил. Хуже всего, что он не видел ничего плохого в своих действиях, считая, что всё нормально.
Когда он в очередной раз пропал на две недели, а восьмого марта заехал ко мне на пять минут, чтобы вручить тюльпанчик, чаша моего терпения переполнилась. Я, как настоящая ревнивая женщина, пылающая праведным гневом, напилась вина и вынесла ему мозг, высказав за всё: и за сайты знакомств, и за игнор, и за неопределённость наших отношений, которую я уже видела как «френдзону с постельными привилегиями».
Pavel: Я же говорил, тебе не нужны мои
