молчание. Затем Шэнон резко бросает:
— Ради этого вы отправились с ним на прогулку? Немедленно возвращайтесь в Управление!
Если бы не секретность, сейчас бы я ему ответила! Надо же так оскорбить — «на прогулку»! Но моё справедливое возмущение пропадает впустую: Алан перехватывает мою руку с браслетом-переговорником и подносит к губам. Со стороны может показаться, что он целует моё запястье.
— Господин Шэнон, в распоряжении, полученном вами от архимага Эрола, чётко указано: на весь период обучения Ани в первую очередь моя наставница и только потом — ваша сотрудница. Поэтому не вам решать, когда она вернётся в Управление. Будете препятствовать — я попрошу архимага перевести её в УМКу Аури.
— Это превышение полномочий!
Впервые за сорок лет я слышу раздражение в голосе Шэнона. Не нравится, когда вас тыкают носом, «Ка-айл»?
— Все вопросы к господину Эролу.
— Я обязательно их задам, Крэйн!
— Желаю вам удачи, Шэнон! Государственная Служба Связи доставляет жалобы архимагу в приоритетном порядке.
Щелчок разорванной связи. Остолбенело и неприлично пялюсь на заметно повеселевшее лицо Алана.
— Прошу прощения, Ани, — мою руку осторожно отпускают. — Не выношу, когда люди игнорируют мои приказы!
— Я не хочу переводиться в столичную УМКу, — замечаю вскользь.
— Надеюсь, и не придётся. Нужно же было чем-то припугнуть этого красавца! Вы что, его собственность?!
— Он в этом свято убеждён.
— Постараюсь его разубедить, — серьёзно обещает Алан.
Ну-ну. Господин Крэйн выяснит всё, что ему необходимо, и превратится обратно в архимага Эрола, а мне предстоит расхлёбывать последствия задетого самолюбия Шэнона.
— Ани, не переживайте. Скажите, вы завтракали?
— Это вопрос или предложение? — настораживаюсь я.
— Насущная потребность. Я вижу на той стороне площади летний гроферий и честно признаю́сь, что голоден как дэрг. Нам всё равно необходимо серьёзно поговорить, и чем скорее, тем лучше. Позволите вас угостить?
— С одной поправкой. В данном заведении отвратительно готовят, к тому же одиннадцатый час утра. В меню у них лишь гроф и лёгкие закуски: голодного дэрга не накормишь пирожными и печеньем. А чуть дальше на набережной будет вполне пристойный ресторан, где вы сможете нормально поесть.
Алан выражает своё согласие тем, что предлагает мне руку.
— Вы не против прогуляться своими ногами?
— Нет, если вы начнёте серьёзный разговор не откладывая. Всё-таки у нас рабочий день.
— Вам что, не полагается обеденный перерыв?
Скептически усмехаюсь. По трудовому кодексу мне положен восьмичасовой рабочий день с часовым перерывом на обед, двухнедельный отпуск два раза в год и ещё много чего.
— А вы сами пользуетесь всеми положенными благами? К тому же время сейчас не обеденное.
— У меня вообще не жизнь, а… — Алан ищет подходящее выражение, не находит и тоскливо вздыхает. — Сражаться с уграми было проще.
Он сражался?! Ах да, он же боевик! Обязательные десять лет практики в пустошах, ледяных пустынях или топях восточных болот, где водятся угрожающие людям твари. Вопреки моим шевельнувшимся опасениям, описаний геройских подвигов не следует. Удивительно, обычно боевики наперебой хвастаются количеством уничтоженных чудищ. Если сложить вместе всех убитых ими вивернов и дэргов, то странно, как это твари до сих пор существуют.
Мы пересекаем площадь и выходим на набережную. Откуда ни возьмись налетает холодный ветер. Лури покрывается мелкой рябью, колышутся на воде первые опавшие с деревьев жёлтые листья. Лето заканчивается.
— Почему вы настроены против столицы? — неожиданно спрашивает Алан.
— Мне нравится Аури. Но я не привыкла…
Умолкаю, подбирая слово. Сдаваться? Отступать? Пасовать перед трудностями?
От сложного выбора меня избавляют гостеприимно расставленные прямо на улице столики ресторана «Под крылом виверна». Алан занимает крайний, подзывает официантку и, не раскрывая меню, заказывает: «Мясного, горячего и побольше». Вспоминаю папу и улыбаюсь. Сама я ограничиваюсь чашкой грофа и пирожным, жалея о трубочках со сливками, что вчера так и не забрала у господина Шлауса.
Алан не соврал: две огромные отбивные с гарниром он уминает за минуты с отменным аппетитом здорового молодого мужчины. Вместо грофа он просит сок.
— С детства не люблю эту бурду, — косится Алан на мою кружку. — Густой, горький, вяжущий… Привкус во рту потом ничем не перебить!
— В этом и заключается смысл, — смакую обжигающе горячий напиток маленькими глоточками.
— Охотно верю… Итак, Ани, прежде чем мы продолжим расследование, я хотел бы прояснить кое-что относительно природной магии.
— Например, почему магов-природников пять человек на весь Кериз?
— В том числе… Скажите, до раскрытия секретной информации мне требуется брать с вас обязательную клятву? Что вы не поделитесь услышанным с семьёй, друзьями, коллегами?
— Я сотрудник УМКи, соответственно, уже клялась не разглашать служебные тайны, — я обиженно поджимаю губы. — Но если вы настаиваете…
— Не настаиваю. Мне достаточно вашего слова.
Алан долго смотрит на стакан с соком, словно набирается мужества.
— Ани, вы не представляете, каким могуществом обладаете. Растить цветочки — это же одна сотая возможностей природника. Такие, как вы, с лёгкостью перекраивают мир под себя… Вы никогда не задумывались, почему в мире так мало животных? Откуда появились твари? Отчего сам Кериз представляет собой плоский материк с удивительно упорядоченным ландшафтом? От узкой полоски льдов на юге до снегов на краю севера, от ленточки песков востока до вкраплений топей запада — плодородные равнины, равномерно прорезанные реками, без значительного перепада высот, без каких-либо существенных неровностей рельефа?
— Наш мир создан искусственно? — выдыхаю я.
— Он преобразован магами — такими, как вы, Ани. Перестроен в угоду человеку. В нём уцелела, дай Всевышний, тысячная доля изначальных видов, да и те не остались прежними. Животные не умеют так приспосабливаться к изменившейся среде, как люди, а возникшие в результате экспериментов твари, напротив, оказались весьма живучими. Те же виверны — их создатель вдохновлялся древними легендами, а получились огромные, всеядные, дышащие пламенем крылатые звери с непробиваемой бронёй, не нуждающиеся в партнёрах для спаривания, с которыми веками борются и которых никак не могут извести. Нэкры когда-то были обыкновенными домашними питомцами, без клыков, перегрызающих сталь. Но звери — полбеды… Кто такие, по-вашему, снежные угры?
Я вспоминаю изображения и ёжусь. Карикатурное подобие человека, волосатое, мощное, с ядовитыми зубами, способное выживать при любых морозах,
