- Спасибо, ты облегчила мне жизнь... А Ник интересно этого хотел?
- Ник тут ни при чем ... - вздохнула Марина - хочешь узнать правду обо мне?
- Хочу...
- Я родилась здесь, в этой стране, когда вовсю шла война. Но когда мне не было и года - нам пришлось продать все и бежать в ЮАР - впрочем, у моих родителей владения были и здесь и там. Отец всегда был предусмотрительным. В три года отец впервые вложил мне в руки винтовку, в пять я застрелила бабуина, который лез в окно моей спальни. В восемь я уже стреляла без промаха, наравне со взрослыми. А в четырнадцать, рухнула и вторая моя родина - Южно-Африканская республика...
- Так тебе получается... - я мгновенно подсчитал - двадцать девять? Больше чем на двадцать пять ты не выглядишь...
- Спасибо за комплимент Эдриан - улыбнулась девушка - но позволь, я продолжу. Когда АНК (Африканский национальный конгресс, основная политическая партия негров в ЮАР - прим автора) и Мандела пришли к власти, отец против моей воли отправил меня учиться в США.
- Где ты училась?
- В Гарварде. Так что перед тобой - доктор права.
- Рад познакомиться, советник... - протянул я
- Взаимно... Несколько лет назад в ЮАР приняли закон - о привилегиях для угнетенного коренного населения (такой закон действительно есть - прим автора). Для нигеров, то есть. Согласно этому закону - фирмам, где у чернокожих более пятидесяти одного процента акций, предоставляются налоговые льготы и преимущества - государство например, обязано заключать контракты только с ними, а не с фирмами, принадлежащими белым, землю под строительство им выделяют в первую очередь и так далее. А для фирм, принадлежащим белым - наоборот установили повышенные налоги...
- В смысле? - не понял я - у вас здесь что, налоги зависят от цвета кожи? Это же расизм...
- Да это расизм... - горько усмехнулась Марина - только за этот расизм никто никого и никогда не накажет. Любой африканец - расист и трайбалист (трайбализм - стремление продвигать интересы только своего племени и ненависть к другим племенам - прим автора). Это здесь считается совершенно нормальным - ненавидеть и убивать людей с другим цветом кожи и из другого племени. И вы, американцы, благодушно на это взираете. Но есть одно племя, права которого вы не признаёте и никогда не признаете из-за политкорректности и боязни признать свои ошибки. Это - племя белых. Наши прадеды высадились на этих берегах много сотен лет назад, киркой, плугом и винтовкой они отвоевывали эту землю. Она полита потом и кровью многих поколений наших предков - белых. Так что мы имеем не меньше прав на эту землю, чем нигеры.
Когда приняли этот закон - к моему отцу пришел некий Мбенге Мтоку. Раньше он был командиром территориальной ячейки Умконто Ве Сизве (Умконто Ве Сизве - в переводе Копье нации. Боевое крыло Африканского национального конгресса, негритянская террористическая организация - прим автора). А когда АНК пришел к власти и Мандела стал президентом нашей бедной страны - Мбенге решил переквалифицироваться в бизнесмена.
Когда приняли этот закон, началась вторая волна эмиграции белых, многие продавали доходные предприятия за копейки и бежали из этой страны - куда угодно лишь бы бежать. Но мой отец поклялся, что второй раз они его не сгонят с его же земли. Что живым он с нее не сойдет. Когда Мбенге со своими головорезами пришел к отцу и предложил ему сделку - чтобы мой отец бесплатно отдал ему контрольный пакет акций, а он обеспечил бы государственные контракты и защиту от местных негритянских банд - отец выгнал его из дома с оружием в руках.
Через несколько дней они пришли снова. Мой отец и брат с оружием в руках заперлись в доме и отстреливались, полицейские были там, но ничего не сделали. Огромная банда вооруженных негров в конце концов ворвалась в дом. Отец и старший брат живым не сдались и умерли как мужчины с оружием в руках. Нигеры отрубили им головы, уже мертвым, и повесили на заборе. Мать они изнасиловали все вместе и вспороли ей живот...
Я с ужасом слушал, не смея пошевелиться
- В живых оставался только мой младший брат, мой Микки, ему было всего двенадцать. Он был скрипачом, подавал большие надежды, сам писал музыку. Даже участвовал в международных музыкальных конкурсах. А эти скоты облили его бензином и подожгли...
Господи...
- Я вернулась из США, чтобы похоронить родных, и этот черномазый пришел ко мне вместе со своими громилами. Мне предложили сделку, от которой нельзя отказаться - так это кажется, называется у итальянцев?
- Примерно так...
- Но я отказалась. Я переиграла этого тупого ублюдка. Хочешь знать, как?
...
- Я начала жить с ним. Да, он убил моего отца, мать, двоих братьев, а я жила с ним почти год. Эти новые черные олигархи обожают жить с белыми женщинами, так они излечивают свой комплекс неполноценности. Для них красивая белая женщина в постели - это что для европейца дворянский титул. Некоторые даже гаремы заводят - только из белых, хвастаются друг перед другом... Поэтому мне не составило труда убедить этого черномазого урода, что я девушка свободных нравов, что в США все белые девушки спят с нигерами и им это очень нравится. А примерно через год я убила этого урода. Отравила его. И умирал он очень и очень тяжело...
Внезапно мне стало холодно. Очень...
Знаете... Я изучал историю средневековой Италии. Заинтересовался ей еще в школе. Монтекки, Капулетти, венецианские дожи, римские интриги, все такое...
Но в этот момент я понял - что средневековые страсти, тот накал ненависти, который был тогда, даже сравниться не может с тем, что происходит здесь и сейчас на юге Африки. Такой ужас сложно даже себе представить, в этот момент я понял, почему отец так не хотел, чтобы я ехал сюда, на его и мою родину...
Я американец. Офицер морской пехоты в отставке, агент ФБР. Мне приходилось сталкиваться в своей жизни и работе с преступниками, с врагами - но это были всего лишь роли. Мы - они. В морской пехоте мы готовились воевать с русскими, воевали в Ираке, в Сомали, наводили порядок на Гаити. Но мы никогда никого особо не ненавидели - ни иракцев, ни русских, ни сомалийцев. Командир отдавал нам приказ - мы шли и выполняли его. В нас стреляли - и мы стреляли. Но и только - ненависти не было. Мы просто выполняли свою работу. Когда я работал уже в ФБР - к нам для совместных тренировок прибыли русские полицейские из спецотряда - у них это называется милиция. После тренировок мы взяли несколько бутылочек виски, пару ящиков пива, несколько огромных кусков мяса, мангал и выехали на берег океана. И неплохо провели время - это, несмотря на то, что несколько лет назад собирались с ними воевать.
То же самое и в ФБР. Мы должны были задержать преступника и препроводить его в тюрьму или там к судье, а судья уже решал, что с ним делать дальше. Ничего личного - только бизнес. Если взять живым было нельзя - например вооруженный террорист захватил заложников - только тогда мы стреляли первыми и на поражение. В противном случае старались взять живым - мы не суд, в конце концов...
А здесь, в Африке было не так. Здесь никто не пил пиво на берегу океана с бывшим врагом, бывших врагов просто не было. Бывший враг - мертвый враг. Это была война ножей, всаживаемых по самую рукоятку, война, где убивали и умирали со словами ненависти на устах, война, где вырезали целыми племенами и считали это нормальным. Война, где молодая девушка, вернувшаяся из Штатов, больше года жила с человеком, убившим всю ее семью, а потом отравила его. И теперь эта кровавая мясорубка затягивала под свои зазубренные ножи и меня...
Говорить было нечего. Да и незачем. Я просто обнял Марину - она была холодной как лед. Господи, что же здесь творится...
- Я не все рассказала... После того, что я сделала, меня нашел Ник. Он сказал - что таким образом проблему не решить. Убьешь одного негодяя - а остальные убьют тебя, ведь полиция на их стороне. И тогда мы вместе создали структуру, основой которой стала ферма Редбуш. Стали компаньонами. Это - зародыш новой Южной Африки...
В голове у меня все смешалось...
- Так вы не...
- Когда-то давно... А сейчас - нет, мы с Ником были просто друзьями и компаньонами. Нику не нужна была любовь - он обходился девушками на одну ночь. А я так не могла...
Я держал Марину так крепко, как будто мы стояли на самом краю обрыва. И она могла упасть...
- Ты ... если ты скажешь что... в общем - если ты скажешь, что не хочешь больше ничего со мной, я не обижусь. Честно...
- Дура ты... - прошептал я - какая же ты глупая...
Зимбабве, Западный Машоналэнд, 09 июля 2009 года Говорить было не о чем. Прошедшая ночь, кажется, пошла Марине на пользу, ее мрачная угрюмость сменилась сосредоточенностью, она даже иногда улыбалась. Полегчало немного и мне - по меньшей мере, депрессия уже не грозила ни мне, ни ей...
