Во второй половине 70-х годов XX века наступил благодатный период разрядки международной напряженности. Как-то незаметно рухнул «железный занавес», и СССР начал открываться внешнему миру для плодотворного экономического и гуманитарного сотрудничества.
Исконные принципы царского и советского самодержавия: «Тащить и не пущать!»— перестали отвечать духу времени, и тов. Афанасьева довольно часто, иногда по два-три раза в неделю, стали вызывать на рабочие совещания в различные министерства и ведомства по вопросам «рассекречивания» конкретной экономической, военной и научно-технической информации. В соответствии с вверенной партией и правительством должностью ему приходилось не только высказывать свое мнение по существу дискутируемого вопроса, но также выслушивать и подробно конспектировать поступающие в адрес Главлита претензии и предложения. Иногда ему требовалось срочно, «на колене», составить какой-нибудь документ, быстро получить нужную справку или дельный совет. Айподов, айфонов и прочих гаджетов в то время еще не существовало, поэтому приходилось полагаться на «человеческий фактор». Обыкновенные большие начальники для работы с входящей информацией обзаводились штатными секретарями-референтами с приятной внешностью, хорошей памятью и разборчивым почерком. А необыкновенные, вроде тов. Афанасьева, старались приобщать к совещательной работе максимальное количество подчиненных из числа ведущих специалистов, чтобы те расширяли свой кругозор и заряжались чувством самоуважения и ответственности. Вот и сегодня незадолго до обеденного перерыва референта III управления Главлита тов. Павлова срочно вызвали в приемную тов.
Афанасьева, предупредив о возможной поездке вместе с шефом на совещание: то ли в ТАСС, то ли на Старую площадь. В просторной начальственной приемной вышеупомянутый Павлов застал двух посетителей, на одного из которых сразу обратил внимание, так как он был в военной форме и имел звание полковника ВВС. В руках у товарища полковника была газета «Красная звезда», которую он с волнением переминал в руках и весь вид его свидетельствовал о том, что он явно чем-то расстроен. Второй посетитель в элегантном светлом костюме с красивой папкой в руках, напротив, был невозмутим, так как по всей очевидности, откинувшись на спинку удобного кожаного кресла, дремал. С чувством радостного изумления Павлов узнал популярного кино-режиссера Эльдара Рязанова и вопросительно посмотрел на секретаря приемной Ольгу Ивановну Кныш — аккуратную и приятную женщину, немного за сорок. Улыбнувшись, она развела руками, и Павлов приготовился к неопределенно долгому ожиданию. Вообще-то в Советском Союзе проверку художественных фильмов осуществлял не Главлит, а художественный совет при Госкино, через который проходил весь сценарный портфель. Но дело в том, что тов.
Афанасьев в соответствии с партийным поручением входил в состав художественного совета Госкино в качестве представителя общественности, и от его авторитетного мнения во многом зависело одобрение и последующее утверждение той или иной киноработы. Не прошло и двух минут, как из кабинета шефа вышел худощавый седоватый мужчина за пятьдесят в сером английском твидовом костюме и быстро окинул посетителей приемной острым сканирующим взглядом, ждать доброты от которого — было бы глупо. Вслед за ним вышел сам шеф и проводил гостя даже не до дверей приемной, а до самого лифта, что по правилам чиновничьего этикета свидетельствовало об очень высоком градусе уважения. Вернувшись в приемную, тов. Афанасьев объявил посетителям, что принять их сегодня уже не сможет и попросил прийти во вторник на следующей неделе. Увидел страдающего Павлова, тов. Афанасьев схватил его за локоть, завел в начальственный кабинет, и попросил ровно через 15 минут быть на выходе возле его служебной машины. В интерьере кабинета, оформленного по правилам Фен-Шуя, по сравнению с тем, что Павлов видел ровно неделю тому назад, произошли некоторые изменения. Прежде перед большим совещательным столом висела копия картины И. Бродского «В. И. Ленин в Смольном», а теперь — копия портрета патрона всея КПСС Л.И. Брежнева кисти модного художника Ильи Глазунова. Довольно моложавый генсек был изображен с выражением тревоги и печали на суровом, потянутом томной поволокой, лице. А на книжном шкафу из настоящей карельской березы, вместившем все три издания «Большой Советской Энциклопедии» в количестве 144 томов, появилась бронзовая статуэтка совы, во все эпохи считавшаяся атрибутом красивой и обеспеченной жизни. «…Поедешь со мной в ТАСС на совещание. Никаких документов с собой брать не надобно. Только блокнот и перо. По дороге ненадолго остановимся и погуляем на свежем воздухе. Расскажу кое-что интересное», — завершил шеф свой монолог, показав при этом указательным пальцем на потолок. Данный жест означал, что у тов. Афанасьева к Павлову, кроме всего прочего, есть строго конфиденциальный разговор, исключающий возможность потусторонней прослушки.
* * *
Попав в тень зеленеющих лип, тов. Афанасьев демократично предложил Павлову «промочить горло», и повлек к недавно открывшемуся после обеденного перерыва киоску «Пиво и Воды». Они заняли очередь. Перед ними стояли, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, явно, в предвкушении освобождения от похмельного синдрома два типичных представителя московского ЖКХ в угрунтованной свинцовыми белилами и заляпанной разноцветной краской рабочей одежде. Маляры-штукатуры заказали по две бутылки «Жигулевского», рассчитались и, озираясь по сторонам, быстро удалились в неизвестном направлении.
— Рабочий класс! — иронически произнес Павлов, когда работяги отодвинулись от прилавка.
— Гегемон! — коротко отрезал тов. Афанасьев и обратился к полнотелой продавщице с подведенными бровями и ярко накрашенными губами:
— Нарзан есть?
— Нарзан, к сожалению, закончился — ответила продавщица и почему-то обиделась.
— Абрикосовая есть? — с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, осведомился Павлов.
— Немае абрикосовой, и никогда ее не завозили — днепропетровскими нотами пропела продавщица, невольно, раскрывая местность, где ее взрастили.
— А что, красуня, есть из минеральных вод? — вежливо и даже как-то участливо, перед этим зыркнув глазами и, показав Павлову кулак, обратился к продавщице тов. Афанасьев.
— Есть «Боржоми», но только не студеная — встрепенувшись, извиняющим тоном отозвалась продавщица, разглядев, наконец, солидного мужчину начальственного вида.
— Ну, как говорят в Украине, «захочеш пити — підійдеш до струмка». Подай дві пляшки. Здачі не треба. Тільки, будь ласка, відкрий їх і організуй нам справжні склянки, а не одноразові,— попросил продавщицу на ее родном языке тов. Афанасьев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
