Светка частенько дерется на танцах, да и вообще, связалась с дурной компанией, так что оторви да брось! И надо ж такому случиться, что Кротова тоже положила глаз на нового кружковода! Даже записалась в фотокружок.
– Ну вот, только ее и не хватало, – склонившись к уху подруги, рассерженно зашептала Катька. – Специально так оделась… вернее, разделась… Вот ведь зараза, а? И как только не стыдно?
– Здравствуйте, Анатолий… Девчонки, привет…
Ишь ты – Анатолий! А с девчонками через губу – «привет»…
– Еле вас нашла… Аркадий Ильич сказал, что вы к озеру… Ой, меня сфоткаете? Класс! Славно! Анатолий, а вы завтра на танцы пойдете? И я тоже пойду… Говорят, Сережа новые пластинки привез. Потанцуем!
К чести Анатолия Ивановича, надо сказать, тот держался с развязной девицей вполне корректно и ровно, не позволяя себе даже усмешки.
– Фотографироваться? Что ж, здрасте-пожалте, идем. Вон у того камня прекрасный вид… Ну, с кого начнем? Давайте с вас, Женечка. Поставьте ногу на камень… вот так, да… Снимите очки… дайте сюда… Теперь задумчиво смотрите вдаль… Оп-па! Катя, давайте снимите подружку… И вы, Светлана, улыбнитесь… Ну, улыбнитесь же! Ах, какая у вас улыбка красивая…
После таких слов Кротова аж вся расплылась!
– Анатолий… вы меня, пожалуйста, у озера снимите… И вот у тех красивых цветов…
Мелюзга между тем отважно бросилась купаться, не обращая внимания на холодную воду – на дне Маленького озера било много ключей, и водичка здесь прогревалась куда медленнее, нежели на соседнем Среднем. Зато и почище была!
Лишь один мальчишка, Ващенков Коля, не купался – сидел себе скромненько на берегу с книжкой, надвинув на нос очки. Вокруг не смотрел, на купающихся ребят не отвлекался, видно, читал что-то по-настоящему интересное, иногда даже смеялся. Ну, что с него взять – отличник, зануда, книжный червь! Так его все и звали. От природы стеснительный, худенький, со светлою челкой, Коля жил вдвоем с мамой, Валентиной Кирилловной, детским врачом, женщиной хорошей и доброй, правда слишком доверчивой. Дети звали ее тетя Валя, а многие просто – Валя, поскольку ведущему педиатру Озерской кустовой больницы не исполнилось еще и тридцати. Красивая, светлоглазая, худенькая, она привлекала многих мужчин, но, увы, один раз обжегшись, была холодна. Именно Валентина привела сынишку в фотокружок, чтобы Коля хоть с кем-то общался. Сам-то бы он ни за что не пришел – застеснялся, так бы и просидел в своей библиотеке.
– Айда нырять, парни! А вот кто до того берега? Кто?
– Ох, не утонули бы! – озабоченно спохватился Резников.
Бросив девчонок, подбежал к мосткам:
– А ну-ка, на общее фото! Быстренько вылезли, построились… Во-он у той березы… Девушки! Давайте к нам…
По возвращении домой Женька еще издали заметила белеющее сквозь дырки почтового ящика письмо. Сердце так и кольнуло – вдруг от Максима? Ну, вдруг?
Зажмурясь, девушка вытащила конверт… медленно распахнула веки…
Ну, точно – Максим!!!
Усевшись прямо на ступеньку крыльца – да черт с ней, с юбкой, – Женька разорвала конверт и…
«Женя, беда! Срочно нужна твоя помощь!»
Глава 2
Озерск. Июнь 1965 г.
Отделение милиции располагалось в приземистом деревянном здании, сильно вытянутом в длину, выкрашенном в бодрый ярко-зеленый цвет – на радость проходящему мимо люду. Рядом с милицией, с торца, виднелся пожарный водоем, именуемый местными жителями пруд. В пруду плавали утки. Как раз в этом месте центральная улица Озерска – Советская – делала резкий поворот, о чем всех водителей честно предупреждали соответствующим дорожным знаком. Однако некоторые водители постоянно на что-то отвлекались либо вообще были подслеповаты. Так, кроме уток, в пруду частенько «отдыхала» какая-нибудь автомашина, а иногда и трактор. Хорошо – неглубоко, технику доставали быстро.
Завидев оставленный у крыльца мотоцикл, Катерина Мезенцева сняла очки и, одернув платье, вошла в помещение…
– Здрасте, дядя Петя! И ты, Николай, здравствуй!
Проходя мимо дежурки, девушка вежливо поздоровалась, как и принято было в городке, где почти все друг друга знали.
– И тебе привет, Катерина. Что, брат-то пишет?
– Да пишет… Лейтенант Дорожкин на месте?
– Лейтенант Дорожкин на месте, – усмехнулся усатый старшина. – Как раз только-только явился.
Покосившись на строгую табличку с фамилией, званием и должностью, девушка осторожно постучала в дверь:
– Можно?
Участковый оторвался от заваленного бумагами стола, вскинул голову:
– А! Заходи, Катя. Чаю хочешь?
– Не, я на немножко. Чего звал-то?
– Да ты садись. – Шмыгнув носом, участковый указал на стул и, положив перед собой чистый бланк, обмакнул перо в ученическую чернильницу-непроливайку. – Ты про крышу вашу расскажи, Кать. Ну, которую ветром…
– А, вон ты про что! – усаживаясь на стул, хмыкнула Катерина. – А я уж и забыла. А что, тут преступление, что ли? По-моему, так никакого. Или ты ветер привлечь собираешься?
– Да ладно тебе заедаться-то. – Дорожкин устало улыбнулся. – Ты по отчеству-то у нас кто?
– Петровна.
– Значит, я, Мезенцева Катерина Петровна, одна тысяча девятьсот…
– …сорок девятого…
– …сорок девятого года рождения, седьмого марта, кажется?
– Ну да, седьмого… А ты что, забыл?
– Да не забыл – просто уточняю… Итак, в тот день был сильный ветер… Нет! Очень сильный ветер.
– Скажи еще – ураган!
– Давай про ветер расскажи! Про то, как крышу с вашего сарая сдуло…
– Тоже мне, крыша! – расхохоталась девчонка. – Давно уже проржавела вся.
Лейтенант замечание проигнорировал, наоборот, аккуратно записал, что крыша была из кровельного железа.
– Больше-то ничего не сдуло? Забор не повалило?
– Не, забор – это не у нас. А! Белье у соседей унесло…
– Понятно… – Аккуратно промокнув чернила розовой промокашкой, Дорожкин пододвинул бланк посетительнице. – На вот, распишись здесь… Ага, спасибо. В клуб завтра пойдешь?
– Да, может быть, – поднимаясь, улыбнулась Катя. – Чего еще делать-то? Ладно, увидимся… Если еще чем помочь, скажи.
– Скажу… Брат пишет?
– Угу… Ну, пока…
Выходя, девушка столкнулась в дверях с коротко стриженным крепышом в серой, с закатанными рукавами рубашке и вежливо посторонилась… Впрочем, крепыш тут же и сам отскочил в сторону, сделав галантный жест:
– Прошу.
– Спасибо.
– Завсегда пожалуйста.
Парня этого Катерина знала – он тоже работал в милиции, правда, в форме редко ходил… Как же его? Тоже Игорь, как Дорожкина? Нет, другое какое-то имя… странное… купеческое, что ли… Игнат!
– Ничего себе, какие к тебе девки ходят! – Игнат уселся на подоконник и вытащил серовато-синюю пачку с изображением черного всадника-абрека на фоне ослепительно-белых гор. – Кури!
– Ух ты, «Казбек»! – Взяв папиросу, Дорожкин чиркнул спичкой. – Богато живешь! Раньше-то «Примой» перебивался…
– Да я бросаю… второй год уже… – выпустив в распахнутую форточку дым, отрывисто пояснил Игнат. – Потому и покупаю
