Однако мирный спуск продолжался не слишком долго. Довольно скоро он почувствовал слабую вибрацию — как только капсула начала углубляться в атмосферу Юпитера. Вибрация сменилась сначала мягким сотрясением, потом более грубой тряской и в конце концов резкими подскоками.
— Фарадей! — закричал Рейми сквозь вой ветра за стенами своего летающего гроба. — Ваши парни что там, уснули?
— Что-то не так? — тут же откликнулся Фарадей.
— Вот именно, не так, — гаркнул Рейми. — Меня колотит, словно ученика начальной школы, впервые хлебнувшего алкоголя. Никто не предупреждал, что у меня вывалятся все зубы.
— Все нормально, — откликнулся Фарадей. Учитывая вой ветра, трудно было сказать с уверенностью, но в его голосе Рейми послышались новые, жесткие нотки. — Вас сейчас удерживают на одном месте.
— Удерживают? Для чего?
— Для кого, — произнес новый голос, в котором слышался немецкий акцент. — Джанска, которые должны были встретить вас, еще не прибыли.
— Ужасно, — проворчал Рейми. — И что теперь делать?
— Просто ждать, — ответил Фарадей. — Может, они перепутали место. Мы ищем их.
— Да, но… — Рейми замолчал, нахмурившись. Внутри черепа возникло странное давление. — Фарадей? Фарадей!
— Да, мистер Рейми, я здесь.
— Что-то происходит, — напряженно сказал Рейми. — Что вы делаете?
— Просто сохраняйте спокойствие, — снова вклинился голос с немецким акцентом; в нем определенно чувствовалась напряженность. — Все под контролем.
К странному давлению в голове присоединилось ощущение странного покалывания по всему телу.
— В каком смысле — под контролем? Что именно? — И затем его внезапно осенило. — Вы уже начали! — У него перехватило дыхание. — Моя кожа… Вы начали растворять мою кожу!
— Успокойтесь, — сказал немец.
— Успокоиться? — рявкнул Рейми. — Какого черта? Вы же сказали, что джанска еще не прибыли!
— Мы думали, они здесь, — сказал Фарадей. — Мы видели, как они плыли в вашем направлении…
— Вы запустили механизм! — перебил его Рейми. Его тело — беспомощное, парализованное тело — распадалось вокруг него. — Будьте вы прокляты!
— Мистер Рейми, возьмите себя в руки, — сказал немец. — В смысле…
— Ну да, это забавно, — заорал Рейми. — Ужасно забавно!
— Он ничего подобного не имел в виду, — сказал Фарадей. — Послушайте, в расчет операции заложен большой резерв времени…
— Какой операции? — взорвался Рейми.
Покалывание стало сильнее, и он отчетливо представлял себе, как испаряется кожа, слой за слоем. Потом настанет очередь мышц, потом внутренних органов, потом костей…
— Они здесь! — внезапно закричал новый голос. — Быстро приближаются.
— Маневрируйте, чтобы не упустить их, — приказал кто-то еще.
— Слышали? — окликнул Рейми Фарадей. — Они здесь. Все будет в порядке.
Высота тона и направление1 наружного шума начали меняться по мере приближения джанска.
И одновременно исчезло ощущение покалывания. Все, кожи больше нет?
— Поторопитесь, — умоляюще сказал Рейми. Голос у него звучал как-то… странно. Может, и гортань уже растворилась. — Поторопитесь, пожалуйста.
— Развертываем дистанционный хирургический отсек, — произнес еще чей-то голос.
— Есть! — сказал первый голос. — Проникаем в родильный канал…
Глухой звук удара, снова ощущение давления, и вой ветра стих.
— Вы внутри, — сказал Фарадей. — Теперь уже осталось недолго.
— Слишком поздно, — едва слышно прошептал Рейми. Последние звуки, издаваемые растворяющимся горлом.
— Мистер Рейми, держитесь, — произнес голос с немецким акцентом.
— Идите к черту, — пробормотал Рейми. — Идите вы все к черту.
Он закрыл глаза, и вселенная погрузилась во мрак.
Глава 3
Когда Рейми снова пришел в сознание, в затылочной части мозга слышалось странное жужжание. Да, странное жужжание и еще более странное ощущение покалывания в руках и ногах.
Прошла еще минута, он окончательно очнулся и только тут осознал, что на протяжении вот уже восьми последних месяцев не ощущал в конечностях ничего подобного.
Он попытался открыть глаза. Получилось, нет? Трудно сказать, но чувствовались они как обычно.
Открыты они или закрыты, смотреть все равно было не на что. Его окружала тьма. Может, он просто ослеп?
— Эй? — попробовал заговорить он. Последовала недолгая пауза. Жужжание в голове стало заметно тише.
— Мистер Рейми? — окликнул его незнакомый голос. — Здорово! Подождите секундочку.
Жужжание снова стало громче. Рейми начал отсчитывать секунды, а чтобы не сбиться со счета, решил загибать пальцы. Странно, но у него, похоже, не было пальцев. Все еще таращась в темноту и, по-прежнему ничего не видя, он бросил свои подсчеты и попытался осмыслить, что происходит.
Однако информации для этого было явно маловато. Он по-прежнему чувствовал, что капсула сдавливает его со всех сторон, и слышал низкий грохочущий звук, идущий, казалось, отовсюду. Новым было лишь то, что он снова ощущал свои руки и ноги.
Синдром мнимой конечности? Но это означало бы, что на самом деле конечностей больше нет, а он ведь был без сознания всего несколько минут. Вряд ли за такое короткое время тело могло полностью разрушиться.
Хотя… Если дело в этом, тогда ясно, почему он ничего не видит. Глаз тоже больше нет.
Развоплощенный мозг, плавающий в хитросплетении питательных трубок. Что-то типа скверной драмы на медицинские темы.
Только это была реальность. Его реальность.
Господи, во что он влип?
Жужжание снова стихло.
— Мистер Рейми, это полковник Фарадей, — произнес голос. Мало похожий на голос Фарадея. По крайней мере, когда у Рейми были уши, голос Фарадея звучал иначе. Что, ушей у него тоже больше нет? — Как вы себя чувствуете?
— Ну, ничего не болит, по крайней мере, — ответил Рейми. — Все ваша проклятая анестезия. Вы намерены продолжать?
Фарадей прочистил горло.
— Вообще-то все уже кончено.
Рейми попытался замигать невидящими глазами.
— Это невозможно, — запротестовал он. — Я все еще чувствую капсулу. Она давит на меня со всех сторон.
— Это не капсула, а матка вашей матери-джанска, — сказал Фарадей. — Давление одинаковое со всех сторон? Может, где-то его нет совсем, а где-то оно сильнее?
Рейми сконцентрировался на своих ощущениях.
— Нет, я бы сказал. Не ощущаю разницы.
— Хорошо, — продолжал Фарадей. — Это означает, что связи органов чувств с вашими нервами выполнены верно. Должен предостеречь вас, что кожа будет ощущаться несколько необычно, пока вы не привыкнете к ней. Вообще-то все будет порождать довольно странные ощущения, в особенности зрение и слух.
— Зрение? — напряженно спросил Рейми. — Я ничего не вижу… Ох!
— Это потому, что вы еще внутри…
— Да, да, понял, — сердито перебил Фарадея Рейми, чувствуя себя полным идиотом. — Как прошла операция?
— Насколько можно судить отсюда, прекрасно, — ответил Фарадей. — Дистанционные устройства работают отлично, и все, имеющее отношение к физиологии джанска, оказалось там, где и ожидали хирурги. Конечно, определить, как будут работать нервы, управляющие движением, невозможно, пока вы не выйдете наружу.
Рейми попытался согнуть мышцы.
— Ну, если это имеет значение, у меня такое ощущение, будто я могу двигать руками и ногами. Хотя, наверно, больше я их так называть не могу?
— Правильнее было бы сказать плавники и хвост, — сказал Фарадей. — По счастью, у джанска раздвоенный хвост, что будет соответствовать вашему ощущению ног. Это лучше, чем если бы был одинарный хвост, как у рыбы.
— Вам лучше знать, — буркнул Рейми. — С остальными ощущениями все в порядке, как мне кажется. Сколько времени продолжалась операция? Наверно, долго?
— Семьдесят три часа, — ответил Фарадей. — Сначала хирурги работали, сменяясь каждые три часа, потом каждые два.
— Семьдесят три часа? — эхом повторил Рейми. Он готов был поклясться, что находился без сознания всего несколько минут. — Я три дня был в отключке?
— Вообще-то шесть, — уточнил Фарадей. — Еще три дня вы проспали.
Внезапно по всему телу Рейми начиная с ног — нет, хвоста — пробежала волна возрастающего давления и ушла наверх, за голову.
— Ничего себе. Типа мне жаль, что я пропустил все это.
— Возможно, вы окажетесь таким единственным во всей Солнечной системе, — заметил Фарадей. — Общество «Наша цель — звезды» и медицинская ассоциация Солнечной системы сейчас сражаются за права на это видео.
— Замечательно, — сказал Рейми. — Может, вы могли бы опустить сюда, ко мне, на веревке ТВ и видеоплеер? В смысле, когда у меня будут глаза. — Внезапно ему в голову пришла одна мысль: — Постойте-ка. Если у меня нет человеческого горла, как я могу разговаривать с вами?
