С той далекой поры река Евфрат и зеленые болота со всем, что на них произрастает, отступили километров на десять от величественных развалин Ура, но исполинская шумерская храмовая пирамида по сей день вздымается из праха к небесной синеве поразительным памятником дерзаний и бренности рода человеческого. Грандиозная ступенчатая пирамида снова и снова перестраивалась чередовавшимися культурами, и возраст ее уже исчислялся веками, когда Авраам мальчиком играл у ее основания и купался в реке, которая задолго до его рождения сделала Ур крупным портом. В шумной гавани Авраам встречал купцов из дальних стран, а в тени могучего храма писцы и мудрые старцы передавали подрастающим поколениям свои познания о прошлом и наставления о том, как обеспечить себе счастье в загробной жизни. Видимо, от них он и почерпнул те сведения о пространной истории своих предков, начиная от древнейших времен, которые передал потомкам и которые были запечатлены в Ветхом завете. Надо думать, Авраам видел хранимые жрецами лодочные модели из серебра и обмазанного асфальтом камыша — жертвоприношения осмотрительных мореплавателей. И даже если он сам не ступал на палубу корабля, ему, конечно же, были хорошо знакомы различные суда, швартовавшиеся у местных пристаней и берегов.
Сидя вместе с Хаги в камышовом доме и слушая его рассказ о том, как строили джиллаби, как обшивали каркас камышом, который затем конопатили битумом, я мысленно видел перед собой миниатюрный вариант знаменитого судна, описанного в Ветхом завете. Ноев ковчег... При этих словах многие с улыбкой вспомнят слышанную в детстве наивную историю про пузатый плавучий дом и добродушного бородатого старца, гонящего вверх по трапу попарно слонов, верблюдов, жирафов, обезьян, львов, тигров, других зверей и всевозможных птиц. Когда я мальчишкой выстраивал игрушечных деревянных зверей на трапе деревянного ковчега, мне в голову не приходило, что из старого предания можно извлечь какие-то сведения, и уж никак я не мог предвидеть, что сам окажусь на родине этого предания и буду штудировать ученые труды, докапываясь до его корней.
Судя по всему, иудейская версия истории про Ноя и потоп, известная нам по Ветхому завету, долго передавалась из уст в уста, прежде чем ее за несколько веков до нашей эры записали древнееврейскими буквами. И не исключено, что патриарх Авраам владел грамотой, — ведь он вырос в городе, где письмо в том или ином виде было известно больше тысячи лет. Как бы то ни было, легенда о Ное родилась в давний период истории человечества, до того, как цивилизация из Ближнего Востока распространилась на Европу.
Ковчег в Ветхом завете не европейское, а месопотамское судно. Есть причины предполагать, что общее для иудейской и мусульманской религий предание о потопе было принесено в Средиземноморье выходцем из Ура, Авраамом. Его племя прошло в своих странствиях через Ассирийское царство на севере Двуречья и, скорее всего, задержалось там на какой-то срок. Тогдашние ассирийцы тоже хорошо знали историю о потопе, погубившем большую часть человечества. В огромном архиве ассирийского царя Ашшурбанипала, насчитывающем десятки тысяч плиток, есть, в частности, впервые прочитанный в 1872 году подробный рассказ о всемирном потопе. Сходство этого рассказа с иудейской версией настолько велико, что они, несомненно, восходят к общему источнику. Поскольку ассирийцы унаследовали свою письменность и мифологию от шумеров, а иудеи, по их утверждениям, вышли из бывшей шумерской столицы Ур, естественно искать этот общий источник в Шумере.
В ассирийском тексте имя старца, построившего корабль для спасения человечества, не Ной, как в иудейской версии, а Ут-напиштим; однако оба имени, скорее всего, аллегорические. Далее, у ассирийцев вместо единого иудейского бога Яхве видим бога моря Энки. По ассирийской версии, историю о всемирном потопе рассказал одному из их предков в Дильмуне сам венценосный кораблестроитель Ут-напиштим. Будто бы бог морей проникся к нему расположением и открыл тайный заговор других богов, задумавших утопить весь род людской. Тот же бог морей научил Ут-напиштима построить большой корабль и взять на борт родных и приближенных, а также свой скот. Царь послушался совета и построил корабль:
«На седьмой день корабль был готов. И чтобы облегчить спуск на воду, были разложены катки вверху и внизу на две трети... Нагрузил я его всем своим достоянием, нагрузил его всем своим серебром, нагрузил его всем своим златом, нагрузил его всем своим племенем. Взял на борт всю семью и слуг моих, и скот, и степных зверей, и всех мастеров я взял... Кормчему судна Пузур-Амурри вверил я корабль вместе с грузом».
Шесть дней и семь ночей заливала землю вода, и на седьмой день корабль пристал к вершине горы в Верхнем Курдистане — в том самом краю, где Ной, в предании иудеев, пристает к горе Арарат. В ассирийском тексте с корабля выпускают сперва голубя, потом ласточку, и обе птицы возвращаются; лишь после того, как не возвратился выпущенный ворон, царь понял, что воды спадают, можно без опаски сходить на сушу вместе с племенем своим и скотом. Покинув корабль, люди принесли жертву богам, и те обещали никогда больше не карать все человечество за грехи нескольких людей. Любопытно, что в ассирийском тексте спасшимся от потопа боги повелевают поселиться «при устье рек, в отдаленье». Для жителей Ассирии это означало устье Тигра и Евфрата, где находилась некогда страна шумеров. Другими словами, по ассирийской версии, возродившееся человечество сначала заселило берег Аравийского залива и болотный край в Южном Ираке.
Тем интереснее узнать, что говорили по этому поводу сами шумеры. Их версия была обнаружена археологами Пенсильванского университета. В Ниппуре, к северо-западу от слияния двух рек, раскапывая огромный шумерский зиккурат — столь характерную для древних городов Двуречья ориентированную по солнцу ступенчатую пирамиду с храмом на макушке, — они натолкнулись на обширную библиотеку. У подножия пирамиды лежало 35 тысяч плиток с письменами, и на одной из плиток удалось прочесть исконное шумерское предание о всемирном потопе.
В отличие от более поздних ассирийской и иудейской версий, у шумеров спасенные после потопа не высаживаются на какой-то горе внутри страны, а сперва заселяют находящийся за морем на востоке Дильмун, откуда боги затем приводят их на новое место жительства в устье двух рек.
Ясное указание на то, что ассирийский текст представляет собой вариант более древнего шумерского оригинала, специалисты видят в том, что в обоих случаях спасителем рода людского изображен шумерский бог морей Энки. В роли избранника, которого бог учит построить большой корабль для своего спасения, у шумеров также выступает благочестивый, богобоязненный, кроткий правитель некоего царства, но зовут его Зиусудра. К сожалению, часть плитки с описанием того, как Зиусудра строил свой корабль, не уцелела; во всяком случае, судно было достаточно большим, чтобы вместить не только людей, но и скот. После того как все взошли на борт, воды семь дней и ночей заливали землю, «и могучие волны бросали огромный корабль», пока Уту, шумерский бог солнца, наконец не явил свой лик и не осветил небо и землю. Тут Зиусудра распахнул окно и простерся ниц перед богом. Затем он поспешил принести в жертву быка и овцу; очевидно, Зиусудра, в отличие от Ноя, захватил с собой больше одной пары животных. Правда, зато он не брал на борт диких зверей. Как видим, в ходе тысячелетий исконная версия о спасшихся людях, которые везли на судне только домашний скот, видоизменилась, и Ной выступает уже в роли спасителя диких животных.
