Я выполз из своего убежища, проспав несколько часов крепким сном без сновидений, и принял успокаивающую ванну. Надев зеленую рубашку и черные брюки с отворотами, я вернулся в институт и прошел по бесконечным коридорам в конференц-зал, где было назначено первое заседание нашего штаба. В длинной узкой комнате было тесно, но места у ромбовидного стола хватило всем.
Я похлопал по плечу Теда Фарбера, протискиваясь мимо него к своему креслу, и с легким смущением заметил, что все уже собрались и ждали только меня, чтобы начать совещание. Рядом с Йидамом я увидел Синклера Мак-Нила, симпатичного юношу, чей отец владел крупнейшей строительной компанией в Аризоне. Мак-Нил был моим агентом в Японии. Пока я обучался в Тибете, он внедрился в Галбро, но Скрипичник его раскусил, и убил бы его, если бы не вмешательство Раджани.
Раджани стояла между Йидамом и Сином.
Внешне она была гораздо больше похожа на земную девушку, чем на собственного отца. Только ее кожа, как и у Йидама, была угольно-черной, а глаза и ногти имели золотистый оттенок. Желтая блузка и голубой свитер закрывали ее руки, но на тыльных сторонах ладоней можно было разглядеть паутину тонких золотых линий, которые шли от ногтей по внутренней стороне пальцев к запястьям и исчезали под рукавами. Такие же линии были на теле у ее отца. Свои светлые волосы она собрала на затылке в хвостик, и с этой прической ее можно было бы принять за студентку колледжа, будь выражение ее лица чуть более беззаботным.
Заняв место во главе стола, я кивнул собравшимся:
– Благодарю всех, кто пришел сегодня сюда.
Особую благодарность мне бы хотелось выразить полковнику Иосимицу Осана, покинувшему больничную койку, чтобы присоединиться к нам. – Я склонил голову перед членом императорского Совета внутренней безопасности. – Поддержка императора и СВБ имеет для нас большое значение. Суть нашей задачи можно сформулировать довольно просто: отыскать Пигмалиона и отобрать у него внука императора, Риухито. А вот выполнить эту задачу далеко не так легко. Я знаю, что некоторые из вас уже приступили к работе и наметили действия, которые необходимо предпринять, чтобы достичь успеха. Как всегда, считается, что работу можно выполнить, если осуществимы хотя бы два из трех условий: первое – ее можно выполнить быстро, второе – без больших денежных затрат, и третье – сделать ее безупречно.
Благодаря щедрой помощи императора и ресурсам «Лорики» мы, к счастью, можем не считаться с расходами. Составляя план, имейте это в виду – ни одно разумное требование, касающееся оборудования или персонала, не будет отвергнуто. Совершенно ясно, что нашим первым шагом должно стать изучение противника. Чем лучше мы будем представлять себе, что за личность Пигмалион, тем больше у нас появится шансов его уничтожить. – Я отодвинулся от стола и нажал кнопку, скрытую в нижней части крышки. Одна из панелей в дальнем конце комнаты опустилась, открыв экран. Экран мигнул и засветился ровным голубым светом. – Джитт, если ты готова, можно начинать инструктаж.
Маленькая и изящная, как статуэтка, блондинка чопорно кивнула. По любым меркам, кроме разве что самых извращенных, Джитт была красавицей. Однако она чуралась косметики и не носила никаких украшений; не затрудняла себя изобретением хитрых причесок и носила мешковатую одежду, которая, впрочем, все равно не могла скрыть ее дивных форм. Ее глаза светились умом, но в них неизменно читалась непонятная тоска, словно она была вольной птицей, заключенной в прекрасную клетку.
Джитт щелкнула пультом дистанционного управления, и на экране появилось изображение. На черно-белой фотографии, сделанной в середине двадцатого столетия, был запечатлен маленький мальчик в ковбойской шляпе, клетчатой рубашке и джинсах с двумя пистолетами по бокам.
– Перед вами Никлас Хант в возрасте четырех лет. Фотография сделана в 1957 году кем-то из родственников мальчика. На заднем плане – дом, где жила семья Никласа.
Голос Джитт казался почти таким же механическим, как движения ее пальцев на пульте дистанционного управления. Картинка сменилась другой.
– Это рентгеновский снимок черепа Никласа Ханта. Он был сделан примерно через месяц после фотографии, которую вы только что видели.
Как видно из снимка, у Никласа была проломлена голова с правой стороны. Он получил смещенный перелом скулы, а осколки кости над правым ухом проникли в череп. Уровень медицинской технологии в то время позволял только удалить осколки и вставить металлическую пластинку.
Следующий слайд поразил меня сходством с фотографией какого-нибудь преступника из полицейского архива, но я знал, что это школьный портрет Ханта, сделанный через несколько лет после травмы. У мальчика на фотографии была кривая улыбка и полуприкрытый правый глаз.
Вероятно, он был нервным ребенком. Мне казалось, я чувствую неловкость, которую он испытывал перед камерой.
– Как вы, несомненно, заметили, – бесстрастно продолжала Джитт, – травма привела к значительной лицевой и черепной асимметрии. Кроме того, Никлас стал немного шепелявить. Его одноклассники припоминают, что у Ханта было тяжелое детство. Дети жестоки к тем, кто чем-то отличается от других.
Голос Джитт изменился, и я перевел взгляд на нее. Она по-прежнему держалась очень официально, но я уловил в ее тоне гнев и печаль. И понял, что ее последняя фраза относится к ней самой, и это меня удивило. Джитт не только никогда не рассказывала о своем детстве, но даже ничем не показывала, что помнит его.
– Хант обладал блестящими способностями, и, поскольку со сверстниками отношения у него не ладились, он проводил много времени за книгами. Его домашняя жизнь складывалась так же неудачно, как и школьная. Хотя родные Никласа утверждали, что мальчик проломил череп при падении, соседи поговаривали об отце-алкоголике, любившем распускать руки. Как бы то ни было. мать Никласа, Агнес Хант, вскоре развелась с мужем и переехала. Она нашла прибежище в религии и примкнула к христианскому культу, называемому "Люди Креста", – рассказывая о секте. куда вступила мать Пигмалиона, Джитт заговорила холодным тоном врача, констатирующего диагноз. – Люди Креста верили, что Иисус обрел божественность через страдания, которые он вынес во время суда и казни. Страдающий манией величия лидер секты Тилден Тайлер создал учение, в основе которого лежали самоотречение, телесные страдания, голод и лишения. Члены секты верили, что они обретут божественность, подвергая себя тем же мучениям, которые вынес Иисус. По их мнению, добровольно принимая боль, они должны были заслужить прощение за грехи, в том числе за первородный грех, и вернуться к первоначальному состоянию благодати, то есть божественности, поскольку Бог создал человека "по своему образу и подобию". Чтобы исцелить сына, – продолжала Джитт, – Агнес Хант заставляла его бичевать себя, носить терновый венец, а несколько раз даже пройти через ритуал, имитирующий распятие. Самые фанатичные приверженцы культа часто подвергались настоящему распятию, вплоть до того, что их на самом деле прибивали к кресту. Под воздействием галлюциногенов и гипноза они переживали смерть и воскресение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
