Впрочем, прятаться Колиньи не собирался — на приеме у Богарне он присутствовал вполне официально, в качестве отставного военного, прославившегося удачными действиями против мятежников в Вандее. Спустившись в зал, он раскланялся с несколькими знакомыми, а у дверей задержался, сделав незаметный знак пышногрудой брюнетке. Минуту спустя та оставила окружавших ее молодых людей и подошла к Колиньи.
— Есть что-то интересное, Джина?
— Нет, — брезгливо поморщилась она. — Болтают о всякой чуши, бахвалятся своими подвигами при расстреле черни в предместьях. И врут эти французы так, что любой итальянец покраснел бы.
Графиня Джина Бочетти совсем недавно прибыла в Париж из Италии. На родине некоторые знали ее под другими именами.
— Слушай всё, — наставительно сказал явно неравнодушный к ней Колиньи. — Возможно, кто-то из этих офицеров скоро возглавит целую армию. Во Франции теперь это обычное дело — стать генералом раньше, чем отрастут усы. Кролик у Богарне. Сойдись с ней поближе и присматривай на расстоянии.
— Как прикажете, — кивнула Бочетти. — Кстати, когда я получу ту сумму, которую просила на расходы?
— На расходы? — Колиньи вскинул брови. — Вот как ты это называешь? Что ж, мне, пожалуй, по душе. Я пришлю человека с деньгами вечером.
— Вот это мне в вас нравится, Колиньи: вы не откладываете дела на завтра! — Бочетти звонко рассмеялась, показав ровные острые зубки. — Но почему бы вам не зайти вечером самому?
— Лучше будет, если вечером у вас окажется кто-нибудь из интересных для меня людей. — Колиньи усмехнулся, глядя ей в глаза. — Дело прежде всего, Джина. Ну, если тебе больше нечего мне сказать…
— Говорят, что в Париже сейчас живет некто Наполеон, или Наполеоне, не разобрала. Какой-то известный несколько лет назад генерал, теперь голодает и чуть ли не побирается в поисках места. — Бочетти наморщила лоб, припоминая. — Кажется, артиллерист.
— Есть такой, — безразлично кивнул Колиньи. — Но его звездный час прошел, он не сумел схватить за хвост удачу. Впрочем, я учту, что он в Париже, такой может однажды и пригодиться — униженный, злой, жаждущий вернуться к славе. Я ухожу, Джина. Если сможешь сблизиться с Богарне, следи, чтобы эта дура не потеряла кролика. И смотри, не влюбись в нее сама!
Колиньи поклонился и покинул прием, скрывшись в неспокойной парижской ночи.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
АРТИЛЛЕРИСТ
Утром, за завтраком, Штольц хранил молчание. Александр не задавал вопросов, как и было приказано, и ждал, что шеф скажет что-нибудь сам. Наконец, напившись кофию, Карл Иванович ласково посмотрел на секретаря и произнес:
— А что, голуба душа, понравилась тебе Мари или так себе девка?
— Мари? — Остужев не был готов к такому вопросу. — Ну, она… Молоденькая очень. Да и рассмотрел я ее не особенно хорошо.
— Рыженьких не любишь? — Штольц потянулся. — Ну, твое дело. Да, молоденькая, ты тут особо-то не заглядывайся. Но сегодня молоденькая, знаешь ли, а завтра уже и в самый раз. Впрочем, я не об этом. Ты понравился Дюпону.
— Вот как? — Остужев теперь и вовсе не знал, что отвечать. — И чем же?
— А вот это ему лучше знать. Он ведь человек непростой и в людях разбирается получше даже меня. Ты ему понравился, просит по окончании нашей миссии оставить тебя во Франции. У него тут людей не хватает. Сам понимаешь: революция, террор, тут как бы самая передовая линия. Опасно здесь, Саша. И когда придется решать, подумай хорошо, ты в семье один сын.
— Да вроде бы мы и так не в безопасности, — осторожно заметил Александр.
— Не в безопасности, в опасности мы, — согласился Штольц. — В любой момент могут прихлопнуть нас, как комаров. Только то и спасает, что за нас Дюпон мстить будет, вот враги и сидят, выжидают. Потому что главное дело в Париже мы уже сделали, остановили бегство Барраса. Дюпон поставил на него, верно это или нет — ему виднее.
— Но ведь мерзавец! — не удержавшись, воскликнул секретарь.
— Не горячись, Саша. Боюсь, в европейской политике вообще приходит время мерзавцев. Но с ними, как видишь, легко договориться. Теперь мы с тобой посмотрим, как Баррас будет решать свои проблемы. Ну, и еще кое-какие дела у меня есть, тебя, прости, они пока не касаются. Ты пока можешь немного отдохнуть. Я про Мари почему спросил? Потому что Дюпон предлагает вам вместе погулять по городу.
— Это еще зачем? — опешил Остужев.
— Наверное, хочет, чтобы вы ближе познакомились. Он же просит тебя оставить, забыл? Ну, Мари на тебя посмотрит, ты на Мари. Это тоже полезно, волнует она меня. Дюпон доверяет ей целиком и полностью, а девочке всего-то четырнадцать годков. Вот посмотри, не увидишь ли какого изъяна свежим глазом. Про Барраса поговори с ней, про террор, только осторожно. А по дороге город посмотришь. Интересный город Париж, не Санкт-Петербург, но интересный. Иди, одевайся, она зайдет уже через час.
Неспешное предложение, по сути, было приказом. Александр надел лучший костюм, причесался, на всякий случай сунул в карман пистолет и вышел на улицу встречать Мари. Ему почти все оставалось непонятным. Что за организация, в которую он не вступал, но на которую фактически работает, получая деньги из казны? Почему ему можно спокойно разгуливать по городу, если рядом могущественные враги? Отчего, наконец, он так понравился Дюпону? Во Франции наверняка хватало толковых людей.
Париж, между тем, жил своей жизнью. Доносились крики торговцев с расположившегося неподалеку рынка. От Сены несло нечистотами, и этот запах резко контрастировал с красавицами, которые, оголив плечи, проходили мимо, смело поглядывая на Александра. К такому он не привык, но ему это нравилось. Революция! Он начинал понимать, что это такое — запах свободы. Да, иногда она и кровью пахнет, а иногда навозом, но это плата за горящие глаза парижан. Вот люди ходят, гордо подняв головы и улыбаясь. В России такого не увидишь, а они вышли на бой и одержали победу, а потом смогли еще отбиться и от пруссаков, и от англичан. Люди улыбались, и Александр, чтобы не попасть под это обаяние свободы, твердил про себя: террор, террор! Эти же глаза парижан видели больше казней, чем глаза жителей какого-либо другого города, если не считать какие-нибудь совсем дикие края. Свобода оплачена кровью, и кто знает, сколько крови ждет их еще впереди?
— Вы меня не хотите замечать, да?
Прямо перед ним оказалась Мари. Она приоделась, но теперь выглядела совсем девочкой. Остужев и правда мог не узнать ее, проходя по улице, — то девушка на выданье, то вдруг снова ребенок.
— Добрый день, Мари. Простите меня, за вами не так легко уследить.
Она, никуда не спеша и не испытывая никакой неловкости, молча смотрела ему в глаза, будто читала какую-то книгу. Судя по скучающему выражению лица Мари, книга была не слишком захватывающей.
— Мсье Дюпон приказал мне погулять с вами по городу. В самые интересные места я вас не могу отвести, там небезопасно, а вас, как гостя, полагается беречь от неприятностей. Поэтому идемте на набережную.
— Идемте! — Остужев предложил ей руку, и Мари не отказалась.
Она начала неспешно рассказывать что-то русскому гостю о городе, о его древней и великой истории. Разговор тек непринужденно, иногда что-то спрашивал Александр, иногда Мари. А в какой момент говорить стал почти исключительно он, Остужев даже не заметил. Девушка лишь направляла его речь короткими репликами.
— Постойте… — Он понял, что рассказал уже все и о своем детстве, и о юности, и о родных краях. — Как вы это сделали?
— Много тренировалась! — рассмеялась Мари. — Александр, не сердитесь. Просто я не очень люблю болтать, зато слушать — обожаю.
— Ценное качество для агента, — заметил Остужев.
— А я и не скрываю: я очень ценный агент.
— И все-таки я бы тоже хотел послушать. Расскажите мне о Баррасе, Мари. Он показался мне очень интересным человеком.
— Врете, Остужев, врете. — Мари с минуту шагала молча. — Ничуть вам не интересен Баррас. Но, между прочим, напрасно. Пусть он подонок, но отчего-то Дюпон сделал ставку именно на него. Баррас решителен, смел и очень умен. Другого такого человека во Франции сейчас нет. Если кто и сможет справиться с готовящимся мятежом, то это именно он.
— Это Англия провоцирует восстание против Конвента, да?
— Англия? — Мари посмотрела на Александра с усмешкой. — Да, Англия. Вопрос, правда, в том, не провоцирует ли кто-то саму Англию… А что ваш шеф, Штольц, рассказал вам об организации?
Остужев почувствовал, что краснеет. Было очень стыдно, что вот эта совсем еще молоденькая девушка знает в тысячу раз больше, чем он. Ей доверяют, а ему, в сущности, нет.
— Не отвечайте, сама вижу — толком ничего он вам не рассказал. Что ж, вы его подчиненный, ему виднее. — Мари притворно зевнула, поддразнивая Остужева, и тут же сменила тему. — Кстати, вчера во время разговора упоминался один бригадный генерал, Наполеон Бонапарт. Вот он, идет по другой стороне улицы. Невысокий, в шинели, видите?
