Кузнечик запустил лапку в тот же самый карман и вытащил оттуда еще одну пачку банкнот, вдвое толще первой.
— Все правильно, — сказал он. — Как камень с души упал. Теперь я беден, ты богат, и мы квиты. Чего только не сделаешь ради друга!
Кузнечик взмахнул лапками, но так неудачно, что из-за пазухи у него посыпались денежные купюры в таком количестве, что, даже упав на них, кузнечик не смог прикрыть их тельцем.
— Что делать! — воскликнул он. — Помоги мне, Удалов, собрать наследство, полученное мною сегодня утром от погибшей в извержении вулкана тетушки Тори.
Удалов помогать не стал. Он уже видел этого жулика насквозь. Но, честно говоря, не обижался. Жулики похожи, в каком бы месте Галактики они ни действовали. Обижаться на них нельзя. С ними надо планомерно бороться.
Удалов собрал деньги со стола, не считая, сложил в бумажник и, пока кузнечик ползал по полу, причесался, аккуратно уложив последнюю прядь поперек лысины, поправил галстук и произнес:
— Ну что ж, пора ехать. Проверим, сохранились ли в тебе остатки совести.
— Конечно сохранились! — обрадовался кузнечик, поняв, что его простили. — Ты не думай, дорогу в оба конца я оплатил, билеты в кармане. Кстати, возьми от меня небольшой подарок. Обожаю дарить тебе подарки.
Кузнечик достал небольшую коробочку, прозрачную сверху.
— Только не выпускай, — сказал он.
В коробочке сидел, шевеля клешнями, маленький скорпиончик.
— На что мне такой подарок?
— Ах, Удалов, Удалов, — вздохнул кузнечик, — не знаешь своего счастья. Я вчера этого звереныша в карты выиграл.
Незаменим в жару или ненастье. Все знатные люди в этой части Галактики с ними не расстаются.
— Объясни, — сказал Удалов строго.
— Как известно, — ответил кузнечик, — скорпиончики живут на планете, где мягкий климат и множество фруктов. Но во время брачного сезона они перебираются на соседнюю планету, для чего проделывают несколько миллионов километров в вакууме и ищут своих подруг среди вулканов и песчаных бурь. Чтобы выжить, они научились менять в свою пользу окружающие условия. В радиусе метра. Там, где скорпиончик, всегда прохладно и приятно пахнет. Попробуй, испытай.
— Где я его испытаю? — спросил Удалов. — Здесь и так хорошо, прохладно.
— Проще простого.
Кузнечик убежал в ванную и пустил там горячую воду. Через минуту ванную заволокло клубами пара. Из клубов возник влажный Тори и сказал Удалову:
— Иди сюда, не бойся.
Удалов подчинился. Пар встретил его в дверях ванной, старался оглушить, обжечь и поглотить. Впечатление было отвратительное, но Удалов терпел. Он сделал еще один шаг в глубь помещения и вдруг увидел, как пар вокруг его головы и верхней части тела рассеивается, как будто Удалова поместили в шар, в центре которого была ладонь Корнелия с коробочкой на ней. Запахло свежими цветами. Скорпиончик зыркнул на Удалова маленькими глазками.
— Ладно, — согласился Удалов, — беру подарок в счет будущих расплат. А он не кусается?
— Как же ему кусаться, если он в коробочке? — Тут кузнечик взглянул на часы и обеспокоился. — Побежим, только осторожно, чтобы нас не заметили. Если будут спрашивать, мы идем гулять.
— Почему такая тайна? Не люблю тайн.
— Здесь все экскурсии запланированы, а поездка на Сапур не запланирована. Пока мы ее будем планировать, обед наступит, — объяснил кузнечик.
Но в глазах его Удалов не увидел искренности и потому решил быть начеку.
— Хорошо, — сказал Удалов. — Пошли, только сначала мне надо отправить телеграмму домой.
Кузнечик согласился, они зашли на телеграф, и Удалов, благо теперь у него было достаточно валюты, отправил сразу две телеграммы. Одну Белосельскому с благодарностью и сообщением, что работа съезда проходит на высоком уровне, другую домой, чтобы семья не беспокоилась. Он бы послал и третью, прекрасной Тулии, но адреса Тулии Удалов не знал.
Глава десятая,
в которой Удалов летит на планету Сапур для обмена опытом в области жилищного строительства
— Вот наш корабль, — сказал кузнечик, подходя к небольшой летающей тарелочке, стоящей в стороне от звездных кораблей, там, где бетон летного поля уступал место зеленой траве и подорожникам.
— Долетит? — спросил Удалов, смущенный скромными размерами судна.
— А что с ним сделается? Не бойся. Я тоже жить люблю.
Удалов подумал, что кузнечик на этот раз говорит правду, и первым вошел в тесное, но комфортабельное нутро тарелочки.
— Лететь до Сапура полчаса. Управление автоматическое, — сказал кузнечик. — Предупреждаю: там меня слушайся беспрекословно. Чужая страна, чужие нравы. Если понравится, закупим семена.
Кузнечик уверенно сел у руля, а Удалов устроился в другом кресле и пристегнулся ремнями. Ему было приятно думать, что одолел межпланетного жулика, и потому он с удовольствием пощупал в кармане растолстевший бумажник. Потом вынул коробочку и подмигнул скорпиончику, отчего в салоне тарелочки запахло земляникой и подул легкий бриз.
Тарелочка медленно поднялась над космодромом и, набирая скорость, помчалась на соседнюю планету.
Кузнечик уверенно действовал рычагами, тарелочка неслась за пределы атмосферы — и вдруг кто-то оглушительно чихнул.
— Это ты чихнул? — спросил Удалов.
— Нет. Разве не ты?
Они замолчали. Стало тревожно. На корабле таился кто-то третий.
— Здесь кто есть? — повысил голос Удалов.
Молчание.
— Выходи или стреляю, — пригрозил кузнечик.
И тогда послышалось шуршание, дверь шкафа, в котором хранились посуда и скафандры, открылась, и оттуда робко вышло узкое существо, схожее с грибом-мухомором в трауре. На существе была тесная одежда с бахромчатым поясом и мятая широкая шляпа черного цвета с белыми круглыми пятнами. Руки его были в белых перчатках, в правой руке саквояж.
Существо откашлялось, сняло шляпу, обнаружив под ней совершенно голую голову без следов растительности, и спросило:
— Я вам не помешал?
— Мы не пассажирский корабль, — невежливо ответил кузнечик. — Что, денег на билет не было?
— А куда мы летим? — спросил мухомор.
— А куда вам надо?
— Подальше, — сказал мухомор.
Удалов понял, что лицо мухомора густо покрыто белой и голубой краской, по которой нарисованы скорбные синие брови, а под глазами черным намазаны большие пятна.
— Признавайся, зачем забрался в нашу тарелочку, — а то высажу тебя в вакуум, — пригрозил кузнечик Тори.
— Человеколюбие не позволит, — ответил мухомор, — хотя мне это уже все равно. Одним мертвецом больше.
— Успокойтесь, — сказал Удалов. — Здесь нет врагов. Вас кто-то преследует?
— Нет. Хуже. Я преследую. Но безуспешно.
— Несчастная любовь? — спросил Удалов сочувственно.
— В своем роде, — согласился мухомор. — Я, понимаете, могильщик.
— Я сразу почувствовал в нем что-то зловещее, — заметил кузнечик.
— Продолжайте, — сказал Удалов. — И у могильщиков могут быть переживания.
— Спасибо, — кивнул могильщик. — Вы добрый человек. Хотел бы я узнать ваше имя. Вы первый, кто сказал мне доброе слово за последний год.
— Меня зовут Корнелий Удалов. Кто же вы такой, несчастный могильщик?
— Моя история ужасна, — сказал могильщик, усаживаясь в кресло, уступленное ему Удаловым. — Я прожил свою жизнь на далекой отсюда планете шесть-Г в созвездии Кита.
— Как же, знаю, — вмешался кузнечик, который не скрывал своего раздражения появлением пассажира. — Паршивое место. Я там лихорадку подхватил.
— Я сын могильщика и внук могильщика. Это наша наследственная специальность. Я не представляю себе иного ремесла, зато в своем я профессионал. Ко мне специально приезжали умирать с соседних континентов.
— Ты ближе к делу, — сказал кузнечик. — Самореклама нас не интересует.
— Тори, ты нетактичен! — упрекнул его Удалов.
— Я продолжаю, — сказал мухомор. — В последние годы наша планета переживает экологический кризис. Стало меньше лесов, сказывается недостаток древесины, бумаги, дорожают естественные продукты.
— И повышается смертность, — вставил сочувственно Удалов.
— Ах, не в этом дело! — возразил могильщик. — Дело в том, что сегодня достойно похоронить человека стоит в три раза дороже, чем десять лет назад. Мы, могильщики, чтобы не разориться, вынуждены поднимать цены.
— Во сколько раз? — спросил кузнечик.
— Нет, только так, чтобы покрыть расходы. Главное — честь фирмы. Мы постепенно разорялись и беднели и все же старались обеспечить нашим согражданам достойное погребение в пределах их бюджета. Правда, нам не всегда это удавалось. И вот в обстановке экономического кризиса нам был нанесен предательский удар в спину.
