- Ага, с настоящими пулями и крутым рукоприкладством? До кровянки?!
Геннадия и Алексея с помощью пинков и гавканья на немецком затолкали в машину.
В кузове, покрытом брезентом, уже находилось человек десять в гражданском. Женщин не было. Синяки и кровоподтеки на лицах некоторых пленников говорили о том, что с ними не церемонились. С двух сторон у заднего бортика на жесткой деревянной скамейке сидели два автоматчика в камуфляже. Тяжелые взгляды исподлобья сверлили людей, оказавшихся в кузове. Сзади через щели брезентового тента за грузовиком просматривался "Цундап", навязчиво тарахтевший движком. Один дюжий фриц в надвинутых на глаза мотоциклетных очках в собранном напряжении располагался за рулем, другой - в коляске. Закрепленный на ней MG-34 по-хозяйски приглядывал за грузовиком. О побеге мог мечтать только самоубийца.
- Ребята, вы наши? Откуда? - подал голос сидевший рядом с новыми пленниками мужичок в залатанной рубашке и видавшей виды кепке.
- Наши, наши, - заверил его Гена, и хотел что-то добавить, но немцы посмотрели на них так, что можно было и не колыхать воздух командой заткнуться.
Грузовик трясся по ухабам, минут пятнадцать, охаживая деревянными скамейки задницы пассажиров. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и парни могли теперь более внимательно разглядеть находящихся в кузове людей. "Лица их были худы и хмуры", - вспомнилась Алексею фраза Андрея Платонова из романа "Котлован". Одежда была простая, явно не от кутюр. Такую носили в 30-40 годы в сельской местности. Обычные широкие штаны, у некоторых рубашки-косоворотки, а на ногах грубые рабочие ботинки. Один из мужиков, правда, отличался от других. На нем был пиджак и добротные сапоги. Держал голову прямо, даже где-то горделиво. Новых пленников рассматривал пристально и внимательно, не пряча глаза. Во взоре не читалось ни отчаяния, ни страха. Манера держаться говорила о том, что это, скорее всего, кто-то из местного начальства. Возможно, председатель колхоза, сельсоваета, парторг или еще кто-нибудь в этом роде.
Рядом с ним сидел пацан лет десяти - двенадцати. Он жался к мужчине и с тревогой косился на автоматчиков.
- Ничего, ничего, сынок, - время от времени тихо приговаривал мужчина и гладил мальчика по голове. - Все будет хорошо.
Грузовик остановился у какого-то сарая. Когда ребята вместе с остальными спрыгнули на землю, перед ними открылась странная картина. Невдалеке виднелись деревянные домишки, огороженные покосившимися кое-где заборами, лабазы, амбары, сараи. Несколько черных печных труб траурными стелами возвышались на местах пепелищ. Деревня, казалось, была накрыта, безжизненным тяжелым саваном зловещей тишины - ни лая собак, ни мычания коров, ни кудахтанья кур или заливистого пенья петухов - ничего не говорило о том, что здесь течет мирная жизнь. Даже птиц не было слышно. Какой-то могильной жутью веяло от всей этой обстановки.
Людей построили в шеренгу и повели к длинному сараю в одном из дворов. Обогнув угол, пленные остановились как вкопанные. По шеренге прокатился гул.
- Ох, мать честная!!! Средневековье какое-то!!! - вырвалось у Генки. Шок, казалось, сковал дыхание. На сколоченном деревянном помосте стояла виселица. В петлях, на ветру покачивались пять тел. На груди казненных висели картонные таблички. Три из них гласили: "коммунист". Двоим жителям деревни, по мнению карателей, не повезло с национальностью: "еврей".
Людей заперли в большом длинном сарае. Он оказался конюшней с пустыми рядами стойл. В дальнем углу высилась бесформенная куча сена. На ней, кто как мог, разместились измотанные пленники.
-Во влипли! - Генка с кряхтеньем повалился спиной в сено.
- Посмотрим, чем закончится этот спектакль. - Скрестив ноги в позе лотоса, Алексей уселся в медитацию.
Для Генки время превратилось в липкую вязкую тянучку. Для Алексея, ушедшего в астрал, - перестало существовать. Гена знал, что друг кроме занятий разными стилями восточных единоборств увлекается всякими эзотерическими и медитативными практиками. По-доброму позавидовал. Между тем, вечерело.
***
В сарай в сопровождении автоматчика и человека в штатском вошел оберлейтенант в полевой форме с черными петлицами. Обвел пленников тяжелым пристальным взглядом и заговорил на немецком. Штатский выждал паузу и хорошо поставленным голосом на правильном русском языке начал переводить. Алексей, давно вышедший из астрала, про себя отметил, что переводчик на местного, деревенского "фашистского прихвостня" не похож. С достоинством держится. В лице - признаки породы. Светлые волосы, голубые глаза, подбородок, как пишут в романах, - волевой. Этакий типаж, сошедший с немецких военных плакатов, пропагандирующих чистоту арийской расы. Но главное - выражение глаз. В них не читалось ни ненависти, ни гнева, ни волнения или настороженности. В них не читалось ничего. Они были пустыми и смотрели прямо перед собой, не фокусируя внимания ни на чем. Голос звучал без эмоций. Интонации - равнодушные. Словом, можно было бы сказать: истинный ариец, характер нордический, если бы не безупречный русский язык.
Речь оберлейтенанта сводилась к обещаниям райской жизни тем, кто согласится сотрудничать. Мол, недовольные Советской властью, могут исправить положение и стать настоящими хозяевами собственной жизни. Германское командование обещает, что семья согласного будет обеспечена. Коммунисты прекратят грабить и забирать нажитое честным, тяжелым трудом, поскольку их, этих самых коммунистов, уже не будет. Гер оберлейтенант предлагает работать на великую Германию, которая освободит Россию от большевистского рабства.
- И возьмет в рабство фашистское, мудила! - послышался из глубины конюшни выкрик. Переводчик наклонился к офицеру и что-то прошептал. Тот кивнул и обвел пленных убийственным взглядом. Затем бросил "арийцу" короткую фразу. Тот перевел.
- Кто это сказал? Давай, выходи, храбрый портняжка! - при этом ни глаза, ни интонация штатского опять не выражали ничего.
"Зомби какой-то", - подумал Алексей.
В конюшне повисло тяжелое молчание.
Офицер гавкнул что-то по-немецки и резко вышел. Переводчик, чуть задержавшись на пороге, отдал в полголоса непонятную команду автоматчику, затем повернулся к пленникам:
- Неважно, кто это сказал, но, если ты не можешь ответить за себя, за тебя ответят другие.
То, что произошло дальше, и какое это произвело впечатление на и без того находящихся в отчаянии людей, с трудом поддается описанию.
Солдат передернул затвор автомата. Очередь хлестанула по ушам. Две пули попали в грудь стоявшему перед Генкой мужчине, одна - в голову. Кровь и куски мозга, вырвавшиеся из затылка, брызнули Николишину в лицо. Пули, встретив некоторое препятствие в виде человеческого тела, пройдя сквозь него, чуть-чуть изменили траекторию и прошли в нескольких сантиметрах от Генки.
Скорость смертоносного свинца была настолько велика, что мужика не отбросило назад. Слегка лишь дернулась голова. Залихвацкая кепка отлетела в сторону. Несчастный как будто несколько мгновений колебался, падать или нет, затем медленно и как-то неуклюже стал заваливаться на Гека. У обычных людей, не прошедших мясорубку войны, вид такой внезапной смерти человека, вызывает шок. И мощнейший удар по нервной системе.
Гена, размазывая по лицу кровь и кусочки мозга, присел на корточки. Его вырвало.
Председатель, как про себя назвал мужика в пиджаке Алексей, кинулся к лежащему в луже крови односельчанину. - Илья, Илюша! Как же так?! Сволочи, уроды, гады!- это был крик души.
- Дядя Илья!!! - пацан кинулся вслед за отцом.
В ответ очередь автоматчика, вышедшего за дверь, прошила ее деревянные доски. На этот раз никого не задело, но несущий смерть свинец заставил пленников отодвинуться от двери и замолчать.
Гена, справившись с рвотным рефлексом и вытерев рот соломой, отупело смотрел на распластавшееся в луже крови тело. При этом его колотила крупная дрожь.
- Слушай, Лех, этот мужик стоял передо мной, а если бы его не было?
- Но ведь он там оказался. Все! Это уже позади, в прошлом, поэтому думай о том, что здесь и сейчас, - попытался успокоить друга Денисов и обнял за плечи.
На то чтобы успокоится и прийти в себя Николишину потребовалось минут десять, но черные мысли не хотели покидать его. Гек встал и подсел к Председателю, прижимающему к себе дрожащее тело пацаненка.
- Что происходит? Что все это значит? Кто вы? Почему...- Генка попытался разговором отвлечься от ужасной сцены, стоящей в глазах.
- Плохо дело, ребята, - почти шепотом произнес мужчина.
Разговорились. Мужик действительно оказался председателем местного колхоза. Рассказал, как уехал в соседнее хозяйство перенимать опыт. А когда приехал в Ведомшу, не мог ничего понять. От многих домов одни головешки да печи остались, в деревне никого нет. Только скот кое-где остался да несколько лошадей на улице. Увидел повешенных. Тогда и ума не мог приложить, что произошло и кто все это сделал. Вроде, бандитов всех переловили еще в тридцатые. А фашистов здесь быть просто не могло, да и незачем им сюда, - фронт за сотни километров, а стратегических и военных объектов в округе отродясь не строили. Нечего здесь диверсантам делать.
