Дона Лурдеш делает последний глоток ветра и солнца и решительно открывает глаза.
Она вспоминает, что на самом деле, ванна не вычищена, полы не вымыты, для ужина еще ничего не куплено, а простыни придется гладить ночью, когда дети уснут.
От этого доне Лурдеш делается так тошно, что она слегка зеленеет, и лицо ее становится похоже на давно запертый подвал.
— Идет, — обреченно говорит Бела. — А я надеялась, что она там уснула, у стены…
— Не ной, — отвечает Нела. — Когда-нибудь же ей надоест сюда таскаться.
— Тебе легко говорить, — бурчит Бела и тут же расцветает в радостной улыбке. — Добрый день, дона Лурдеш! Чем могу быть вам полезна?
Дона Лурдеш подходит вплотную к стеклянному прилавку и кладет на него большую черную сумку. Бела едва заметно морщится. За царапины на стекле обязательно влетит от Карлуша. Но если попросить дону Лурдеш снять сумку с прилавка, дона Лурдеш обидится и напишет жалобу. И тогда от Карлуша влетит еще сильнее. "Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы она не поцарапала стекло", — мысленно просит Бела, улыбаясь еще радостнее.
Дона Лурдеш достает из сумки потертую косметичку. В косметичке у нее лежит тоненький серебряный браслет. Этот браслет дона Лурдеш купила себе на Рождество за двадцать пять евро, упаковала в красивую картонную коробочку и вложила туда же крошечную открытку с ежиком и мышкой. Ежик на открытке обнимал мышку, и из его рта выползали слова: "Моей любимой жене". Дона Лурдеш положила коробочку под елку и в Рождество сделала вид, что это подарок от Шику. Шику тоже сделал вид, что это подарок от него, только спросил, не многовато ли у доны Лурдеш украшений, но спросил не всерьез, не обидно. Дона Лурдеш надела браслет на руку и ходила в нем три дня, нарочно отворачивая рукав, чтобы все видели ее браслет. А на четвертый день у браслета отвалилась застежка.
— Вы поймите, дона Лурдеш, — говорит Бела, улыбаясь изо всех сил. — Мы же уже два раза отправляли его в починку. А он опять ломается. Это брак, понимаете? Фабричный брак. Если бы у нас были еще такие браслеты, мы бы вам заменили, и дело с концом. Но этот был единственный, понимаете?
— Если хотите, — подхватывает Нела, — мы можем вернуть вам деньги. Или вы можете выбрать что-нибудь другое. Например… — Нела вертит головой в поисках чего-нибудь за двадцать пять евро. — Например, вот этот крест!
Дона Лурдеш с отвращением смотрит на огромный аляповатый крест, усыпанный граненными стекляшками. Сейчас она выскажет этим наглым девицам все, что она думает об их магазине и о том, как здесь относятся к клиентам. Вначале выскажет, а потом потребует жалобную книгу и напишет все то же самое. И, может, еще даже добавит.
Дона Лурдеш открывает рот.
Легкий ветерок врывается в магазин и слегка шевелит доне Лурдеш волосы. Ветерок пахнет солнцем и немного океаном, и от этого запаха гнев доны Лурдеш улетучивается.
Дона Лурдеш откашливается.
— Давайте деньги, — говорит она.
— Слава богу, отделались, — одними губами шепчет Бела, выписывая квитанцию. — Не могу поверить!
— Погоди радоваться, — отвечает осторожная Нела. — Она ведь еще не ушла.
Дона Лурдеш берет двадцать пять евро и выходит из магазина.
— Сейчас я сяду на катер, — говорит громко, — и поеду на Трою.[5] Я тысячу лет не была на Трое.
Совсем маленькая девочка останавливается и с любопытством смотри на разговаривающую с собой дону Лурдеш.
Дона Лурдеш наклоняется к ней.
— А ужин пусть Шику сам делает, — говорит она девочке. — И простыни пусть сам гладит, правда же?
Девочка пугается и делает шаг назад. Дона Лурдеш подмигивает и выпрямляется, улыбаясь. Ее лицо становится похоже на изображение Богоматери Праведных Удовольствий.
Livraria[6]
Сеньор Гутерреш раскладывает книги в витрине так, чтобы сложить из названий осмысленную фразу.
Сеньор Гутерреш не надеется, что кто-нибудь ее прочитает. Просто ему нравится раскладывать книги.
Потом сеньор Гутерреш забирается на стремянку и начинает сметать пыль с самого верхнего стеллажа веничком из перьев.
Девочка подходит к магазину, внимательно рассматривает витрину и хихикает.
Девочка заглядывает в магазин.
— А у вас там в витрине цитата неправильная, — говорит она в спину сеньору Гутеррешу.
Сеньор Гутерреш оглядывается, придерживаясь рукой за стеллаж и смотрит на девочку из-под очков.
— Заходи, — говорит он, — я сейчас спущусь.
Девочка заходит в магазин и начинает разглядывать книги.
Сеньор Гутерреш осторожно, задом, спускается со стремянки.
— Там правильная цитата, — говорит сеньор Гутерреш, складывая стремянку и сдвигая очки к кончику носа. — И верни, пожалуйста, книгу на место.
— Какую книгу? — неискренне удивляется девочка и слегка краснеет.
— Вон ту, — сеньор Гутерреш выразительно помахивает веничком из перьев. — Которая топорщится подмышкой.
Девочка неохотно вытаскивает из куртки небольшой, но увесистый томик.
— Да пожалуйста! — говорит она, поворачиваясь к сеньору Гутеррешу спиной.
— Не «дапожалуйста», а три-ноль в мою пользу. — сеньор Гутерреш заталкивает книгу на полку. — За обед в субботу платишь ты.
— Нечестно, — бубнит девочка, направляясь к выходу. — Вы подглядывали!
— Я никогда не подглядываю! — наставительно говорит сеньор Гутерреш, идя за ней. — Просто ты не умеешь воровать книги.
Девочка останавливается на пороге, топчется там несколько секунд, потом резко поворачивается к сеньору Гутеррешу.
— Три один!!! — кричит она, потрясая маленькой книжкой в бумажной обложке. — Десерт покупаете вы!
Девочка бросает книгу на пол и убегает, громко хохоча.
— Вот бессовестная девица! — говорит сеньор Гутерреш с довольным видом, подбирая книгу и обмахивая ее веничком из перьев. — Никакого уважения к старшим…
Ervanaria[7]
Эдуарду (Дуду) Пиментел лихо заезжает на тротуар и глушит мотор. Спрыгивает с мотоцикла и, снимая на ходу шлем, идет к крошечному магазинчику с пыльной стеклянной витриной.
Из магазинчика навстречу Дуду выкатывается странный зверек в полосатом свитерке, полосатых вязаных тапочках и с круглым рыжим хвостом, похожим на слегка облезшую меховую хризантему. Зверек нюхает ноги Дуду в белых кроссовках и брезгливо фыркает. Меховая хризантема слегка покачивается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
