Про обед даже не вспомнила, аппетит временно отключился. Вот почему я такая впечатлительная?! Мне мешает эта правильность, лезет в глаза, словно отросшая чёлка. На реплику Шоны: «Да ты у нас камикадзе, так дерзить боссу могут только бессмертные, так что жди теперь ответный нокаут» — я вообще отморожено промолчала. К вечеру эмоции понемногу улеглись, наслоившись одна на другую, в конце концов, это не самое страшное, что может случиться в жизни.
Под конец рабочего дня тьма обрушилась на улицы раньше времени из-за внезапно сгустившихся туч. Гром красноречиво предупреждал, что быть дождю и что до спуска в метро я могу не успеть, а привычки носить с собой зонт у меня, увы, нет. Это настроение не поднимало, но когда в холле меня окликнул Хардин — я обернулась слишком живо, будто только этого и ждала. … М-да.
— Мэлани, всё ещё испытываешь себя на выносливость? Хотел предложить тебя подвезти.
Почему бы и нет? Красивый мужчина явно не считающий меня синим чулком, который точно способен вытеснить собой все мысли о Марке Винздоре.
— Глядя на погоду за окном, очевидно, что я буду не против, — улыбаюсь я, глядя на него. В ответ получаю удовлетворительный кивок.
И только мы подошли к выходу, как меня снова окликнули. Другим колючим тоном. Оказывается, моё имя можно произносить даже так. Словно хлыстом по спине.
— Мэлани! — собственно ему даже стараться не приходится, у него это получается само собой. — Мой водитель ждёт тебя на стоянке, отдашь ему цацки. Хардин, есть дело. Сейчас же! — нетерпящим отказа кивком, Марк позвал за собой своего начальника охраны. Хардину только и оставалось, что поджать губы и идти следом.
Не скажу, что я расстроилась, но что-то такое неприятное в душе шевельнулось. Зато домой доставили как большого начальника. А когда я отдала драгоценности, след Марка Винздора и вовсе выветрился из моей квартиры. С мыслями как-нибудь разберусь, вычеркивать незначительные события и малозначимых людей я умею, по крайней мере, умела раньше. Гибель Кита меня хоть и подкосила в своё время, но потихоньку я восстанавливаюсь, становлюсь прежней Мэлани.
Мы с Джипси забылись сном под какую-то набитую тайнами драму, выбранную наугад и размеренный шум шлёпающего дождя за окном, который отбивал по стеклу «всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо».
Глава 7
Первое, что произнес Лэндон, увидев меня, направляющуюся к своему столу:
-Всем надеть счастливую улыбку, босса не будет на месте целую неделю! Юхууу! Вот это удача!
— Ура!— вырвалось у меня и действительно стало легче. Чертова горная гряда свалилась с плеч, и даже появилось ощущение проклёвывающихся крыльев. Я стала замечать лица людей, работающих со мной рядом, держать плечи развёрнутыми, дышать получалось полной грудью и … улыбаться.
На третий день, за столик, где я неторопливо потягивала свой латте, ко мне подсел Хардин.
— Привет. Можно и мне пообедать вместе с тобой?
— Вообще-то, я уже собиралась уходить … — но видя, как он, улыбаясь, качает головой, я умолкаю.
— Пока Марк в отъезде, люди вспоминают, что значит расслабиться. Но ты упорно продолжаешь добираться на метро.
— Ага. Пока так. Но это не навсегда.
По его взгляду понимаю, что сейчас мне начнут задавать вопросы, а я этого в последнее время стараюсь избегать, поэтому тут же хмурюсь.
Хардин красивый мужчина, на него хочется смотреть, блаженно замирая, как на картину мастера в музее, мне приятно слышать его голос, но вот открываться совершенно не хочется. Странно, Марку мне почему-то сразу захотелось рассказать о Ките.
— Я навёл справки, — прерывает мои размышления Хардин. — Сама понимаешь, моя должность обязывает копаться в прошлом наших сотрудников. Я в курсе, что тебе запрещено садиться за руль минимум ещё год и что твой жених считается погибшим.
А вот это он зря!
— И что, это преступление?! — резко вскочила я с места, задохнувшись от обиды. Презираю вседозволенность и бестактность! Какое они имеют право лезть в мою личную жизнь!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мэл, ты неверно меня поняла, — поднялся вслед за мной Хардин. — Я хотел сказать, что хочу избавить тебя от объяснений…
— А я и не собиралась вам ничего объяснять, мистер Хейз! — грубо огрызнулась я. — Избавьте меня от своего навязчивого внимания! Делайте свою работу, а я буду делать свою! — раскрасневшись от злости, фурией вылетаю вон. Остаток рабочего дня безнадёжно испорчен. Мне не нравится, когда беспричинно ворошат моё прошлое и память Кита, ни у кого такого права нет!
Когда я зла — я работаю гораздо быстрее, хоть какой-то положительный фактор.
В метро я в основном читаю, и я так привыкла ездить подземкой, что даже не замечаю, как пролетает там время. По намечающейся привычке забегаю в магазинчик на углу и топаю домой, пять минут и я дома, встречаемая своей воркующей кошкой. Каждый вечер я закрываю глаза, выпрямляю спину и внушаю себе, что я сильная, что всё замечательно, потому что всё идёт по плану.
Иногда и сам не знаешь, насколько чувствительными могут быть болевые точки, пока их кто-то не заденет в самый неподходящий момент. Любопытствующим ведь не узреть, что на самом деле у меня всего лишь половина сердца, одна рука, одна нога, что меня всего лишь половина, хотя внешне ничего об этом не говорит. Гибель самого близкого мне человека я переживала страшно тяжело и до сих пор переживаю. … Может поэтому так легко позволила Марку забраться в свою постель, чтобы забыться с тем, кто никогда так любить не сможет.
До конца рабочей недели Хардин больше не попадался мне на глаза, а сама я погрузилась в иступлённый трудоголизм, для меня своего рода аварийный режим. Правда, в пятницу вечером, я беспечно позволила Шоне уговорить себя поехать в воскресенье вместе с ними на озеро.
В субботу я ещё немного поуговаривала себя на тему, что становиться затворницей категорически нельзя и пора обзаводиться новым кругом общения, потому что в моём возрасте люди ещё отрываются на полную. Со своими старыми друзьями, как и с родными, которые у нас с Китом были общими, я сократила контакты до минимума, иссекая живое напоминание о своей потере. Вот и выходит, что недостаток общения нужно восполнять, чтобы окончательно не превратиться в злобную обиженную на жизнь грымзу или в синего чулка. Вспомнив о боссе, я почему-то усмехнулась. Раньше я обожала веселиться и умела это делать. Тогда решено.
Боже, я и не ожидала такой большой компании! Отвыкла просто за эти два года. Человек двенадцать. Из них я знаю только Лэндона, Шону и Ким. Но бутылка пива — и я уже знакома с каждым. Общество душевное, вода тёплая, шутки вьются, как искры костра, закуска, которую ребята готовят на мангале обалденная, и мне буквально всё здесь нравится, хотя, возможно, внушение текилы. А танцы я вообще молчу! Когда это я в последний раз танцевала на пляже в купальнике?! Мы дурачимся, устраиваем конкурс на самые безумные фотки, пьём, поём под гитару, я даю кому-то из парней свой номер телефона, но ничего лишнего. Будто в тумане уставшая и счастливая возвращаюсь домой.
Последствия моего безрассудства меня настигают утром. А ведь знаю же, как «отче наш» что нельзя смешивать алкогольные напитки, и уже давно не девочка, но без присмотра получается — я сама себя контролировать не могу. Кит всегда за этим следил. Слегка пошатывает, в желудке шторм, голова раскалывается, но сегодня ведь понедельник и какой-то дуре нужно идти на работу. Еле заставляю себя выпить аспирин и плетусь до метро. Плевать, что день выдался пасмурный, спасаюсь чёрными солнцезащитными очками, свет и мельтешащие люди слишком режут глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Жизнерадостный оклик стал для меня полной неожиданностью. Если бы не моё состояние я бы наверняка заметила их ещё издали.
— А вот и Мэлани! Голубка! Я-то гадаю, почему это Марк держит меня у порога!
Снимаю очки, растеряно тужусь улыбнуться. Твою ж мать! … Передо мной Джек Феннинг с благотворительного вечера и Марк Винздор собственной персоной. Быстро обшарив меня цепким взглядом, мой босс, натянув милую улыбку, шагнул ко мне, привлекая к себе обеими руками.
