Но, как и в огромном большинстве подобных случаев, успех и неуспех каждого плана решали личные отношения и политический расклад. Державин вступил в конфликт со всемогущим Сперанским и очень влиятельным Чарторыжским. Это раз.
За тем решением, которое принял Комитет, стояли некие интересы: общие интересы помещиков и кагальной верхушки. Интересы нескольких десятков тысяч богатых, влиятельных людей, которые при необходимости могут собрать миллион рублей для подкупа кого надо, и даже для организации покушения на Державина. Сам по себе Гаврила Романович, один из ведущих чиновников империи, тоже сила, это несомненно. Но сила его оппонентов несравненно, несоизмеримо больше. А сила силу ломит, что известно со времен Эсфири, Мордохая и Амана. Это два.
ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ
В 1804 году Комитет выработал «Положение о евреях», и это вовсе не был свод законов, по которым надлежало управлять евреями, или какие-то рамки, в которых надо было контролировать отношения евреев с крестьянами и помещиками Западной Руси. Ничего подобного! То есть это был и свод законов, но одновременно как и «Мнение…», тоже некий план «улучшения» евреев в духе эпохи Просвещения.
Кагалам царь оставил почти прежние права, только без права увеличивать поборы без разрешения правительства, без права херема и религиозных наказаний.
А с 1808 года должно было начаться переселение из деревень в местечки и в Новороссию — ив течение трех лет совершенно удалить евреев из привычных мест обитания. Ведь евреи спаивают народ и потому презираемы! «Доколе отверст буде Евреям сей промысел… который, наконец, столь общему подвергает их самих нареканию, презрению и даже ненависти обывателей, дотоле общее негодование к ним не прекратится» [12, с. 430].
Ю. Гессен считает, что Комитет придерживается «наивных взглядов» «на природу экономической жизни народа… что экономические явления можно менять чисто механическим способом, путем приказов» [13, с. 79].
Справедливо! Но это же можно сказать и о «Мнении…», и вообще о любом из документов той эпохи. Правительство искренне убеждено, что может росчерком пера изменить жизнь сотен тысяч людей. Оно самым серьезным образом не понимает, что «наделать» из евреев земледельцев — это примерно то же самое, что сделать из русских дворян ныряльщиков за жемчугом, а из крестьян — охотников на морского зверя, бьющих костяными гарпунами моржей и тюленей. В конце концов, народные промыслы и образ жизни народов возникают не по воле царей и министров, а формируются веками, и глубоко не случайно. Если русского крестьянина просто неудержимо тянет заниматься земледелием, а русские дворянин и горожанин весьма одобряют это занятие и охотно собирают грибы или солят капусту, — это в высшей степени закономерно. Этот род занятий и образ жизни формировался столетиями, и именно к нему приспосабливалось каждое новое поколение за эти века. Русских почти на физиологическом уровне тянет предаваться этим занятиям.
Но так же точно и евреев неудержимо тянет к традиционному для них роду занятий и образу жизни и совершенно не тянет возделывать землю. Грубо говоря — ну не хочет большинство евреев уходить из местечек! Ну изо всех сил цепляются они за противные, нелепые в представлении русских, но родные и милые для них штетлы! Правительство Александра I просто обречено на неудачу…
А тут еще созыв синедриона Наполеоном, начало их эмансипации… Евреи вдруг из внутренней проблемы России превращаются в проблему международную, и оказывается — ну никак нельзя быть притеснителем евреев в глазах Европы! Никак нельзя!
Еврейский вопрос становится каким-то зловещим, никак не решаемым родными для бюрократии средствами. Для решения этого вопроса созывается особый Комитет в 1806 году. Потом, в 1809 году, опять новый Комитет сенатора Попова. Этот Комитет признал необходимым прекратить начатое было выселение, сохранить за евреями право арендовать имения и торговать водкой.
В общем, за время правления Александра I к выселению евреев из сельской местности приступали несколько раз, очень вяло, и дело не только не довели до конца, а толком так и не начали. Может быть, это и к лучшему?
Очень характерно, что в 1816 году история эта повторилась в Царстве Польском: Государственный совет Царства Польского постановил начать выселять евреев из деревень, но варшавский кагал немедленно отправил ходоков к Александру I. Император велел оставить евреев на месте. Видимо, к этому времени идея перемещения и скоростного «переделывания» евреев тихо умерла сама собой.
Другим верным способом «перевести евреев в лучшее состояние» для Александра I и его окружения стало просвещение. Сначала возникла идея государственных школ… Но они так и не были созданы, еврейские общеобразовательные школы, — из-за бешеного сопротивления кагалов.
Тогда правительство решило, что «все дети евреев могут быть принимаемы и обучаемы, без всякого различия от других детей, во всех российских училищах, гимназиях и университетах». Особо оговаривалось, что никто из детей в тех школах не может быть «ни под каким видом отвлекаем от своей религии, ни принуждаем учиться тому, что ей противно».
Евреи, «кои способностями своими достигнут в университетах известных степеней отличия в медицине, хирургии, физике, математике и других знаниях, будут в оные признаваемы и производимы в университетские степени» [14, с. 799–800].
Прошло почти полвека, пока евреи воспользовались этими правами. И единственным безусловным успехом политики Александра I стало «присвоение фамильных имен». Те евреи, которые жили в славянской среде, стали брать фамилии на славянской основе, типа Рабиновича или Кравца. Австрийские и прусские евреи брали фамилии с германскими корнями, становясь Айзенбергами и Файншмидтами. Само по себе дело хорошее, тем более, что крестьянство, составлявшее больше 70 % населения России, оставалось Ивашками и Петрушками, без всяких там аристократических выдумок в виде «фамильных имен».
В целом Положение 1804 года оценивается очень высоко и еврейскими исследователями, и теми, кого трудно заподозрить в избыточном уважении к этому несчастному и очень интересному народу. А. И. Солженицын полагает, что Положение «накладывает на евреев меньше ограничений, чем, например, прусский Регламент 1797 года. И особенно при том, что евреи сохраняли личную свободу, которой не имел многомиллионный массив крепостного крестьянства России» [6, с. 61].
«Еврейская энциклопедия» считает, вполне в унисон с Солженицыным, что «Положение 1804 года относится к числу актов, проникнутых терпимостью» [9, с. 615].
Может быть, это и так, но от всей души не понимаю: почему необходимо сравнивать Положение именно с прусским Регламентом? Давайте сравним положение евреев в России с положением евреев во Франции. Стоит это сделать, и мы легко убедимся, что это Положение накладывает гораздо больше ограничений, чем Кодекс Наполеона.
Если цель Положения, как красиво декларировало правительство, «дать государству полезных граждан, а евреям — отечество» [7, с. 159], то Наполеон справился со своей задачей значительно лучше.
ВОЙНА 1812 ГОДА
О поведении еврейского населения в ходе войны есть весьма разные данные. Согласно одним — евреи были единственными жителями Российской империи, которые не разбегались при одном виде солдат Наполеона. Они отказались вступать во французскую армию, но беспрекословно выполняли приказы о поставке провианта и фуража [14, с. 65–66].
По другим данным, еврейское население Российской империи сильно пострадало от нашествия, сожжено было много синагог. «Большую помощь русским войскам оказывала так называемая еврейская почта, созданная еврейскими торговцами и передававшая информацию с невиданной быстротой („почтовыми станциями“ служили корчмы)». «Евреев использовали в качестве курьеров для связи между отрядами русской армии», а когда русская армия возвращалась после отступления, «евреи восторженно встречали русские войска, выносили солдатам хлеб и вино». Великий князь Николай Павлович, будущий император, записал в дневнике про евреев: «Удивительно, что они в 1812 отменно верны нам были и даже помогали, где только могли, с опасностью для жизни» [9, с. 309–311].
Как мы видим, сведения очень разные. Внимательный читатель уже знает, что на один случай, когда о евреях говорится нечто однозначное, приходится десять, когда сообщаются противоречивые сведения. С чем связаны различия между Познером и авторами «Еврейской энциклопедии», трудно сказать. Возможно, сказывалась позиция эмигранта, пишущего не где-нибудь, а в Париже. Возможно, дело в источниках: Познер опирался в основном на свидетельства литовских евреев, а не белорусских. «Еврейская энциклопедия» располагала большим количеством данных, в которых тонули подсмотренные Познером частности.
