невидимого врага, стреляя холостыми в воздух. Холостые патрон с белым пластмассовой пулей, разбивалась о специальный пламегаситель. Автоматы плевались белой стружкой.
Из-за неудачных действий повторно отправили атаковать. Я бежал босиком, так как мозоль распухла и стала как слива, во всех отношения и по размеру и по цвету.
Заморосил дождь совсем не в тему. Залез в танк и решал тактическую летучку. Усталость захлестнул меня и мешала думать.
Опять шикарный ужин. Меню не менялось – сайра на троих и по картошке.
Наступила ночь, неожиданно накрыв нас плотным одеялом.
Кульминационная часть программы рытье окопов. Я откопал полторы лопатки когда полил дождь. Невероятная гадость, со стороны природы. За три минуты я был мокрый и босиком в воде. Сапоги снял , так мозоли болели до искр в глазах. Плащ палатка не помогали. Дождь разошелся – все стояли и не двигались, в не дорытых окопах, так как шевелится было противно. Мокрая одежда неприятно прилипала и холодила тело.
Изредка взводные, стреляли в воздух осветительной ракетой. Пока ракета висела в воздухе, видел 25 неподвижных столбиков, которые были моими братьями по оружию, стоящие по колено в воде и мокрые как рыба.
Резко похолодало. Начал замерзать. Дождь стал холодным. Сообразил, что надо одеть сапоги, так стоять в луже холодной воды босяком не дело.
Во время рытья окопов, нас постоянно атаковали враги. На атаки мы реагировали слабо, постреливали в воздух.
Началась газовая атака противника. Противогазы одели все, так как можно было задохнуться от имитационной вони, от которой щипали глаза и текли сопли. Шашки с имитационном газом взводные не жалели, поэтому стояли "слониками" около часа. Взводные заставляли рыть окопы в противогазах, светя фонариком в лица. Но как только офицер отходил к другому, мы тут же переставали копать и замерали как статуи.
Окоп не углублялся ни на сантиметр. На дне окопа вода. Руки стер о саперную лопатку, древо которой было мокрое и скользкое.
Пошел к костру одеть сапоги и неожиданно провалился в чей то окоп. Полный воды и грязни. Упал капитально, так что хлебнул мутной воды. Царевна – лягушка.
Оценка рытья окопов. Подойдя ко мне майор Калашников, посветил фонариком в мою "ямку", сказал, что вырыл неглубоко поставил два и заставил зарыть окоп. Жизнь не понятная штука. Особенно в армии.
Нам осталось "спать" один час. Костер был маленький. Мы облепили его, как мухи конфетку и дрожали, как больные лихорадкой. Согреться удалось не всем, не то чтобы поспать.
Построили и поступила команда в атаку. Трава была по пояс и выше. После дождя вязкая и жесткая, не хотела нас пускать на уничтожение противника. Мы мокрые не спавшие, голодные и злые, атаковали тактического противника.
Позавтракали. Картошки повара наварили много, но консервы кончились. Желудки слиплись, как у голодных волков в лютую зиму.
Загрузились в БМП и 20 минут ехали непонятно куда. Все спали. Как можно спать в таком грохоте не понятно. Я постоянно бился каской о броню техники. Курсант Максимчук разбил нос. Не боевое ранение.
Высадили и опять в атаку. Я бежал, орал и стрелял в воздух из СПШ сигнального пистолета, обозначая выстрелы с гранатомета. Со своими мозолями значительно отстал от атакующей шеренги. Все происходящее выглядело какой– то нескончаемой игрой в войну. Но игра была настолько напряженной и правдоподобной, что казалось появится настоящий противник и вступит с нами в бой.
Построили и объявили о совершении пешего марша. У меня нога распухла, готов был идти без сапог, но меня посадили в БМП и отправили на стрельбище.
Пока ждал колону пребывал в состоянии наркомана, так как жутко хотелось спать. Как там ребятам на марше…
Последний этап тактических учений – боевая стрельба. Наше отделение посадили на БТР и увезли на стрельбы. Мне сунули две гранаты к РПГ и прицел, ничего не уточнили – стреляй куда хочешь.
Во время высадки на ходу с БТРа, Паша Колыванов взялся за горячую, как утюг выхлопную трубу. Рука у Колыванова, моментально стала как воздушный шарик.
Воздух в кустах остыл, кусал за шею, забирался в рукава. Мы шатались от усталости и не обращали внимание на холод,
Дико хромая вышел на рубеж открытия огня. Пульнул в силуэт танка из ДСП. РПГ ухнул, пригладив траву за мной. Учебная граната пролетела рядом с мишенью. Пройдя 50-ть метров приготовился ко второму выстрелу. Прицел запотел от росы, и тумана. Протереть нечем, так как сами все мокрые. С колена не выстрелишь – высокая трава. Бахнул стоя. Мимо… Залет жуткий, так отделение, в случае двух промахов гранатометчика, получает двойку по боевым стрельбам. Но все были такие усталые, что мне даже никто, ничего не сказал.
Вот и все. Поели, помылись и в 10.00 легли спать.
Пробуждение в 14.00 было ужасно. Я минут пять не мог понять, где я, что я. Вспомнил ужаснулся и пришел в себя.
До нас дошла неприятная новость – на обратном пути комбат решил сделать пеший переход на 30 километров. Это уже не шутки. Не дойду – нога болит. Я пошел к прапорщику. Тот сделал мне пластическую операцию с помощью канцелярских ножниц разодрал гнойник и наложил повязку с мазью. Освободил от перехода. Жить стало легче, но слегка стыдно перед сослуживцами.
Подвели итоги за ПУЦ. Комбат бодрился, бросал отрывистые фразы и решительно рубил воздух ребром ладони. Все спали, стоял храп. Офицеры особо не сопротивлялись, так как сами ушатались за учения.
29 июля среда
Подьем в 4.00. Еще жаворонки спят.
Ужасное недосыпание. Собрались, поели. Прощальных деликатесов не преподнесли. Липкие, похожие на мочалку макароны.
Построили, вывели из строя тех, кто не мог идти. Я хромая, выполз с чистой совестью, так как нога пульсировала не хуже вулкана. Батальон пошел в долбанное Вощажниково.
Наша "спец группа" инвалидов осталась наводить порядок в кубриках. Мы около трех часов выгребали мусор из палаток, не понимая откуда он взялся – каждый день проводилась уборка помещений.
Часа два ждали отъезда. Наконец -то влезли в машины. Хотелось смеяться и плакать одновременно, курорт под названием ПУЦ и курс молодого бойца, остались позади.
Месяц жуткого напряжения, пролетел как один день. Один плохой , тяжелый день.
В Вощажниково подобрали полуживых братьев по оружию и поехали на
