Почему? — спрашивала она себя. Потому что задеты ее давние чувства к нему? Потому что человек, которым она восхищалась, которого любила с семнадцати лет, оказался совсем не таким? И все же Шеннон, несмотря ни на что, была потрясена исходившей от него мощной сексуальностью.
Хотя Шеннон прекрасно понимала, что неинтересна ему. Она была для него лишь богатой испорченной девчонкой, за возвращение которой в Лондон ему пообещали заплатить кругленькую сумму. Он ничего не знал ни о ней, ни о ее мечтах, надеждах...
Она яростно перелистала глянцевый журнал и, не читая, бросила его на диван. Кейн абсолютно ничего не знал о ней. Ну и что ж! Пусть ничего и не узнает.
Кейн обернулся и увидел, как Шеннон спускается по трапу. Но он не увидел слез в ее глазах, той боли, которую причинили ей его слова.
Она сказала, что всегда считала его лучше остальных. Это удивило Кейна и польстило его самолюбию. Он-то думал, что она невысокого о нем мнения. И теперь, после ее признания, почувствовал себя последней сволочью. Он осуждал Шеннон не потому, что все остальные делали это. Кейн вообще не привык верить слухам. Просто он видел, что она сбилась с пути, ему не нравился тот сумасшедший образ жизни, который она вела. Каждый имеет право на то, чтобы его выслушали. Даже преступник. А он не дал ей возможности сделать это. Наверное, следовало оставить девушку в Барселоне, не вмешиваться в ее жизнь и не навязывать свою точку зрения. А вдруг с ней что-нибудь случилось бы? Он себе никогда бы этого не простил.
Возможно, Шеннон права, обвинив Кейна в том, что его соблазнила выгодная сделка, которую предложил Ранульф Бувье. А если бы она узнала, что предложил ее отец за то, чтобы Кейн привез дочь домой (он отверг это предложение сразу и без всяких сожалений), без всяких раздумий прыгнула бы за борт.
Кейн сверился с компасом, вычисляя расстояние до места назначения. Интересно, а она поверила ему, когда он сказал, что искренне за нее волнуется? Хотя сам он сомневался, что неважное самочувствие было единственной причиной для того, чтобы оставить ее на яхте.
Правда заключалась в том, что с самой первой встречи, когда она ворвалась в кабинет своего отца почти пять лет назад, он полюбил Шеннон. Она пробудила в нем все дремавшие до того инстинкты. Она была ему небезразлична. Он хотел ее защищать. Просто хотел ее. Ни одна женщина не возбуждала его так, как Шеннон. Даже когда ей было семнадцать лет, когда она была озлобленным избалованным подростком. Или когда они виделись в последний раз и она назвала его Иудой.
Кейн с силой сжал штурвал, направляя судно в темноту. Как он мог сосредоточиться на делах, которые ждали его в Каннах, когда на яхте находилась Шеннон! Он говорил, что она может не беспокоиться за свою честь, больше для себя, чем для нее. Потому что даже такую, в поношенном мальчишеском одеянии, Кейн безумно желал ее. Когда он зашел к ней в каюту с чаем и увидел ее, спящую на большой кровати, с разметавшимися по подушкам золотыми волосами, последнее, о чем он думал, была ее честь. Он мечтал о ней даже после того ужасного скандала. Он завидовал каждому мужчине, с которым она встречалась и, может быть, спала. Он мечтал о том, как она произносит его имя в порыве страсти, как горят желанием ее голубые глаза при виде его. Он мечтал о том, как она будет стонать от его ласк, от его поцелуев...
— Что случилось с твоим последним пассажиром?
— Что? — Кейн повернулся так резко, что чуть было не опрокинул кружку с кофе на панель управления.
— Твой последний пассажир, — повторила Шеннон. — Тот, кто помогал тебе с яхтой? Что с ним случилось?
— Ничего. — Кейн услышал свой голос будто издалека: хриплый, напряженный. — Она осталась в Барселоне.
Она?
Шеннон не ожидала такого. Ее глубоко потряс его ответ. Значит, у него была женщина.
Пауза затягивалась, Шеннон чувствовала это и все же ничего не могла сказать. Она пыталась убедить себя, что ей все равно, какая женщина была до нее на борту, но ничего не получалось.
—Почему? — холодно спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. — Она устала от твоих издевательств?
— Нет.
Уверенность, с которой он сказал это, заставила ее пожалеть, что она задала такой вопрос.
— Она была мазохисткой, — бросила Шеннон, отворачиваясь от Кейна и пытаясь взять себя в руки.
Она спала с ним, мрачно думала Шеннон. Наверное, они часами развлекались в его каюте, которую она, Шеннон, даже не видела. Конечно же, спала! Что за вопрос? Девушка почувствовала, как в ней пробуждается ревность, права на которую она не имела. Теперь Шеннон понимала, почему Кейн поспешил дать ей понять, что она его не интересует.
— Ты хочешь есть?
Он сбавил скорость, и яхта плавно скользила по волнам.
Шеннон стояла, облокотившись о перила, и смотрела на огни яхты, отражающиеся в темной воде.
— Не настолько, чтобы брать у тебя еду, — ответила она грубо.
— Ну, тогда обслуживай себя сама, — спокойно сказал Кейн, не отрывая взгляда от пульта управления. — До Канн еще далеко.
Шеннон спустилась в салон и села в кресло. Она не знала, как ей себя вести, и это раздражало ее. Она не могла просто сидеть здесь и плакать всю дорогу до Французской Ривьеры. Судя по упорству, с каким он отказывался отвезти ее обратно в Барселону, у нее не было шансов уговорить его.
Шеннон решила все же пойти и съесть что- нибудь, пока придумает какой-нибудь план, и отправилась в освещенный камбуз. Наверное, Кейн заранее включил для нее свет.
В поисках еды она открывала дверцы буфета и громко захлопывала их, чтобы Кейн подумал, что она делает это с неохотой. На самом же деле ей очень хотелось есть. Наконец она нашла замороженный обед в холодильнике и сунула его в микроволновку разогреваться. Пришлось долго разбираться в кнопках, прежде чем печь заработала.
После этого Шеннон решила подняться на палубу, но столкнулась на трапе с Кейном.
Было темно, солнце давно зашло. Полная луна освещала серебряную дорожку на воде.
— Возможно, ты не подумал об этом, — дрожащим голосом сказала Шеннон, стоя в темноте рядом с Кейном, — но мне нечего надеть.
Она не видела его лица, но почти ощутила, как он улыбнулся. Он повел ее в одну из кают.
—Ты сможешь подобрать здесь что-нибудь. — Он включил свет в каюте, указал ей на стенной шкаф и ушел.
Что это могло значить? Его обожаемая пассажирка, начав путешествие в отдельной каюте, потом переселилась к нему?
— Если ты думаешь, что я буду носить обноски твоих подружек, то сильно ошибаешься, — задыхаясь от обиды и злости, заявила Шеннон, поднявшись на палубу. Интересно, какие отношения были у него с этой женщиной и не собирается ли она вернуться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
