Тут мысли Алексис замедлились. Ей вовсе не хочется отказываться от него. Она почти не знает этого человека, но сама мысль о том, что они больше никогда не увидятся, была невыносима.
Последний раз Алексис испытала настоящее, глубокое чувство несколько лет назад, и по тому, что она переживала теперь, можно было догадаться: что-то подобное приближается снова. Но спать с человеком, жить с ним, превратить простое партнерство в своего рода супружескую жизнь, а потом просто удалиться по той причине, что их отношения вряд ли смогут продолжаться долго, - это не по ней.
- Никогда больше меня не целуйте, - проговорила она дрожащим голосом.
- Не беспокойтесь. Не буду, - заверил ее Кэлеб. Сам он ничуть в этом не сомневался. Теперь ни за что на свете больше ее не поцелует, потому что знает: стоит только мужчине прилипнуть душой к такой женщине, как Алексис, и придется жертвовать своими принципами.
Ее тело с такой готовностью отвечало ему, такое податливое - как будто создано для него. А ее мягкие, свежие губы! Они как будто засасывали его все глубже и глубже, он чувствовал, что теряет себя и нет ничего, кроме этих губ...
- Можете не беспокоиться на мой счет, громко сказал Кэлеб, стараясь перекрыть гул пылесоса. - Это не повторится больше никогда.
В тот вечер Кэлеб поужинал в кафе, а утром следующего дня снова исчез и не появился даже к обеду. Впрочем, он был уверен, что о Терри позаботится Алексис.
Так оно и было. Дом благополучно очищался от пыли и грязи усилиями трех служащих фирмы "Мейдс и Брейдс", и Алексис смогла спокойно позвонить не только в больницу, узнать о состоянии бабушки мальчика, но и в Нью-Йорк, где она договорилась, что самые важные документы будут отправлены ей на ранчо. А потом она набрала номер матери.
- Дорогая, ты где?
Алексис нервно поправила волосы. Вот оно. Момент истины.
- Мама, сядь, если стоишь. Я в Трех Торфяниках.
Алексис уловила судорожный вздох.
- Правда? - только и сказала мать.
- Я знаю, это может показаться странным, но дед подарил мне половину ранчо.
- Он что?
- Он подарил мне половину ранчо.
- Ты виделась с ним?
- Нет, и это самое интересное. Дед предложил мне через своего поверенного половину ранчо с условием, что я соглашусь пробыть здесь год.
- Ты что, останешься там на целый год? Алексис поморщилась.
- Ну, если я хочу ранчо.
- Алексис, - устало проговорила мать, - я понимаю, тебе нужны деньги, но не стоит унижаться ради этого.
- Я пока что не заметила, чтобы он собирался меня унизить, - возразила Алексис, вставая на защиту деда, поскольку в данный момент это было необходимо. - Его сейчас здесь нет. Уехал на рыбалку. Вернется только через две недели.
- И что собираешься тогда делать?
- Не знаю, - откровенно призналась Алексис. -Да меня это как-то и не волнует. Могу дождаться его приезда, провести здесь только двенадцать дней, погулять по ранчо, отдохнуть, вспомнить детство...
У нее куча дел в Трех Торфяниках, но это не самое страшное. Она знала, что Кэлеба нет дома, и все же у нее все замирало внутри всякий раз, как хлопала дверь. Она ждала его с нетерпением и страстью, как ждут любовника. И это приводило ее в бешенство.
- Ангуса не будет еще несколько дней. Мне кажется, ты вполне могла бы сюда приехать, пока его нет. Я знаю, ты не нуждаешься в отдыхе, но разве тебе не любопытно взглянуть на ранчо? осторожно спросила Алексис.
- Нет.
Алексис промолчала. Ни в коем случае нельзя показать матери, как она расстроена. Мать не хочет признавать, что несчастна. Если только Рей-чел узнает, что ее дочь зашла так далеко исключительно из-за нее, она потребует, чтобы Алексис вернулась домой. При ее положении в компании "Эллиот-Макфарланд" Рейчел имеет право потребовать ее возвращения не только как мать. Она крупнейший акционер компании и шеф Алексис.
- Мне это неинтересно, - ровным голосом проговорила Рейчел. - С этим периодом моей жизни покончено.
- Я понимаю. - Алексис решила, что если она надеется уговорить мать, то на первых порах лучше ей не возражать. Черта с два она останется здесь на целый год с Кэлебом Райтом. - Я перезвоню тебе. Или ты позвони мне, если захочешь. Вот мой номер.
Алексис скороговоркой сообщила матери телефонный номер ранчо и, положив трубку, бессильно опустилась на стул.
- Твоя мама приедет? - с любопытством спросил Терри.
Алексис качнула головой.
- Нет. Пока нет... Но мы еще с ней поработаем, - добавила она жизнерадостно, зная по опыту, что если она чего-то хочет, то никакие препятствия ее не остановят. - Давай-ка съездим в город, может, купим чего-нибудь вкусненького на обед.
Терри запрыгал от восторга.
Вернувшись после обеда, Кэлеб обнаружил, что ни Алексис, ни Терри нет дома. В кухне на столе лежала записка, в которой Алексис сообщала, что они поехали за продуктами. Кэлеб, разочарованный, присел у стола.
Ему понадобились целые сутки, чтобы понять: то, как он обращается с Алексис, - это скорее отражение его боязни близости с ней, а вовсе не стремления проследить, чтобы она в точности исполнила условия Ангуса. Райен прав. Он заставил ее работать, словно рабыню, нянчиться с соседским ребенком, готовить, хотя Ангус, возможно, вовсе ничего подобного не хотел.
Так что Кэлеб собирался попросить прощения и сказать, что она вольна делать что хочет.
Однако через несколько минут, когда Алексис и Терри вернулись, все добрые намерения Кэлеба развеялись как дым. Для поездки в город она выбрала белые льняные брюки и ярко-розовый топик с открытой спиной.
- Привет.
- Здравствуйте. - Алексис приветливо кивнула головой. - Вы, наверное, пришли обедать.
- И да, и нет, - серьезно сказал Кэл. Совершенно естественно, что ничего хорошего она от него не ждет. И поделом ему. Когда она отвернулась, чтобы положить продукты в шкаф, глазам его предстала ее гладкая спина.
"Она - внучка Ангуса, - напомнил он себе. -Внучка Ангуса".
- Я пришел обедать, это так, но у меня есть предложение: как вы смотрите, если я поджарю на решетке бифштексы?
Терри восторженно взвизгнул, а Алексис с подозрением взглянула на Кэлеба.
- Я думала, это моя работа.
- Никакой работы у вас нет, - сказал Кэлеб. -По крайней мере пока не приедет Ангус. Пусть сам тогда и скажет, чего он хочет. Я не имел права распоряжаться за него. Я прошу прощения.
Алексис не верила своим ушам. Но он действительно попросил прощения, причем сделал это с подкупающей искренностью. Глядя на Кэлеба, на его взъерошенные волосы, светящиеся янтарные глаза, статную фигуру, она почувствовала, что если он и дальше будет с ней так мил, то вряд ли ей удастся освободиться от него без сердечной боли.
