При св. Владимире на Руси уже появились первые монахи. Набожный юноша Антиппа из Любеча уехал на Афон, принял там постриг с именем Антония, вернулся на родину и поселился на берегу Днепра в пещере, выкопанной разбойниками. Но подготовку священников из русских кандидатов греки притормаживали, под разными предлогами отказывались рукополагать их, силились удержать собственную монополию. А великий князь не ходил к греческим священникам. Кстати, и Св. Причастие принимал не у них. Мало ли что? Береженого Бог бережет…
В 996 г. была завершена и освящена великолепная Десятинная церковь, Успенский собор. Лучший в Киеве. Да что там лучший — пока единственный на Руси храм подобного уровня. Но великий князь отдал его не митрополиту, не «царевниным попам». Весь клир он составил из херсонесских священников, а настоятелем назначил Анастаса Корсунянина — того самого, который пустил стрелу с запиской и помог взять город. Изменника Византии, полностью связавшего судьбу с русскими.
Это уже был скандал, на грани явного разрыва. А церковный конфликт был однозначно связан с семейным. В общем-то супружеская жизнь Владимира и Анны получилась такой, что никак не позавидуешь — ни ему, ни ей. Да и каким могло быть супружество, если жена заранее настроила себя, что ее «заживо хоронят»? Если муж заведомо был для нее «грубым скифом», неполноценным чудовищем? А себя воспалила мыслью, что она — эдакое жертвоприношение во имя империи? И на тебе… жертвоприношение получилось напрасным. Супруг превращаться в «ромея» не намерен, а слушаться советов, внушаемых ему через жену, тем более.
Князь находился в походах, на пограничных рубежах, устраивал и оборонял государство, совещался с боярами, пировал с дружиной — а княгиня все это время варилась в замкнутом пространстве терема, в одном и том же кругу с греческими дамами и служанками, евнухами, «царевниными» священниками. Растравляла себя воспоминаниями о Константинополе, раздражалась непохожей жизнью, манерами русских, поведением Владимира. Сюда за поддержкой наведывался и митрополит, шастали его присные, шушукались, вырабатывали выигрышные, как им казалось, ходы.
Когда муж, усталый и измотанный, или наоборот, радостный и окрыленный, появлялся в покоях супруги, много ли он находил душевного тепла, сочувствия, внимания? Ждали ли его любящие жадные объятия? Нет, ждали косые взгляды, нервно поджатые губы. Ждало неприязненное и напряженное тело. В самые неподходящие моменты — попытки поучать. Когда что-нибудь не по шерсти Константинополю — слезы и истерики. Потом в ее разговорах с приближенными выплескивались сплетни и обиды. А Владимир был бы плохим князем, если бы не имел в окружении Анны собственные глаза и уши.
Ответ государя на византийские происки, демонстративная передача Десятинной церкви Анастасу, вывел из себя греков, закрутил новые клубки интриг, и терпение Владимира лопнуло. Он решил покончить с таким положением. Перевести Русскую церковь под юрисдикцию Охридской патриархии и расстаться с Анной. Что было первичным? Впрочем, разделять было бы бессмысленно. Это были две стороны одной медали. Переход в лоно Болгарской церкви автоматически вызвал бы желание Анны разорвать с мужем. А расторжение брака с Анной автоматически означало разрыв с Константинопольской патриархией.
Разводы венценосных супругов в тех или иных государствах иногда случались. При этом жена обычно постригалась в монахини. А предлог у Владимира имелся основательный, его признавала Церковь во всех христианских странах — бесплодие жены. Восемь или девять лет для проверки было куда больше, чем достаточно. Но, если уж разобраться, то удивляться бесплодию Анны не приходилось. Наследственность-то у нее была очень неважной. По политическому престижу — недосягаемая по рангу невеста Европы, а с медицинской точки зрения — дочь хронического алкоголика Романа II и трактирной шлюхи Феофано. Здоровье у Анны было слабым (умерла в 48 лет), да и ее братья известны патологиями. Василий II вообще не интересовался женщинами. Константин VIII (как и Василий II), страдал садизмом, ходил в застенок любоваться на пытки…
Как бы то ни было, Русь изменила политический курс, а императорская сестра удалилась доживать век в монастыре. Сведений об этом не осталось ни в одной летописи. Потому что в них с 997 г. следует… обрыв на целых 17 лет! Вся вторая половина княжения св. Владимира оказалась из них удалена[37]. Последующие греческие митрополиты Киева постарались напрочь изъять этот период. Исторические события данных лет приходится восстанавливать по крупицам, по отдельным упоминаниям, иностранным источникам.
И все-таки спрятать правду не удалось. Кое-что не досмотрели. В тех же самых летописях, в житиях святых, дружно, в один голос указывается: младшие сыновья великого князя, святые Борис и Глеб, родились от болгарки, и в 1015 г. оба были еще юными, неженатыми. Болгарку летописцы упоминают в общем списке «языческих» жен св. Владимира. Очевидно, она была дочерью или внучкой царя Самуила. Расторгнув брак с Анной, великий князь повенчался с ней. Это четко соответствует выводу многих ученых о переориентации Русской церкви на Болгарию[38][39]. Некоторые источники приводят имя болгарки — Милолика или Милица[40]. Что ж, красивое имя. Невольно наводит на мысль, что и сама княгиня ему соответствовала. И только Ипатьевская летопись, вообще обойдя молчанием византийку, сообщает, что женой св. Владимира была болгарская царевна, а христианское имя у нее было такое же, как у предшественницы, Анна.
С молодой женой государь наконец-то нашел и настоящую любовь. Она видна хотя бы из отношения к детям от нее. Видна даже из имени их первенца. Имя резко выделяется из тех, которые были приняты до сих пор в роду Рюриковичей. Борис. Оно болгарское, причем не простое. Это имя св. равноапостольного Бориса, крестителя Болгарии. И имя Бориса II, последнего царя единой Болгарской державы. Ну а Византию Владимир Святославович вогнал в такой шок, что глубже уж просто некуда. На протяжении веков лишь несколько монархов сумели правдами и неправдами жениться на представительницах императорской семьи. Но чтобы пренебречь столь высокой особой и развестись с ней — подобных случаев еще не было! На это оказался способен только русский князь. Хотя, с другой стороны, это ведь тоже показатель престижа государства и его могущества, разве не так?
6. Св. Владимир и заговорщики
Альянс Руси и Болгарии крайне встревожил императора Василия II. В 1000 г. он как раз завершил покорение Грузии и Армении, свернул боевые действия в Сирии и все силы перебросил на Балканы. С 1001 г. развернулось наступление на Болгарию. Царя Самуила в Македонии клевали отвлекающими ударами, а основные византийские контингенты вторглись в Восточную Болгарию. Русь не могла оказать ей помощь. Снова активизировались печенеги, связали ее войной. К тому же, в Восточной Болгарии царила повстанческая анархия, кому там помогать? Зато для греков это облегчало победы. Некоторые болгарские бояре и православные епископы сами передавались императору, чтобы защитил от разгулявшихся мятежников и еретиков. А Василий II теперь продвигался не торопясь, закреплял каждый шаг. Пали Видин, Плиска, Преслава[41]. Повстанцев истребляли, опустошали землю, сжигали селения, массы людей угоняли и переселяли на Кавказ. К 1004 г. Восточная Болгария была захвачена, а Западная — отрезана от Руси.
После этого Василий II перешел к планомерной осаде Самуила. Попросту покупал его военачальников, и они сдавали город за городом. Болгарское царство уменьшалось, зажималось в горных районах. А в 1014 г. при Кимвалунге Самуил пытался защитить проход по ущелью. Но византийский отряд горными тропами вышел ему в тыл, возникла паника и войско было разгромлено. Самуил едва спасся бегством, 15 тыс. болгар попали в плен. Император приказал всех ослепить. На каждую сотню оставляли одного поводыря, выкалывая ему только один глаз, и отпускали прочь. За это Василий II получил прозвище Болгаробойца.
Когда слепое воинство пришло к Самуилу, он не выдержал, умер от отчаяния. Наследником был его сын Гавриил-Роман, но византийская агентура умело плела заговоры среди болгарских аристократов, и царевич даже не успел сесть на престол, его убил родственник Иоанн-Владислав. Он объявил себя царем и обратился к грекам, просил мира, заранее соглашался на все требования императора, обещал полное подчинение. Не тут-то было. Императору не требовалась вассальная Болгария, он хотел вообще ее ликвидировать. Вскоре Иоанн-Владислав пал от руки неизвестного убийцы, и страна рассыпалась на десятки мелких владений. Василий II скопом покупал их начальников, принимал на службу, присваивая греческие чины.
Болгарской церкви император даровал грамоту, подтверждающую ее права, она сохраняла особый статус и окормляемые ею области. Но как только угасли остатки сопротивления, византийцы расставили в городах гарнизоны, назначили свою администрацию. Болгарскую знать Василий переселял в греческие области, заставлял перемешиваться с греками, вступая с ними в браки. Сотни тысяч простых людей депортировали на Кавказ. А Болгарскую церковь превратили в архиепископию в составе Константинопольской патриархии, и о ее автономии было забыто.
