– Кэйд, это я, Кайли.
Он повернулся ко мне. Когда наши глаза встретились, казалось, мир, до этого бурливший водопадом, замедлил свое движение и превратился в тонкую струйку. Я не слышала шума вокруг себя. Я не замечала торопящихся людей. Я не чувствовала дождя на лице. Был только Кэйд. И он смотрел на меня.
Глава 6
25 мая 1996 года
– Как я выгляжу? – обратилась я к Трэйси, кружась по нашей кухне, чтобы она как следует рассмотрела мое платье, голубое с кружевной отделкой по подолу и на рукавах. Я купила его в магазине «Бон» во время обеденного перерыва. – Не перестаралась?
– Нет, – ответила Трэйси, – оно говорит: «Я профессионал, но в глубине души художник».
– Художник в глубине души? – Я сморщила нос.
– Ну да, загадочная художница. Мужчинам нравится интрига.
– Гмм. – Я утянула платье в талии, пытаясь поймать свое отражение в дверце микроволновки. – Я не слишком в этом уверена.
– Не переживай, – продолжала Трэйси, – Кэйду платье обязательно понравится, но только в том случае, если ты срежешь с него ярлычок.
Моя подруга взяла ножницы из кухонного шкафчика.
– Дай-ка я тебе помогу.
Я пожала плечами:
– Боже, я ненавижу ходить на свидания.
– От этого никто не в восторге.
– Тогда зачем мы все через это проходим?
Трэйси улыбнулась:
– Несмотря на то что ты надеваешь защитные доспехи, ты настоящий Водолей. Поэтому в душе ты втайне идеализируешь любовь, веришь в родственные души и все такое прочее.
– Что ж, – произнесла я куда более серьезным тоном, – хотя Кэйд пригласил меня на ужин, я что-нибудь выпью и, возможно, съем закуску. Если что-то пойдет не так, я уйду.
Я надевала черный кардиган, когда Трэйси, порывшись в своей сумочке, протянула мне четвертак.
– Держи!
Я удивленно посмотрела на нее.
– Положи в сумочку. Если потребуется подкрепление, найди телефон-автомат и позвони мне.
– Хорошо, – улыбнулась я.
Я сидела у бара в ресторане «Дикий имбирь» и нервно вонзала соломинку в ломтик лайма в водке с содовой. Кэйд опаздывал. Всего на десять минут, но все же.
– Не хотите ли посмотреть меню? – Сочувствующий бармен посмотрел в мою сторону.
– Нет, я кое-кого жду, – ответила я.
– Первое свидание?
Я покраснела:
– Ага.
Бармен кивнул:
– Я почему-то так и подумал.
– Как вы догадались?
Он улыбнулся:
– Профессиональное чутье.
Я выдохнула:
– Должна признаться, я немного нервничаю.
– Почему?
Я не успела ответить, когда кто-то слегка похлопал меня по плечу. Я обернулась.
– Прости за опоздание, – извинился Кэйд. – Совещание продлилось дольше, чем я планировал, и, разумеется, мне пришлось обсуждать дела с моим партнером тридцать седьмой раз за неделю. – Он потер лоб. – Маленький совет: никогда не затевай бизнес с лучшим другом.
– Усвоила. – Я улыбалась во весь рот.
– Привет, – улыбнулся мне Кэйд.
– И тебе привет, – ответила я. Он был одет в джинсы, серый свитер и высокие, порядком поношенные кеды «Конверс». Он был точно таким, каким я запомнила в ту ночь в клубе «Крокодил». Немного непредсказуемый, несколько непочтительный и совершенно завораживающий.
– Надеюсь, ты не станешь сердиться на меня за мое опоздание. – Кэйд улыбнулся так, словно заранее знал, что не буду сердиться.
Бармен подмигнул мне, когда администратор провожала нас к столику у окна в дальней части обеденного зала. Мы сели за стол.
– Мне нравится твое платье, – сказал Кэйд.
Я посмотрела вниз на колени и разгладила воображаемую морщинку.
– Правда?
– Ага, оно в стиле Стиви Никс[9].
Я рассмеялась и отпила глоток коктейля.
– Тебе нравится Fleetwood Mac?[10] – спросил Кэйд.
– Да, – ответила я, – Gypsy[11] – одна из моих любимых песен. Моя мама была хиппи со стажем.
Официант протянул Кэйду меню, и тот, улыбнувшись мне, заказал мартини с оливками, фаршированными сыром.
– Знаешь, как я определяю хороший ресторан? – спросил он, откладывая меню.
– Как?
Кэйд указал на бар:
– Оливки, фаршированные сыром.
Я недоуменно посмотрела на него:
– Боюсь, я не совсем понимаю.
– Во многих местах их вообще нет, даже в дорогих заведениях. Но вопрос в том, предлагает ли персонал сделать их для тебя. В хорошем ресторане их обязательно сделают.
– Интересно, – оценила я.
Кэйд подмигнул:
– Когда пишешь статью о ресторанах, всегда следует добавить изюминку.
– Надо будет за этим проследить, – улыбнулась я ему.
– Расскажи мне о своей работе.
Я кивнула:
– Кажется, я говорила тебе, что работаю репортером в «Сиэтл Геральд».
– Да, и я впечатлен.
– Не стоит. Я самый младший репортер.
– Не скромничай, – возразил Кэйд. – Уверен, что твоя работа намного интереснее, чем ты думаешь.
– На самом деле я люблю свою работу, – сказала я. – И у меня замечательный редактор, который позволяет мне писать о темах, интересных для меня.
– Например?
– Ну… – Я немного поерзала на стуле. – Политика, бедность, интервью о людях, непохожих на остальных.
– Вау! Серьезные вещи.
– Они много значат в нашей жизни, – продолжала я. – По крайней мере, в моей – точно.
Кэйд долго смотрел на меня, пока я не почувствовала, что мои щеки залила краска, и не отвернулась.
– У тебя доброе сердце, знаешь ли.
Я улыбнулась:
– Или мне просто не хочется писать о моде.
Вернулся официант с мартини, в котором на коктейльную шпажку были нанизаны фаршированные сыром оливки. Кэйд положил одну оливку в рот и отпил мартини.
– Тебе всегда нравилось готовить?
– Всегда. Я выросла с бабушкой в Айове и готовила вместе с ней.
– А я всегда любил музыку. – Он отпил еще глоток. – Забавно, что мы оба родились с увлечением, которое со временем не поблекло.
Я кивнула:
– Если бы я так сильно не любила свою работу, то я, возможно, стала бы шеф-поваром.
– Расскажи мне об Айове.
– Я переехала туда после смерти родителей.
– Прости, – сказал Кэйд.
Я пожала плечами:
– Мне было пять лет. Они погибли в автомобильной аварии – лобовое столкновение, – когда ехали на концерт Grateful Dead[12].
– Ты что-нибудь о них помнишь? – спросил Кэйд, наклонившись ко мне.
– Мамин голос, – ответила я. – Она по вечерам всегда напевала колыбельную из оперы «Порги и Бесс».
– Summertime?[13]
– Ты ее знаешь?
Кэйд кивнул.
Я попыталась вспомнить мелодию и через пару мгновений начала напевать:
– So hush little baby…[14]
– Don’t you cry[15], – продолжил Кэйд, допевая за меня строчку. И когда он это сделал, у меня по коже побежали мурашки.
Я слегка улыбнулась своим мыслям.
– Позавчера на работе у меня глаза были на мокром месте. Почему-то я все время вспоминала платье, которое носила мама. Оно было цвета ржавчины с голубой вышивкой спереди.
– Мои родители тоже умерли, – сказал Кэйд. – Мне было семь, и меня взяла к себе тетя.
– О! – Его слова поразили меня. – Я ни разу еще не встречала человека, чьи родители умерли, когда он был маленьким, как и у меня. Я всегда чувствовала себя странной девочкой с умершими родителями.
– Мы с тобой пара сирот, – с грустной улыбкой констатировал Кэйд.
– Расскажи, что случилось с твоей семьей, – попросила я.
– История такая. Мама умерла от рака. Я помню ее смутно, если ты можешь понять – как будто чувствую. – Он помолчал. – От нее я унаследовал музыкальный ген, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы проклюнуться.
– Разумеется, она передала его тебе. Я недавно прочитала, что дети, разлученные с матерью сразу после рождения, могут, когда вырастут, выбрать мать из нескольких женщин. Эта связь никогда не исчезает.
Кэйд кивнул:
– Она умерла через неделю после моего второго дня рождения, а перед этим провела много месяцев в больнице. Я понимаю, что едва ли я могу ее помнить. И все же я помню. Хотя не могу этого объяснить.
– Понимаю, – сказала я. – Думаю, наш мозг формирует воспоминания и каталогизирует их еще до того, как мы это осознаем.
Кэйд прикрыл глаза.
– Однажды в младших классах мама одного из моих друзей обняла меня, и запах ее духов показался мне невероятно знакомым. Звучит безумно, но я клянусь, что в тот момент почувствовал запах моей мамы.
Я вспомнила свои ощущения, когда бабушка позволила мне примерить некоторые из старых маминых платьев. Тогда мне показалось, будто экскаватор опустил ковш в мое сердце и вытащил воспоминания, о которых я сама не подозревала.
– Я все время так себя чувствую, – призналась я Кэйду. – Это что-то вроде дежавю, только более интенсивное.
Он кивнул.
– Отец так и не оправился после маминой смерти.
– Как он умер?
– Самоубийство. Отравился выхлопными газами в гараже поздно ночью. Утром я искал свою коробку для ланча, а нашел его тело. Я тогда учился во втором классе.
