магической сути через кровь — это не прерогатива исключительно целителей?
Тиера отчего-то даже покраснела, но, очевидно, ответа от нее и не ждалось, мысли Фиби продолжали традиционно скакать взбесившимися кузнечиками:
— Так а что это за разноцветное буйство? Давай уж поясняй.
— Вот эти вот черные, как кляксы, выглядят прямо зловеще, — мне даже не по себе было, что это часть меня. — Это что вообще?
— Это дурость нашей Фиби. Заклятье то есть. Видишь, как цепко оно вросло в твою магическую суть. Тут хоть что делай, а никуда они не денутся, пока с истечением времени сами не истлеют.
— Ладно, а зелье тогда что? — полюбопытствовала я.
— Вон те крохотные зеленые сполохи, чуть размытые, — указала Тиера. — Но тут тоже чуточку странно. Понимаешь, по нормальной природе человека так не должно быть. А с тобой зелье необычно совместилось. Теоретически разовая порция, получается, должна была истечь еще вчера, но у тебя концентрация пока сохраняется. Ее может хватить еще на сутки, минимум. А, может, даже на больше.
— То есть, если что, новое зелье приготовить успеем, — с облегчением выдохнула я.
— Это только если завтра сгонять в Дальен за недостающим ингредиентом, — уточнила Тиера. — Но, знаешь, у тебя и без зелья все как-то необъяснимо…
— Может, просто кто-то сам в этом толком не разбирается, — Фиби явно было обидно, что мы ее игнорируем.
— А что именно необъяснимо? — тут же спросила я. — Вот эти яркие сполохи, которых больше всего? Или точно такие же, но как будто в мутной оболочке заключенные?
— Так то и необъяснимо, Кристин. Ведь, по сути, это одно и то же. Это магия, понимаешь. Причем, однотипная магия. Яркие сполохи — это вполне себе активная и действующая. А сполохи затаенные — так и не пробудившаяся.
— А не может она пробуждаться частями? — нахмурилась я.
— Так в том-то и дело, что нет, — Тиера покачала головой. — Вообще, знаешь, как это выглядит со стороны? Будто твоя магия так и остается по-прежнему непробужденной, но при этом тебя кто-то накачал своей силой.
— Чего? — Фиби даже ерничать не стала. — Это как так?
— Сегодня мне немного подурнело, и Дэмиан помог, воздействовал на меня целительной магией. Может, это оно и есть?
— Точно нет, — Тиера дотошно вглядывалась в сполохи. — Целительная магия — она как живительный поток, проходит сквозь человека, исцеляя его. То есть она не задерживается ни на миг. Так что воздействие Дэмиана тут точно не причем.
Пока напрашивался лишь один логичный вывод: либо это созданная еще тогда Лексом магическая защита, либо и вовсе его магия после смерти обладателя перешла ко мне, как к последнему эдарингу. Но как тогда быть с моей? Она вообще пробудится?
— И еще кое-что, Кристин… Не хочу, конечно, тебя пугать, но… Видишь, эти запечатанные сполохи пульсируют? Такое впечатление, будто на существование им отмерян определенный срок. Они либо высвободятся, либо разрушатся. Но саморазрушение магии такой силы вполне может убить и тебя…
Про это я и так знаю. Как и про то, что я должна заслужить, быть достойной, чтобы не в меру требовательная и придирчивая магия эдарингов соизволила пробудится. Но тут, конечно, на руку ее стремление к выживанию. Лорд Тавер говорил, что самопробуждение у меня — вопрос от силы пары недель, не больше.
В дверь постучали, но чисто символически, потому что после моего «Войдите» Монфиор прошел прямо сквозь стену. Без особого любопытства покосился на буйство иллюзорных сполохов и апатично мне выдал:
— Лорд Тавер ждет тебя в ректорском кабинете.
Ну вот, узнаю, наконец, чем их разговор с Лиамом закончился. А то вдруг мне и не надо вовсе с зельем заморачиваться.
— Хорошо, сейчас приду, — кивнула я.
Призрак исчез, да и сполохи все погасли. Вот только Тиера смотрела на меня в крайней задумчивости.
— Кристин, твоя странная магическая природа… Что с тобой не так?
Но Фиби тут же пробурчала:
— С ней не так то, что она сегодня, как выяснилось, с красавчиком- целителем развлекалась, магией он на нее воздействовал, ага, и при этом она явно не спешит делиться никакими неприличными подробностями!
— Фиби, да не было ничего неприличного, — возразила я, кивнула Тиера: — Тиера, спасибо большое. Ну все, я к ректору, — и поспешила выйти из комнаты.
Глава вторая, в которой окончательно сходит с ума уже не только Фиби, и романтика с паранойей идут рука об руку
На что я рассчитывала, с воодушевлением идя к лорду Таверу? Правильно, на такое желанное: «Все, Кристин, заклятье снято, больше нет необходимости пить зелье, и вообще вот тебе три дня, так сказать, учебного отпуска, отсыпайся беспробудным сном в свое удовольствие».
Но реальность осталась верна себе и не только не оправдала моих ожиданий, но и преподнесла не слишком приятный сюрприз…
Лорд Тавер сидел за столом, заваленном свитками так, словно наш временный ректор там хотел зарыться в спячку и не вылезать до следующей весны. Мда, у меня уже все со сном ассоциируется…
— А, Кристин, проходи, — лорд Тавер глянул на меня поверх свитков.
— Не помешаю? — на всякий случай уточнила я.
— Нет, что ты, для тебя всегда есть минутка. Сегодня же королевская поверенная нагрянула, будет завтра с утра всю отчетность дотошно проверять, — судя по тому, как он поморщился, его не привели в восторг ни сама поверенная, ни ее так восхваляемые Фиби туфли. — Вот и просматриваю напоследок, чтобы ей уж точно зацепиться было не за что.
Но лорд Тавер даже не стал заикаться, как его это уже все достало, сменил тему:
— Я поговорил с Лиамом, Кристин. Он только за то, чтобы избавиться от заклятья. Даже при мне попытался его снять, но… — развел руками. — Без толку. Думаю, сама понимаешь, если это не по силам даже опустошителю, то вариантов не так мало.
А я ведь так надеялась…
— Что ж, буду и дальше пить зелье бессоницы, — а заодно надеяться, что не свихнусь от этого.
— Нет-нет, что ты, это точно
