я ни на что больше не годен.
(Выходит, никому не кланяясь.)
Сэгемор (Элестеру). Ваша жена поразительная женщина.
Элестер сокрушенно вздыхает.
Патриция. Бедняжка! Он даже слов для нее не находит! Сэгемор. А теперь, мистер Фицфесенден, могу я узнать, о чем хотели посоветоваться со мной вы?
Элестер. Не знаю. Стоит мне побыть десять минут с Эппи, и я уже не понимаю, стою я на ногах или на голове.
Патриция. Возьми же себя в руки, милый. Ты пришел посоветоваться насчет ухода от жены.
Элестер. Уход от жены! Это все равно что пытаться удрать от урагана. (Впадает в нравоучительный тон.) Послушайте, Сэгемор. Я один из тех несчастных... Вы, наверно, знаете кучу таких людей? Ручаюсь, немало их сидело в этом кресле и говорило с вами так же, как я сейчас...
Сэгемор (не дождавшись конца фразы). Да? Так вы говорите...
Патриция. Не отвлекайся, Эппи. Расскажи мистеру Сэгемору, каких людей ты имел в виду.
Элестер. Я имел в виду людей, откусивших больше, чем они могут проглотить: обыкновенных мужчин, женившихся на необыкновенных женщинах, и обыкновенных женщин, вышедших за необыкновенных мужчин. Все они тоже считали, что им здорово повезло. Вот вам мой совет, мистер Сэгемор: ищите себе жену в своем кругу. Не поймите меня превратно — я говорю не о положении и деньгах. Я говорю о... о...
Патриция (приходя ему на выручку). Он говорит, что люди, вступающие в брак, должны одинаково смотреть на вещи и отличаться одинаковыми вкусами. Ни один не должен быть выше другого. Вы меня понимаете?
Сэгемор. Отлично понимаю. Могу я считать, что Элестер совершил подобную ошибку и лишь позднее (к сожалению, слишком поздно) нашел в вас — как бы это сказать? — родственную душу?
Элестер. Нет, это звучит как-то глупо. Я бы сказал — слишком литературно.
Патриция. Я бы выразилась иначе — единомышленницу.
Сэгемор. Вот именно. Благодарю вас. Единомышленницу, с которой ему легко и удобно.
Элестер (горячо пожимая руку Сэгемору). Спасибо, Сэгемор! Вы настоящий друг. Вы все поняли. Подумайте за нас о нашем деле. Идем, дорогая Полли,— мы не вправе отнимать время у занятого человека.
Выходит, оставив Патрицию наедине с Сэгемором. Она встает и подходит к столу.
Патриция. Вы поможете нам, мистер Сэгемор, правда? Вы спасете Эппи от этой ужасной женщины? Спасете его для меня?
Сэгемор. Боюсь, что мне не справиться с нею, мисс Смит. И, что еще хуже, боюсь, что она справится со мной. Дело не только в том, что я не могу позволить себе ссориться с такой богатой клиенткой. Ее воля парализует мою — это редкий дар, но он встречается.
Патриция. Не бойтесь ее, мистер Сэгемор. У нее только один дар — делать деньги. Это у них фамильное. Деньги сами идут к ней. Но у меня тоже есть свой, хоть и небольшой, талант, и меня она не парализует.
Сэгемор. И что же это за талант, мисс Смит, смею спросить?
Патриция. Талант делать человека счастливым. К ней идут деньги, ко мне идут несчастные.
Сэгемор (качая головой). Не думаю, что воля у вас сильнее, чем у нее, мисс Смит.
Патриция. Я этого и не говорю, мистер Сэгемор. У меня вообще нет никакой воли. И все-таки я всегда добиваюсь чего хочу. Вы еще в этом убедитесь.
Элестер (кричит за дверью). Идем, Полли!
Патриция. Иду, дорогой. (Сэгемору.) До свидания, мистер Сэгемор.
Быстрый обмен рукопожатиями.
(Спешит к двери.) Вы еще убедитесь.
Сэгемор (самому себе). Поживем — увидим. (Берется за прерванную работу.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Унылая кофейня в старинной гостинице на берегу реки. У задней стены огромный уродливый грязный полу буфет красного дерева. Над ним, наподобие картин, висят две почти совсем почерневшие от времени вывески: на одной изображен герб местного лендлорда, на другой — свинья, которая стоит на задних ногах и играет на флажолете{4}. Под изображением свиньи подпись: «Свинья и дудка». Между обоими этими произведениями искусства, на полубуфете, высится стеклянная витрина с чучелом колоссальной рыбы не менее чем вековой давности.
Под прямым углом к полубуфету, почти через все помещение, тянутся два длинных стола, каждый из которых накрыт человек на двенадцать. Слишком тесно сдвинутые стулья из некрашеного дерева жестки и неудобны. Ножи и вилки дешевые, кухонные; между ними для приличия вкраплены рахитичные серебряные уксусницы и солонки. Грубые холщовые скатерти не отличаются свежестью. Стены оклеены безобразными викторианскими обоями. Вероятно, некогда это были блекло-лиловые гирлянды на темно-желтом фоне, но теперь рисунок, стертый от времени и загаженный мушиными следами, слился с фоном в пятна неопределенно грязного цвета, которые производят самое удручающее впечатление. Ковра на полу нет. Справа от полубуфета, если смотреть на него из зрительного зала, широко распахнутая дверь, над которой красуется надпись: «Кофейня». Подле двери, у стены, старомодная вешалка, где висят шляпа и легкое пальто мистера Эдриена Блендербленда.
Сам он сидит с Эпифанией на дальнем от двери конце стола. Они только что покончили с едой. На столе еще стоят сыр и бисквиты. Вид у Эпифании оживленный и счастливый, Эдриен пребывает в отвратительном настроении.
Эпифания. Как мило!
Эдриен (пренебрежительно оглядывая помещение). Я, должно быть, очень привлекательный мужчина.
Эпифания (широко раскрыв глаза). Серьезно? Нет, я, разумеется, не спорю, но какое это имеет отношение к тому, что я сейчас сказала?
Эдриен. Вы сказали: «Как мило!» —и я взглянул на этот грязный старый трактир, который пытаются выдать за старинную гостиницу. Мы только что съели отвратительный завтрак — томатную бурду под громким названием суп, остатки воскресного окорока, брюссельскую капусту, картофель и засохший консервированный сыр из Америки. Если вы способны вытерпеть такое да еще восклицать при этом: «Как мило!» — значит, здесь есть нечто неотразимо привлекательное для вас. А тут все, за исключением меня, может только отталкивать.
Эпифания. Неужели вам не нравятся такие милые старомодные места? Я их очень люблю.
Эдриен. А я — нет. Всю эту рухлядь надо искоренить, смести с лица земли, сжечь дотла. Одна обстановка вашей квартиры на набережной в Лондоне стоит дороже, чем весь этот дом от погреба до чердака. У себя вам достаточно снять телефонную трубку, и вы получите вполне приличный, прекрасно сервированный завтрак. Ваш роскошный автомобиль мгновенно доставит вас в любой первоклассный отель, расположенный в живописной местности. А вы предпочитаете этот мерзкий трактир да еще говорите: «Как мило!» Стоит ли для этого быть миллионершей ?
Эпифания. Чушь! Когда-то я, впервые получив неограниченные деньги,
