я сейчас в таком плачевном состоянии.
— Вот негодяй! Куда только родители смотрят?! — гневно говорил отец, — ну ничего. Мы в полицию сходим, ему там мозги быстро вправят.
Но в полицию нам сходить не довелось.
ГЛАВА 12
На следующий день полиция сама нагрянула к нам.
Это был наш участковый, мужчина лет двадцати семи, высокий, белокурый. Это была та порода людей, которые строят из себя великих мира сего, но сами из себя представляют мало что путного.
Так вот, он постучал к нам в дверь, а когда отец открыл, громогласно произнёс:
— Здравствуйте, граждане! Кузьмины, верно?
— Да, — отвечал за всех отец.
— Замечательно. Не для вас, конечно. Жалоба на вас поступила?
— На нас?!
— Не совсем на вас, а конкретно на молодого человека.
Мама и отец вопросительно посмотрели на меня.
— В чем, собственно, дело? — ничего не могла понять мама.
— А конкретно жалоба от семьи Вишневских. Вот, ознакомьтесь, — сказал он, протягивая нам бумагу.
— Гриша, тут родители Кости жалуются, — начал было отец.
— Да, жалуются, что ваш сын избил их сына.
— Вы, верно, ошибаетесь? — спросила мама, — всё было ровно наоборот.
— Я не знаю, что там было, но жалоба есть и я обязан её рассмотреть. Поэтому собирайтесь, пойдём поговорим.
Я с отцом собрался, после чего нас повели в ближайшее отделение. Там меня долго расспрашивали про всё, что произошло двумя днями ранее. Я рассказал всё как было. Полицейский что-то записал. Нас отпустили.
Я понял, что попал капитально. Родители Кости были довольно влиятельны. Отец — прокурор, да ещё и главный в нашем районе. Вряд ли удастся избежать последствий, учитывая влияние его папаши.
С той поры всё пошло плохо и ещё хуже. Костя всем подряд рассказывал историю, как я подло напал на него и едва не убил. Каждый раз он что-то изменял в своём рассказе, врал сам себе. Я пытался доказать это, но он, на правах "потерпевшего", кричал громче всех, чем пытался доказать свою правоту.
Все отвернулись от меня. Начиная от одноклассников и заканчивая учителями. Друзья игнорировали, учителя явно стали недолюбливать, видя нарушителя общественного порядка и потенциального маньяка.
Но самое больное — Даша. Он не общалась со мной в школе, а когда я попробовал позвонить ей, то разговор наш был следующий:
— Даш, привет, надо поговорить.
— Мне не о чем говорить с тобой. Я была о тебе лучшего мнения.
Мне было так больно, так обидно. Я прекрасно знал, что всё, о чем без конца твердит Костя — ложь и клевета. И от этого было только больнее.
Единственный, кто был на моей стороне — это Ярик. Он был в курсе событий, ибо история эта гремела на весь район. Когда мы остались с ним наедине, он сказал:
— Тут история одна шумит. Ты знаешь о чем я.
Я понял, о чем он. И уже распрощался с его товариществом.
— Но знаешь, — продолжал он, — мы знакомы совсем не много. Однако это не помешало узнать тебя, понять, какой ты. И поэтому я не верю, что ты способен на это. Так что расскажи мне правду. Не ту, о которой всё галдят, а про настоящую правду.
Я рассказал.
— Молодец, всё правильно сделал. Я за тебя. Будь уверен.
Я в который раз был благодарен ему.
Родители поддерживали, как могли. Суворов тоже постоянно подбадривал меня.
Мы ходили в полицию, разговаривали о ситуации.
— Понимаете, — объяснял полицейский, — я может быть охотно бы вам поверил, да и версия ваша убедительней, нежели их. Но папа ихний… Он ведь начальник. Надавить может, а у меня семья, сами понимаете.
Я был на грани депрессии (не люблю громких выражений, но так и было). Успеваемость в школе падала, на секции я каким-то чудом сохранял форму, что давалось очень трудно.
Казалось, что всё кончено, но случилось чудо.
Во время прогулки младших классов какой-то мальчик потерял кепку. Я не знаю, как можно потерять кепку, но меня это мало волнует. Его мама была из тех мамочек, которые считают, что им должен весь мир, а их дети особенные. Так вот, это была типичная "яжемать". И она устроила настоящее шоу с этой пропажей. Наконец настояла на том, чтобы посмотрели по камерам. Посмотрели, кепку нашли. Но тут кто-то додумался заглянуть в камеры заднего двора школы, где и произошла моя с Костей стычка. Пригласили полицию, меня, Костю, наших родителей. Видеозапись расставила всё на свои места.
Сразу после этого жизнь моя начала меняться к лучшему. Вернулось прежнее уважение одноклассников, доверие учителей. Костя же покрыл себя несмываемым позором и расположился ниже всех в классе по иерархии. А несколькими неделями позже он вообще ушёл из школы.
Но главное — Даша. После того, как правда раскрылась, она перестала общаться с Костей и полностью переключилась на меня. Мы начали встречаться.
Однако один случай поднял мой авторитет в классе до небес.
У нас с классом была запланирована экскурсия в местную крепость, сохранившуюся до наших дней. Нас водили по развалинам, нагружая скучными датами и терминами.
Мне Даше, Косте (который к тому времени ещё учился у нас) и ещё трём людям стало скучно, и мы решили сами походить по руинам, отбившись от группы. Не надо думать, что Костю мы пригласили. Он просто затесался с нами, еще надеясь на прощение, а выгонять его — слишком много чести. Конечно, стоило хотя бы предупредить учителя о нашей прогулке, но азарт и чувство вседозволенности намертво заглушали голоса здравого смысла и инстинкта самосохранения.
Так вот. Мы спокойно гуляли, как вдруг кому-то пришёл в голову мысль попрыгать по развалинам. Поймать адреналин. Даже не знаю, чем мы тогда думали.
Идея сразу показалась мне плохой, но и быть трусом (тем более перед Дашей) не хотелось. Костя присоединился.
Мы замечательно прыгали, уподобляясь горным козлам, как вдруг часть стены, где был Костя просела, а он едва успел уцепиться за край обломка, вися на высоте метров десять. Все кинулись прочь, закричали. Я же подбежал к нему, схватил за руку и принялся вытаскивать. Сам погибай — товарища выручай. Так меня учил Александр Васильевич. Я подтянул его вверх и помог выбраться.
— Спасибо… — начал было он.
— Не за что, — коротко отрезал я.
Нас конечно же здорово отчитали. Но меня похвалили перед всем классом, отметив смелость и доблесть, чем весьма угодили моему тщеславию.
Даша сразу же стала уделять мне ещё больше внимания. А чего только стоят слова из её уст:
— Ты такой смелый!
Таким образом всё в
