Лично тебе кажется важным другое: правда, содержащаяся в слухах о жестокости Лаури, который, едва попав в Центр, принялся выстраивать нечто вроде звуконепроницаемой мастерской. Слухи доносятся до тебя год за годом, далекие, но вполне различимые, словно перезвон колокольцев, разносящийся по темному, густому лесу. Манящий звук, обещающий все блага цивилизации, но когда заблудший доходит до конца тропы, то видит лишь бойню, заваленную трупами. И доказательством служит факт, что Лаури так легко взял верх над Питманом, твоим номинальным боссом в Центре, и теперь давит на тебя, требуя результатов.
Неким непостижимым образом ты вдруг понимаешь, что подход Лаури заключается в том, чтобы держать Южный предел как можно дальше от ответов. Он похож на астронавта, улетающего в пустоту необъятного космоса и, размахивая руками, лишь приближающего момент, когда спасти его станет уже невозможно. Хуже того, вспоминая безо всякой ностальгии те полные стресса дни, когда ты работала психологом, возвращаясь к приобретенному в то время образу мысли, ты понимаешь, что Лаури обрек себя на поиск новых и новых способов вновь пережить свой кошмарный опыт в Зоне Икс, так чтобы никогда не обрести свободу, с каждой попыткой избавиться от прошлого, лишь крепче прижимаясь к нему.
Ко времени, когда начался одиннадцатый цикл экспедиций, ты чувствовала себя полностью вымотанной. Планы Центра начали меняться – прежний поток нового персонала, денег и оборудования превратился в жалкий ручеек. Словно в Южном пределе занимались мелкими болячками, в то время как основная доля финансирования шла на борьбу с местным терроризмом и сокрытие свидетельств надвигающейся экологической катастрофы.
И вот после долгих дней отсутствия ты возвращаешься в дом в Бликерсвилле, ненадежное убежище. Тебя преследуют призраки, сидят на диване, заглядывают в окна. В самые неподходящие моменты – во время общего собрания, когда ты сидишь за ленчем с Грейс в кафетерии или осматриваешь свой кабинет в поисках свежих жучков, поставленных службой безопасности Центра, – в голову лезут самые противные мысли. Что все твои труды и старания напрасны, что ни к чему они не приведут. Каждая экспедиция словно давит на тебя своим весом.
– Я мог бы стать директором, – похвастался однажды Лаури, – но я вовремя услышал звоночек и понял намек.
Ты знаешь, что это за звоночек – страх, навечно поселившийся в его голове, но сам Лаури никогда в этом не признается. В тоне, которым он тебя подбадривает, звучит темная ирония, словно Лаури знает, что снова и снова требует невозможного.
Ты все время беспокоишься, вечно пребываешь в каком-то лихорадочном состоянии, боишься, что кто-то в Южном пределе или Центре узнает твою тайну, – ведь Лаури не может вечно утаивать информацию, зато может проболтаться, если решит, что пора от тебя избавиться. Соображения безопасности. Лгунья. Слишком эмоционально вовлечена в работу. И однако, наибольшее недоверие вызывает твоя способность к состраданию, которую ты стараешься скрыть в общении со всеми, кроме, пожалуй, Грейс. Ты всегда холодна, отстранена, даже груба, думаешь, что тогда тебя будут считать ясно мыслящим и объективным ученым. Пусть даже играя эту роль, ты действительно становишься холодна, отстранена и груба.
В Южном пределе ты известна под именем Синтия, но тридцать лет назад тебя звали Глория и жила ты на Забытом берегу, изучала скалы возле маяка, беседовала с мужчиной по имени Саул Эванс.
* * *
Прибежищем тебе служит крыша здания Южного предела, защищенная от любопытных взглядов ненадежными на вид перилами и переходными мостиками, полукружьями крыш. Ты владеешь этим местом безраздельно, сокращенно Б/Р, зимой это превращается в «Б-р-р», или «Р-р-р», так рычат медведи, а потому и зимой, и летом можно называть его «Бер-р-лога». Ну или еще «Бар», когда после работы ты ускользаешь сюда, прихватив выпивку.
Ты делишь это священное местечко лишь с одним человеком. С Грейс. Ты обсуждаешь с ней мысли, которые приходят тебе в «Звездных дорожках», и просто всякую хрень, пользуясь тем, что ключи есть только у тебя, Грейс и сторожа. Много раз тебя пытались выследить, но ты испарялась, а затем незаметно для них возникла снова, на крыше, в своем Б/Р.
Именно здесь, глядя сверху вниз на доисторические болота, мили темного соснового бара, вы с Грейс придумали все эти названия и прозвища. Границу вы называли «рвом», проход через нее – «парадной дверью», хотя обе надеялись отыскать «черный ход», или «потайную дверцу». Туннель, или топографическая аномалия в Зоне Икс, называлась у вас «Эль Тупо» – в честь психоделического фильма[5], который Грейс как-то раз смотрела со своей девушкой.
Все это довольно глупо, но в те моменты кажется смешным, особенно когда ты захватываешь с собой бутылку бренди, или Грейс приносит сигареты с ароматом вишни и вы сидите в шезлонгах, устраивая мозговые штурмы или обсуждая планы на ближайшие выходные. Грейс знает о твоих визитах к Чипперу, а ты знаешь о ее походах на каноэ с друзьями – «помешана на гребле». Тебе не приходится предупреждать ее, чтобы та не появлялась у Чиппера, и ты не напрашиваешься в ее походы. Дружба ваша ограничена длиной и шириной крыши Южного предела.
Именно там, на крыше, ты впервые делишься с Грейс идеей проникнуть через границу в Зону Икс. Со временем это стало чем-то большим, нежели просто идеей, – мысль укреплялась в сознании, ширилась, пускала метастазы, даже получила кодовое название: «прогулка с Уитби». Тем более что десятый и одиннадцатый циклы экспедиций стабилизировались: больше никаких несчастных случаев, как, впрочем, и ответов на вопросы.
Взять с собой Грейс ты не можешь, хотя и нуждаешься в ее советах. Если что-то пойдет не так, покатятся обе ваши головы, а ты никогда не считала, что у Грейс хватит на это силы духа – уж слишком много у нее связей с обычным миром. Дети. Сестры. Бывший муж. Девушка. Именно Грейс ты шутливо называешь «Своим внешним нравственным компасом»: она лучше тебя знает, где проходят границы. «Слишком нормальная», – как-то раз записала ты на салфетке.
– Почему ты позволяешь Лаури помыкать тобой? – однажды днем спрашивает тебя на крыше Грейс, когда ты заводишь о нем речь. Ты уклоняешься от ответа. Лаури не является твоим непосредственным начальником, он будто слог в неточной рифме: не на своем месте, но все равно сохраняет контроль. Грейс любопытно знать, как Лаури зацепился в Центре, какими крючками он цепляет тебя, но это тебе удается от нее скрыть.
Ты напоминаешь Грейс, что есть часть королевства, которое контролируешь ты, область, на которую влияние Лаури не распространяется: результаты экспедиций в Зону Икс. Все они обрабатываются в Южном пределе, так что когда последняя экспедиция одиннадцатого цикла вернулась с пустыми руками, если не считать каких-то расплывчатых фотографий, оставленных у базового лагеря людьми из предшествующей экспедиции, или, возможно, даже раньше, ты забрала их и рассматривала часами. Какое-то скопление теней на черном фоне. Что это, стена? Почему эти снимки напомнили тебе о другой фотографии из другой экспедиции? И ты достала все фотографии, сделанные в «Эль Тупо». Все тринадцать, и да, эти новые тоже могли быть сделаны внутри тоннеля. Эта тень, это расплывчатое очертание лица… почему оно кажется таким знакомым? Будет ли ошибкой счесть, что они что-то означают?
Рассказывая Грейс о своем простом плане, показывая ей часть свидетельств, ты ставишь на то, что Грейс тебя не выдаст, ничего не сообщит в Центр, но ты понимаешь, что она может это сделать просто из уважения к правилам. Потому что за всеми твоими резонами, всеми твоими данными стоит, возможно, одна-единственная вещь: усталость от мерзкого чувства где-то в глубине желудка, возникающего всякий раз, когда экспедиция не возвращается, или назад приходит только половина, или приходят все, но с пустыми руками. Эту парадигму нужно как-то менять.
– Я только пробегусь до «Эль Тупо» и сразу обратно. Никто никогда не узнает. – Впрочем, Лаури может. Что он сделает, если узнает, что ты посмела пересечь границу без его разрешения? Будешь ли ты единственной мишенью его гнева?
После паузы Грейс спрашивает:
– Чем я могу помочь? – Она понимает, насколько это важно и что ты все равно сделаешь это, с ее помощью или без.
Ее следующий вопрос:
– Думаешь, ты сможешь убедить Уитби?
– Думаю, да, – отвечаешь ты, и во взгляде Грейс отражается скепсис.
Но Уитби не проблема. Уитби сгорает от нетерпения, как терьер, рвущийся на прогулку. Уитби страшно хочется хоть на время покинуть стены научного отдела. Уитби поддерживает твое намерение, цитируя данные о выживаемости среди участников последних экспедиций. Уитби просто пылает энтузиазмом и в таком восторге от перспективы, что ты почти забываешь о том, насколько опасна эта затея.
И это облегчение, поскольку в прошлые выходные, болтая с Риелтором, ты вдруг поняла, как боишься идти одна. Поняла, следя за футбольным матчем, который показывали по телевизору в баре, на экране под темным небом с ржавыми звездами, что, если бы Уитби не согласился, ты отменила бы эту авантюру.
