Мы гарантируем жизнь, питание и возвращение домой после окончательной победы Благой Веры».
— Товарищ капитан, языка поймал, — сказал Николаевский, устав дожидаться, когда Растов обратит на него внимание.
Капитан оторвался от листовки и поглядел на сержанта и его добычу. Только тогда Николаевский эффектным жестом фокусника сорвал с головы пленного мешок.
Вот так, на расстоянии вытянутой руки, Растов видел военнослужащего Великой Конкордии первый раз в жизни. И не мог не признать, что враг производит в целом благоприятное впечатление. Статный, седой, с ясным прямым взглядом. Униформа в образцовом порядке, ремни плотно пригнаны, сапоги тщательно вычищены. (Точнее сказать, видно, что они были тщательно вычищены до того, как боец попытался спрятаться в шелкокрасочном цеху.)
И это при том что перед ним сейчас стоял явно не пехлеван (то есть не кадровый офицер), а определенно резервист. То ли высококлассный токарь из касты демов, то ли городской интеллигент из касты энтли.
Оказалось — второе.
— Капрал Павир, — представился конкордианец. — Школьный учитель истории, город Севашта, планета Вэртрагна.
Но Растову, сжимающему в руках мерзкую глумливую листовку, все это было безынтересно. Его волновал один, лишь один вопрос.
— Кто такой Мастер Наг?
— Простите?
Растов сделал шаг и буквально ткнул носом Павира в листовку.
— Кто. Такой. Мастер. Наг, — повторил он.
— А! Знаю! Знаю! — Павир радостно закивал. Чувствовалось, что он больше всего боится чем-то не угодить страшному русскому танкисту. — Это танкист. Наш, благоверный… то есть, я хочу сказать, конкордианский. Большой геро… то есть знаток своего дела… Его полное имя — Нахогаран Льюис Тентакл.
— …Льюис Тентакл?
— Да-да, он откуда-то с Земли! Семь лет назад сам пришел к Благой Вере! Перебрался к нам! А имя Нахогаран взял в честь великого полководца Сасанидской Персии. Который в шестом веке по вашему летоисчислению нанес ряд тяжелых поражений ромейской армии…
— Он учитель истории, — словно бы извиняясь перед Растовым за эрудицию своего пленника, пояснил сержант Николаевский.
— Это я уже слышал, — отмахнулся Растов.
«Нахогаран… Родом с Земли… Какой-то, б…дь, Тентакл. Ну и бред!.. С другой стороны, нарочно такое не придумаешь. Так что придется поверить».
В любом случае продолжать допрос было некогда, срочно требовалось навести порядок в танковых войсках.
— Этого грузите вместе с нашими, — распорядился Растов, указав на Павира. — И, старлей, — он обернулся к Таничу, — не спускайте с него глаз.
— Можете на меня рассчитывать.
— Ну а что с листовками? — спросил Загорянин. — Их там полный кузов!
С этими словами комвзвода указал на маленький полутонный грузовичок, который столь разительно отличался от своих соседей по стоянке, огромных фургонов телевизионщиков.
— Сжечь, — отрезал Растов.
— Демаскируемся, однако.
— Разумно. Тогда… утопить.
— Где?
— Ну подыщи там чаны подходящие. В цехах. Должны же быть. Только быстро.
Тем временем из чанного цеха выходили самые сонные засони.
Последними показались две молодые девушки: высокая брюнетка с длинными, ниже ягодиц, распущенными волосами и коренастая пышечка с толстыми, как канаты, рыжими косами, которые она, по-видимому, не расплетала даже на ночь.
Одеты девушки были с простительной для времени суток небрежностью. На ногах у обеих болталась просторная обувь работниц горячего цеха, что-то вроде валенок.
— А где третья ваша подружка, красотка… кудрявая такая… Нина? — Приосанившись, спросил Танич у девушек, которые с трогательной подслеповатостью недоспавших жались друг к дружке.
— Так увез же ее ирод этот… как его… — брюнетка замялась.
— Кави-усан, — подсказала вторая, рыжая.
— Какой еще «усан»? — не понял Танич.
— Да заотар этот… блаженный… Кави-усан его зовут… Вначале два дня тут на фабрике за Нинкой нашей шпионил, проходу бедняжке не давал. Служебным своим, заотарским положением вовсю злоупотреблял! А потом предложение ей сделал. Замуж, значит, выходить. На третий-то день, это нормальный человек или что? — По уничижительной гримаске на лице рыжей было ясно, что она лично такого человека нормальным не считает. — А вечером, прямо перед отбоем, вообще учудил. Пришел в нашу каморку, силой уволок Нину и сказал, мол, нравится ей или нет, но она его женой станет, потому как они предназначены друг другу самим небом. Небом! Так и сказал! И что он повезет ее к священному огню, который в Молибденовых горах, и там, в передвижном храме, с нею… так сказать, обвенчается, или что у них там по религии.
— Прямо ночью обвенчается? — уточнил Танич не без цинизма.
— А кто их разберет? Может, ночью. А может, и на заре. Я по визору видела, они любят утром всякие церемонии затевать… По холодку.
Все это Растов слушал безучастно. Но все же слушал. Словно бы какая-то таинственная сила внутри него заставляла эти вещи в сознании складировать.
И вероятно, именно эта сила подтолкнула капитана задать девушкам вопрос.
— Погодите, барышни… А как фамилия этой вашей Нины?
— Фамилия? — Рыженькая поглядела на брюнетку, словно та обязана была знать точный ответ.
Брюнетка приложила два пальца к виску, в задумчивости опустила взгляд и наконец выдала:
— Чудная такая фамилия… Беленькая? Или Белочкина?
В душе Растова оборвалась струна.
— Белкина? Нина Белкина? — еле слышно спросил он, с трудом сохраняя самообладание.
— Ой, а вы ее знаете даже? — Рыженькая просияла с видом счастливой сплетницы, надолго обеспеченной «материалом». — Надо же, какие совпадения интересные!
Растов едва совладал с собой.
«Совпадения интересные… Да они не интересные, они жуткие! Ну почему из трех привлекательных незамужних девиц этот фигляр выбрал Нину?! Почему не эту егозу с рыжими косами и кошачьим носиком?! Почему не ее подругу? На что вообще ему сдалась замкнутая, холодная и злоязыкая военюрист Белкина?! Ведь она вряд ли стала бы с ним кокетничать и делать ему знаки! От Нины такого не дождешься… Уж мне-то известно!»
Но Растов сам знал ответы на свои риторические вопросы. Заотар выбрал Нину, потому что она лучшая из трех. А может, и не из трех. А из трех миллионов. Такую удобно любить. Легко.
Несмотря на ошеломляющую новость, приходилось признать, что помочь Нине он ничем не может…
Или все же может? Сможет «во благовремении», как писали в старинных романах?.. Ведь надежда умирает последней!
— Хотелось бы знать, — осторожно спросил Растов, еще сам не веря собственной дерзости, — где тот священный огонь, куда заотар Нину повез?
Старлей Танич, как оказалось, знал:
— Я, конечно, не Копенгаген насчет всяких огней. Но рядом с тем объектом, который мы охраняли, место одно было туристическое. Называлось оно Пещера Дракона… Там на поверхность выходит газ силан. Газ этот самовозгорается от контакта с атмосферным воздухом. Нашим на такие дива традиционно с прибором положить, разве что детей из средних школ туда возили, дескать, люби и знай родной край… А клоны вне зависимости от возраста балдеют. Как увидели — впали в пафос. Дескать, священный огонь! Земля порождает пламя! Прекрасный и величественный символ! Я думаю, туда-то заотар на своем храмовом тарантасе с Ниной и поперся…
— На каком еще тарантасе?
— Ну, он же заотар, — Танич зачем-то понизил голос, будто планировал сообщить нечто интимное. — У него есть персональный передвижной храм. Чтобы удобнее было окормлять духовно удаленные гарнизоны.
Растов кивнул. Дескать, «суду все ясно». Хотя ясно как раз ему было только одно: пора с шелковой фабрики уезжать. Быстро-быстро.
— Па-а-а машинам! — что было легких выкрикнул он.
Когда Растов оказался на своем командирском месте под успокоительными сводами брони, ледяные тиски, которые сжали его сердце при известии о похищении Нины этим душевнобольным заотаром, чуточку отпустили. И отчаяние уступило место жажде деятельности, жажде боя, жажде высшей справедливости.
— Внимание, здесь «сотый», — сказал капитан в рацию. — Николаевский! Ты с обоими грузовиками уходишь обратно. По шоссе больше не двигайтесь. Пересечете его — и дальше по грунтовкам. Полная светомаскировка, ИК-фары тоже не включайте, идите только по пассивным ноктовизорам. Уверен, рассвет встретите уже в лесу… И — ни пуха тебе ни пера!
— Здесь Николаевский, вас понял, выполняю, — немедленно отозвался сержант. — И к черту, товарищ капитан.
— Остальные вместе со мной атакуют «Инженерный замок». Атакуют немедленно.
Глава 7 «ИНЖЕНЕРНЫЙ ЗАМОК» И ЕГО ИНЖЕНЕРЫ
Январь, 2622 г. «Инженерный замок» Планета Грозный, система Секунда— Кстати, а почему эта хрень называется «Инженерный замок»? — полюбопытствовал обычно молчаливый Фомин. — У меня в детстве календарь был, голографический. «Виды Северной столицы» назывался. Там на месяце, кажется, апреле как раз Инженерный замок был. Ответственно заявляю: этот железный лес на него не похож. Вообще ничем!
