Еще не уверенный, живо ли то, что парит в пустоте, я невольно подумал об оружии… В списке экспедиционного снаряжения его не было… «Атлант» летел к мертвой планете…
Кажется, я не испугался, но дрожь охватила тело, закованное в панцирь скафандра. Зеленоватая гроздь медленно приближалась. Когда расстояние сократилось до нескольких метров, ее движение замедлилось. Теперь я мог хорошо рассмотреть ее. Вблизи она напоминала кисть гигантских виноградин, каждая размером в большой арбуз. Зеленые полупрозрачные «виноградины», круглые и удлиненные, плотно прилегали друг к другу и, казалось, чуть пульсировали. Внутри них вспыхивали и гасли неяркие флюоресцирующие искры; а может быть, это солнечные лучи отражались от блестящей эластичной поверхности «виноградин».
Я сделал шаг навстречу, и зеленая гроздь застыла на месте, словно изучая меня. Без сомнения, отдельные «виноградины» пульсировали, темнели и снова светлели, раздувались и опадали, словно гроздь дышала в пустоте. Я оглянулся. Остальные грозди медленно приближались сзади.
Неужели я привлек их внимание? И что это — минеральная форма жизни, рожденной вулканическим теплом, или нечто, чего мой земной разум понять не в состоянии?.. Я взмахнул рукой и этот жест словно потревожил ближайшую гроздь. Она дрогнула, начала пульсировать сильнее, потом поднялась вверх и медленно поплыла прочь. Я последовал за ней. Она поднялась еще выше, но не ускорила движения. Казалось существовал какой-то невидимый барьер, дальше которого наше сближение было невозможным.
Остальные грозди тоже не пытались сократить расстояние, разделявшее нас. Они парили в пустоте, не отдаляясь, но и не приближаясь. Изменив направление, я двинулся в сторону другой грозди. Я шел по каменистой равнине, но, кажется, не приблизился ни на шаг. Либо колония зеленых шаров удалялась так плавно, что движение было незаметно, либо… все это было галлюцинацией?..
Потом произошло самое поразительное. Две грозди сблизились. Фиолетовое пламя сверкнуло между ними, и одна гроздь исчезла, словно поглощенная другой. Уцелевшая гроздь раздулась, потемнела, потом стала ярко-оранжевой и, раскачиваясь, как маятник, быстро поплыла прочь. Вскоре она скрылась в лабиринте исковерканных скал.
Последняя гроздь продолжала висеть неподвижно. Я направился было к ней, но и она шевельнулась, начала быстро пульсировать и вдруг нырнула в ближайшую расщелину. Когда я добрался до расщелины, гроздь была уже далеко внизу. В темноте она светилась неярким розовато-перламутровым светом. Свет постепенно мерк, верно, она уходила все ниже и ниже. Наконец он погас совсем.
Лишь спустя много часов мне удалось добраться до площадки, на которой лежал «Атлант». По пути я заглядывал во все более-менее широкие расщелины. Из некоторых поднимались клубы паров, шли потоки тепла, но повсюду царил непроглядный мрак. Зеленых гроздьев ни над поверхностью, ни в глубине расщелин видно не было.
Занятый мыслями о поразительном и загадочном явлении я, кажется, даже не очень удивился, заметив вдали серебристый корпус «Атланта». Корабль лежал на прежнем месте. Значит, лунотрясение в этой части кратера было не особенно сильным.
Теперь пишу все это, сидя в своей кабине. Воздух внутри корабля очень разрежен. Стрелка прибора воздухообмена уже перешла красную черту. Но если не делать резких движений, можно обходиться без маски. Ночь проведу здесь. Этим сохраню еще немного кислорода в баллонах скафандров. Конец приближается, но, странно, я почти не думаю о нем… И уже ничего не жду. Только прилет Кросби мог бы… Впрочем, нет, не надо об этом…
Загадочные грозди… Что это может быть? Неужели жизнь? Разгадка скрыта на глубине… Завтра, захватив последние литры кислорода, пойду туда… Дышать трудно… Эх, Першинг, Першинг…
13 мая. Утро
Это была трудная ночь… Засыпал и просыпался от удушья… Глотнув кислорода, снова засыпал на несколько минут. Недостаток воздуха еще раз спас жизнь. Вернее, оттянул конец. Если бы спал крепко, не услышал бы первых толчков. Почувствовав толчки, встал, вышел в коридор. Хотел вернуться в кабину и… не вернулся. Прошел к люку, надел скафандр и решил выйти посмотреть, что происходит снаружи.
Было три часа утра по нью-йоркскому времени. Странно защемило сердце… Я не торопился, но был уверен, что покидаю «Атлант» навсегда. Уже в скафандре прошел в центральный салон, взял бортовой журнал. Оглядевшись в последний раз, увидел на столе кусок земного базальта. Опустил его в один из наружных карманов скафандра. Снова дрогнул корпус корабля. Толчки продолжались. Я прошел в выходной тамбур, плотно закрыл за собой внутреннюю дверь, ведущую в помещения «Атланта». Вышел наружу.
В черном звездном небе ярко светило фиолетово-белое мохнатое солнце, а над серебристыми зубцами далекого хребта у самого горизонта висел огромный тонкий серп, зеленоватый посередине, окаймленный нежной голубой оторочкой. Над кратером Арзахеля, над останками «Атланта» рождалась Земля…
Я протянул к ней руки и почувствовал, что… плачу. Слезы бежали из глаз под стеклом шлема, и я не мог отереть их.
Это не были слезы отчаяния. Невыразимая боль стиснула грудь, и в то же время я был счастлив, что вижу Землю, что увидел ее еще раз… Я не мог оторвать от нее взгляда. Под прозрачной пеленой атмосферы в разрывах облачных масс угадывал знакомые очертания земных континентов. Белое пятно Антарктиды, темные просторы океанов, зеленоватый выступ Южной Африки. Америка была во тьме. День еще не пришел туда…
Сколько я так стоял, не знаю. Я смотрел на Землю и вспоминал… Вспоминал давно минувшие годы и недавние месяцы, вспоминал детство и войну, и друзей, и подготовку к полету. Вспоминал уголки, в которых довелось побывать, и города, на которые пришлось сбрасывать бомбы. Кажется, вся жизнь прошла передо мной за эти минуты… Скалы вздрагивали от сейсмических толчков, а я стоял и смотрел на свою Землю… И не мог насмотреться…
Последний толчок был наиболее сильным. Я едва удержался на ногах. Обернулся к «Атланту» и… громко вскрикнул… Площадка за моей спиной была пуста. «Атланта» на ней не было. Я подбежал к краю пропасти. Долго вглядывался вниз. Чернота непроницаемого мрака временами чуть багровела. Где-то там далеко внизу сейчас плавился корпус «Атланта»…
13 мая. 21.30. Вечер по часам Кэтрин
Я еще жив. Как странно!.. Кэтрин и Шервуд давно умерли, расплавился в огненной бездне кратера наш «Атлант». А я живу… Пишу эти строки, сидя у входа в пещеру, в которой лежит тело Кэтрин. Ярко светит солнце. Палящий лор его лучей ощущаю даже сквозь теплоизолирующие оболочки скафандра. Над зубцами хребта в черном небе висит голубовато-зеленый серп Земли. Вокруг россыпь звезд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
