— Что у тебя с Алферовой?
— Ну давай теперь еще ты…
— Она как-то странно на тебя смотрит.
— Я заметил.
— Ничего не было?
— Я только днем с ней разговаривал. Отшила меня как малолетку.
Кирсан рассмеялся.
— Возможно ее что-то тревожит, но это явно не любовь.
— Зато это круто тревожит твою подругу…
— Глаз-алмаз. Я смотрю, от тебя ничего не скроешь.
— Кстати, ты поговорил с ней?
Андрей не понял к чему весь этот разговор. Казалось, будто Илюмжинов пытается выудить какую-то информацию, но делает это очень издалека. А такие распросы Андрея здорово раздражали.
— Никакого предмета у нее нет, — сказал он сухо. — И хватит об этом.
— Ты уверен? — словно не слыша его, продолжал допытываться Илюмжинов. — Может быть, какой-то кулон, или брошка… С другой стороны, если бы она его снимала, то глаза у нее снова приобретали естественный цвет… скажи, ты ничего такого не замечал?
— Кирсан, я не хочу это обсуждать. Предмета у нее нет, это точно. Обычные разноцветные глаза.
— Обычные… ну-ну… Я забочусь о тебе, — хитро сощурился Кирсан, — предметы бывают разные. А вдруг она умеет убивать, а ты не знаешь и спокойно живешь с ней рядом?
— Перестань параноить, — Андрей похлопал друга по плечу, — Марго и мухи не обидит. А с Алферовой я разберусь.
Беседа с Кирсаном напомнила ему про одно важное, но неприятное дело — нужно было поговорить с Буниным на счет недавнего инцидента с единорогом. Одна только мысль об этом портила ему настроение. Возможно, именно по этой причине он как мог оттягивал разговор, малодушно позволяя себе радоваться удачному началу проекта и не желая портить свою бочку меда ложкой дегтя.
Однако, как это всегда и происходит с неприятными мыслями, — чем больше ты пытаешься их прогнать, тем навязчивее они лезут в голову. Андрей откладывал эту встречу, оправдывая себя тем, что не готов, что удар надо производить четко, бить по самым больным местам, подловить в неожиданный момент, сказать правильные слова, схитрить, смухлевать, собрать информацию, но сам же понимал, что это всего лишь отговорки. В какой-то момент он даже решил плюнуть и забыть, махнуть на эту историю рукой — в конце концов, он никогда не питал иллюзий насчет подлости Бунина; и в том, что чокнутый профессор не упустит момент, чтобы заполучить предмет, не было ничего странного — очень в его духе. С другой стороны, факт того, что он использовал для этого его дочь, и предмет был украден у его друга, не позволял спустить все на тормозах. Нужно было раздавить этого подонка. Раздавить и вытащить из него всю информацию.
К счастью Бунин был у себя. Увидев Андрея, он расплылся в улыбке.
— Какие гости… Можно вас поздравить с успешным перелетом…
— Ты зачем ребенка втянул? — резко начал Андрей прямо с порога.
— Какого ребенка и во что втянул? — все еще улыбаясь, спросил Бунин.
Андрей сел за стол, напротив Бунина и посмотрел ему в глаза.
— Откуда у Маруси единорог?
— Может быть, имеет смысл спросить у Маруси?
— Она сказала, что ты попросил его забрать.
— Неожиданный поворот! — рассмеялся Бунин.
— Хочу выслушать твою версию.
— Я понятия не имею откуда у нее единорог.
— То есть, она врет?
— Можешь доказать обратное?
Такой наглости Андрей не ожидал. Почему-то он думал, что внезапное нападение испугает профессора и он, как минимум, начнет оправдываться, на чем его и можно будет подловить.
— Она не врет мне, — уверенно сказал Гумилев.
— Только не ты… Андрей. — Бунин сделал трагичное лицо и разочарованно развел руками. — Ты же такой умный человек… Я понимаю, что это твой ребенок. И у тебя прекрасная дочка, но ключевое слово «ребенок».
— Решил поговорить про детей?
— Решил напомнить про украденную ручку.
Андрей изменился в лице.
— Сколько дней назад? Пять-шесть? Что сказала Маруся? Ммм? Дядя Степан подарил?
— Да, было дело, — сухо согласился Андрей.
— Извини, что пришлось напомнить. И особенно хочу напомнить, что никто ее в воровстве не обвинил, потому что она ребенок. Об этой истории вообще никто не услышал — все осталось строго между нами…
Андрей молчал.
— Увидела красивую ручку, сунула в карман, а когда папа припер с расспросами, испугалась и соврала.
Шах и мат. Сражение было проиграно, а проигрывать Андрей не любил.
— Ты прав. Я должен извиниться.
— Она чудесная девочка. Очень смышленая, симпатичная, ее все любят, но она фантазерка.
Андрей потер висок. То, что ему напомнили не самую красивую историю, которая произошла с Марусей, было неприятно. То, что ее напомнил Бунин — было неприятно вдвойне. Но еще более противно было от уверенности в том, что Бунин врет. Умело разыгрывает козырь или, что еще более вероятно, зная, что у него теперь есть козырь, умело воспользовался им, втянув Марусю.
— Не мое дело давать советы, но если девочка украла единорога — его лучше как можно быстрее вернуть. Боюсь, Кирсану не понравится, если он узнает…
— Это действительно не твое дело.
— Да и зачем он ей, считать она еще не умеет, — усмехнулся Бунин, пропуская слова Андрея мимо ушей.
Андрей встал и направился к выходу.
— Ты, кажется, собирался извиниться? — мягко напомнил Бунин, выходя из-за стола.
Андрей остановился и некоторое время стоял, глядя перед собой и пытаясь побороть злость. Ему хотелось убить Бунина. Не потому, что он подлец, а потому, что он так ловко сделал его. Немыслимо…
— Извини.
— Да, ничего страшного! — рассмеялся Бунин. — Не стоило твоих извинений.
Этот измывательский тон только подхлестнул Андрея.
— Ты ведь врешь.
— Тебе, по-моему, понравилось извиняться… — тон Бунина резко изменился.
— А тебе, по-моему, понравилось искать себе проблемы.
— У меня нет проблем, — Бунин подошел к Андрею вплотную, — проблемы есть у тебя… Поэтому Ева от тебя и сбежала.
Этого нельзя было делать ни при каких условиях, и Андрей никогда бы не сделал того, что сделал его кулак. Бунин отлетел назад и упал, ударившись спиной о стену.
— Извини, — с брезгливостью бросил Андрей и вышел из каюты.
Когда однообразные арктические пейзажи наскучили собравшейся на верхней палубе публике, решено было перейти в кают-компанию. Там, удобно устроившись в мягких креслах, пассажиры продолжали вести разговоры о предстоящем переходе к Северному полюсу. Кто-то достал сигареты, но тут Беленин щелкнул пальцами, и один из сопровождавших его «референтов», высокий жилистый татарин Рашид, принес массивный хьюмидор из испанского кедра. Олигарх щедрым жестом предложил собравшимся угощаться его сигарами, и скоро все курильщики с удовольствием дымили ароматными кубинскими Cohiba. Не стала исключением и подруга Журавлева-Синицына Жанна, хотя она явно не была знакома с ритуалом курения сигар и со стороны выглядела довольно забавно.
