Помада у неё на губах оказалась самая обычная, никакого вкуса кокоса там и в помине не было.
После этого служительницы Гименеи, сделавшие своё дело, удалились, роботы-носильщики утащили следом тяжеленный камень, а мы остались наедине с толпой гостей и их поздравлениями. И праздник лицемерия продолжился.
Хотя у меня, кажется, получалось на отлично. Я честно всем улыбался, кивал, и отвечал «да» или «благодарю» на почти любую обращённую к себе фразу, даже не вслушиваясь в содержание.
В бесконечной череде гостей к нам подошёл и один из братьев, под руку со своей пассией.
Неискренне улыбнувшись, он заговорил:
— Темнозар, мы все так рады за тебя! Неужто кто-то наконец станет мужчиной?..
Спутница моего дорогого родственника хихикнула и, не дав мне ответить ничего, тут же затараторила, обращаясь к невесте:
— Яромира! Мои поздравления! Просто прекрасно выглядишь. Уверена, твой наряд будут вспоминать ещё не один год. Это что-то… Это нечто… Невообразимое! Произвела фурор, я даже тебе завидую. Ты сегодня — как сияющая звезда на фоне непроглядной темноты и пустоты… — Она «незаметно», но так, чтобы увидели все, стрельнула глазками в мою сторону, — космоса. Поразительный контраст!
— Благодарю за поздравления, Алиса. Я тоже рада возможности войти… В вашу семью. И безмерно рада, что мне повезло заполучить такого достойного жениха. Конечно же, полностью достойного вашго достойнейшего рода!
После этого обмена любезностями повисла неловкая пауза. Сказанное Яромирой не понравилось ни моим родственникам, ни мне. Но я оправился первым, и наконец вставил свои пять копеек:
— Братец — не помню, как там тебя. И ты, девка моего братца, как тебя — тоже не помню. Спасибо за поздравления… И катитесь на хрен!
К сожалению, с изящными словесными баталиями у меня всегда было не очень.
После моего ответа эти двое совсем опешили и, кажется, просто потеряли дар речи. Пока они не опомнились, взял не менее остальных удивившуюся Яромиру за руку — и она, на удивление, даже не сопротивлялась — и потащил к следующим гостям, уже ждущим очереди, чтобы нас поздравить.
Когда мы прошли мимо «родственников», в спину прилетело: «Выродок».
Другие братья поговорить со мной так и не рискнули.
«Папаша» подошёл, долго и пространно говорил сложными высокопарными словами, а сам буквально прожигал меня взглядом. Что хотел — так и не понял. Наверное, задать пару вопросов. Возможно, сильно больше, чем пару.
К счастью, всё это словоблудие длилось не долго. Нас, наконец, попросили пройти в соседний зал, где был накрыт праздничный ужин. Мы с Яромирой шли первыми, следом — все остальные гости. И я буквально чувствовал прожигающие спину ненавидящие взгляды, на каждый из которых хотелось обернуться и выстрелить доброжелателю промеж глаз.
Но я, конечно, сдерживал все подобные порывы. Даже вида не подавал. Наверное…
Длинные столы, расставленные рядами, ломились от яств. Я был очень голоден, но нормально поесть никак не получалось — постоянно кто-то требовал внимания, приставал с поздравлениями и пожеланиями. Гады, будто специально ни на секунду не оставляли наедине с пищей.
Звучали, сменяя друг друга, здравицы и тосты. Приходилось пить. Я старался делать маленькие, скорее символичные глотки, но пару раз приходилось пить «до дна» — когда пили за свободу Ирия и здоровье главы рода, сначала «моего», потом невесты. Ещё и бдительные официанты постоянно подливали игристое вино в бокалы, следя за тем, чтобы они всегда были наполнены.
Так что, несмотря на всю мою осторожность, я скоро порядком захмелел — молодой организм оказался непривычен к спиртному, и меня уносило едва ли не с одного запаха. Пришлось пару раз активировать автодок, делая нейтрализующие алкоголь в крови инъекции.
Возможно, зря, и в пьяном угаре всё происходящее прошло бы намного более гладко… Но я ничего не мог поделать, всё время ждал неприятностей и хотел к моменту, когда меня начнут убивать, сохранить полную ясность разума.
Время тянулось невыносимо долго. Наконец, от нас отстали, по крайней мере — частота тостов заметно снизилась, и появилась возможность отдать должное местным кулинарам. Конечно, я побаивался ядов, но наличие автодока позволяло закрыть глаза на эту опасность. Хотелось верить, что нужный антидот, случись что, найдётся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как ни странно, была другая проблема, которая мне временно показалась едва ли не более серьёзной, чем опасность отравления. Меня просто ужаснуло количество столовых приборов. Целый арсенал, из которого я выбрал одну самую большую вилку и один самый большой нож, и упрямо использовал только их, ловя на себе косые взгляды мачехи и некоторых гостей.
Сначала переживал, но потом подумал — да какого демона? Плевать, что потом скажут и что обо мне подумают. Всё равно скоро помирать.
Однако, кары настигли меня куда раньше. Оказалось, такое пренебрежение этикетом возмутило не только дорогую третью жену Храбра Всемировича…
Я вдруг получил под столом ощутимый пинок от любимой невесты, вернее — теперь уже официальной жены. Совсем немного наклонившись в мою сторону и смотря перед собой, она едва слышно прошипела:
— Перестань это делать! Перестань позорить меня перед людьми!
То, что я делаю всё не специально, ей даже и в голову не пришло. Не стал на это даже отвечать, только пнул в ответ и так же едва слышно послал жёнушку в жопу, на несколько минут полностью выключив её из жизни — она пыталась справиться с собой и научиться снова дышать. В конце концов, всё-таки научилась, но говорить больше ничего не стала и какое-то время демонстративно не обращала на меня внимания. Кажется — обиделась.
И налегла на алкоголь. А так как у неё не было припрятанного под одеждой автодока, то вскоре девушка порядком захмелела. И вновь обратила на меня внимание, но лучше бы этого не делала, потому что начала сыпать глупыми шуточками и пытаться уязвить меня всеми возможными способами.
Было заметно, что Яромира вышла на тропу войны. Она даже осмелилась отпустить пару нелестных комментариев в сторону своих родителей — сурового бородатого старика и сухонькой темноволосой женщины. Судя по всему, затаила на них обиду за то, что насильно выдали за меня. Возможно даже, у неё кто-то там был на примете. Причём последняя мысль, когда пришла в голову, меня внезапно неприятно покоробила.
Заметив поведение дочери, мать сделала ей какой-то знак и увела в сторону «дамских комнат». Вернулась оттуда Яромира не скоро, молчаливая, раскрасневшаяся и заметно протрезвевшая. И на меня обращать внимание вновь перестала.
На этом я думал, что всё самое плохое на этом празднике уже произошло — но не тут-то было. Объявили свадебный танец. Вновь пришлось брать демонстративно отвернувшуюся от меня девушку за руку и шествовать с нею в следующий, который уже за сегодня, зал.
За секунды перед тем, как заиграла музыка, она всё-таки соизволила посмотреть на меня и шикнула на самое ухо:
— Надеюсь, уж хотя бы сейчас ты не дашь повод очередным слухам и пересудам, дорогой муженёк? Говорили, танцы — едва ли не единственное, в чём ты чего-то достоин…
Я в ответ только пожал плечами и загадочно улыбнулся.
А что было отвечать, если среди моих талантов никаких танцев никогда в жизни не значилось?
Конечно, до последнего была крошечная надежда, что какие-нибудь рефлексы от прошлого владельца тел сохранились и стоит только начать, как сразу всё вспомню и оно само собой получится. Но не срослось.
С первыми же аккордами Яромира начала двигаться — а я нет. Вернее, как мне показалось, я довольно быстро сориентировался и принялся что-то там изображать, куда-то ходить, поддерживать девушку за руку…
Но, взглянув на её окаменевшее лицо и застывшую на нём кривую улыбку, понял: всё плохо. Та тишина, которая опустилась на зал — шепотки и разговоры вдруг стихли — только подтвердила догадку.
Потом послышались первые смешки, постепенно нарастающие и переходящие в хохот.
Яромира вдруг вырвала свою руку из моей и практически убежала куда-то. Я остался один и, подойдя к ближайшему официанту, взял бокал с подноса — стоять просто так под десятками насмешливых взглядов было слишком даже для меня.
