Взгляд льдисто серых глаз моего похитителя застыл на мне. Секунды на понимание хватило, выражение его изменилось мгновенно. От равнодушного и бесстрастного до мгновенного оттиска дикой ярости в чертах. Мощная челюсть напряглась так что заиграли желваки, а черные брови сошлись на переносице. Казалось похититель не замечал кружащих под ногами собак, стоял и сверлил меня глазами будто пытаясь заживо сжечь стальной яростью.
— Яр, а что здесь… — невысокая блондинка замерла справа от похитителя. Её глаза расширились, она явно была удивлена не меньше меня. Тонкая фигурка напряглась, а когда тишину нарушило рявканье и вовсе вздрогнула.
— Иди в дом.
Девушка повернулась к похитителю, но тот был непреклонен.
— В дом. Живо.
И ее как ветром сдуло. И собаки закружились еще активнее. Они словно чуяли мой страх и его ярость. Отражали их. Предвкушали.
— Сидеть, — короткий приказ, от которого даже мне стало жутко. Захотелось выполнить его, хотя по сути я уже выполняла, да? Псы сели, но было видно, их разрывает от нетерпения вцепиться в мою глотку. Как это сделает их хозяин. — Я предупреждал.
9
Вздрогнула, именно это он сказал, когда начал меня…
Нет, пожалуйста!
Не произнесла, губы онемели, и единственное что мне удалось — соскочить и прижаться к фронтону во весь рост.
Прожигал глазами. Выжигал на коже невидимый след. Кровь ревела, долбила в ушах, сердце колотилось в горле, ладони влажные от пота скользили по дощатой поверхности. В ступни впивались мелкие камешки. Откуда они на крыше?
— Слезай.
Помотала головой безотчетно.
Зарычал.
Не поняла, как он оказался рядом. Может как демон взлетел, может просто ловко подтянулся на перекладине крыльца и забрался, но уже через секунду пригвоздил меня к фронтону собой. Лапища сжала шею до боли, на моих глазах выступили слезы, и похититель долбанул меня о стену головой цедя сквозь зубы.
— Хочешь в вольере с собаками жить? — его горячее дыхание опаляло щеку, а ярость сжигала. Рука сжимавшая мою шею сталью хватки не позволяла дышать, а огромное тело сдвинуться. — С пола жрать?
Нет.
Не ответила, помотала головой, глазами умоляя его не делать этого. Не убивать. Не давить так сильно. Не унижать больше. Но все тщетно.
— Сука. Совсем ума нет?
Да. Нет. На все готова лишь бы отпустил. Разжал руку. В глазах замелькало.
— Еще. Раз, — каждое слово как хлыст, и голова до боли вжималась в доски. — Ты выкинешь. Фокус.
Жесткое лицо исказила злорадная ухмылка от которой кровь-лава мгновенно застыла в жилах.
— Разложу тебя так, что будешь жалеть, что не убил раньше…
Сжал, и отпустил.
Так внезапно разжал руку, что я осела на шифер, хватая ртом воздух. Штанины спортивного трико прямо перед глазами, в пору схватиться и разрыдаться, моля о пощаде, но я сдержала порыв. Подняла глаза на зверя.
Прошиб задумчивым взглядом. А потом так же ловко как забрался, спрыгнул на землю и отдал приказ.
— Слезай.
Спорить не было сил. Вообще их не было, он выжал их все, выжрал из меня энергию как демон. Пододвинулась к краю. Руки дрожали, ноги не слушались, но я упрямо спустила ступни с крыши, и они безвольно повисли.
Схватилась за край шифера и зацепилась за выступ в обшивке дома. Сорвалась. Вскрикнула, зажмурилась. Очнулась в уже привычной хватке зверя.
Широкая грудь вжималась в меня, руки как канаты оплетали тело. Лицо к лицу.
Взгляд к взгляду.
Что-то промелькнуло. Разжал руки ставя на ступень крыльца. Собаки зарычали. Вцепилась в ткань его футболки. Безотчетно. Прильнула, ища защиты.
Дура. Он прав.
— Смирно, — не отрывая взгляда от моих глаз, но с губительной ноткой задержки. Не сразу выпалил. Спустя мучительно долгую секунду неправильной близости. Собаки стихли.
Разжала пальцы, и он свои руки опустил, все с той же задержкой. Кожа горела.
— Под замок посажу. Сама нарвалась.
Комната встретила тишиной и неприятной паутиной воспоминаний. В углу все то же ведро, на единственном окне решетка, кровать с не застланным бельем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Замок за моей спиной щелкнул, и я села на продавленный матрас и уставилась в одну точку.
Замечательно, просто блеск.
Меня похитил какой-то больной на голову мужик и привез в дом, где он живет со своей девушкой… Или еще хуже, женой.
И этот больной на голову мужик постоянно грозится что изнасилует. Что-то не складывается. А может, эта его сожительница такая же больная на голову?
Как бы там ни было, сил у меня не было, кажется, остатки закончились, и я устало поднялась и заставила себя застелить продавленный матрас простыней и сунуть подушку в наволочку. Легла на постель и буквально через минуту уже провалилась в сон.
Проснулась от неприятного ощущения загнанности. Открыла глаза и вздрогнула, заметив на стуле напротив кровати своего похитителя.
— Ты разбила яды, — не спрашивает, утверждает, глядя на меня все с тем же нажимом, но одновременно бесстрастно. Его взгляд и давит и при этом в нем невозможно прочесть ни единой эмоции лишь скупая пустота.
— Это вышло случайно, — боязливо сажусь, натягивая длинную футболку до колен. Будь моя воля я бы и рукава вытянула до запястий. Отползаю к стене безотчетно, чтобы подальше от этого зверя. — Я не хотела…
Уголок губы дернулся, не в намеке на улыбку, скорее похоже на нервный тик, проявление скрытой ярости, которая как лава сейчас бурлит в нем как в жерле спящего вулкана.
Внутренности медленно но неотвратимо начинают скручиваться в узлы. Зачем он пришел?
— Сделаешь новые, — равнодушно отрезает, и я стискиваю простынь в кулаках. По его мнению это так просто? Как пельменей сварить?
— У меня нет нужных трав, и… — осеклась под его острым как бритва взглядом. — Нужно время, чтобы они настоялись…
— Сделаешь. Новые.
Скрещенные на груди руки напряглись и я кивнула как болванчик глядя на выступающие под кожей стальные мышцы. Он мою шею просто как сухую веточку переломит.
— Какие яды вам нужны? — аккуратно спросила, пытаясь прощупать почву. Он не обрубил меня на полуслове, лишь заинтересованно склонил голову на бок, щуря серые как небо в дождь глаза. — Некоторые приготовить не сложно, но для некоторых понадобятся особые ингредиенты…
Замолчала, буквально запнулась на вдохе, когда похититель наклонился и подался вперед, отчего его стул заскрипел. Мощные руки опустились на разведенные колени и Яр заговорил.
— За твою голову предлагали миллион, — это первое что он сказал без угроз и давления. Произнес ровно и мои глаза расширились. Вот, значит почему на меня охотились те амбалы на вокзале… Интересно, они работают на него? — Надеюсь, ты понимаешь какой у меня сейчас соблазн покончить со всем этим?
Киваю, губы отчего-то начинают дрожать, и я их сжимаю, мужественно борясь со слезами. Предательское тело холодеет от пота и я борюсь с опускающейся как туман ледяным утром истерикой. Она проникает под кожу и просто сидеть становится невозможно.
— Но я решил дать тебе шанс. Жизнь за жизнь, — он все так же спокойно говорит, а я не замечаю как подаюсь вперед, впитывая каждое его слово. Этот глубокий бархатистый баритон мог быть очень приятным, если бы не срывался с губ убийцы. — Вылечишь мою сестру, я сохраню тебе жизнь.
Сбитая с толку хмурюсь и сотни вопросов разрывают мозг, но я мужественно молчу, боясь снова нарваться на его гнев.
А он словно ждет от меня какой-то реакции и повисает тишина. Она так звенит, что хочется зажать уши ладошками и зажмуриться, но я продолжаю сидеть вцепившись в простыню и смотрю на похитителя.
— Чем она…чем больна ваша сестра?
Впервые мне удается уловить на его лице хоть какую-то эмоцию, но она тут же исчезает оставив дикое ощущение что у меня глюки.
— У нее рак.
Сердце замирает, и я сглатываю, понимая что все слова из головы вылетели. Но надо воззвать к его адекватности.
— Я не врач…
— Ты ее вылечишь.
