Обычно мы не жалуемся. В конце концов, только мы способны спроектировать и построить эти циклопические «напоминания».
Самим гиптам это не под силу. Они предпочитают чахнуть над своими сокровищами, скаредно отсчитывая золото в награду за работу. Между нами установилось странное взаимопонимание, но не более странное, чем другие естественные связи, представленные в окружающем мире. Например, птички-бегунки с острыми клювами, которые питаются насекомыми со спины крокодилов. Или рыбы-прилипалы, которые присасываются к акулам?
Но в этом году жизнь в гиптском царстве стала невыносимой. И раньше бывали тяжелые времена, когда мы теряли своих из-за сильной жары, плохо приготовленной гиптской еды или внезапных вспышек местной хвори. Но никогда прежде беды не шли чередой в течение одного года. Отовсюду поползли шепотки, что бог, видимо, разгневался на нас. И, под конец, это кошмарное нашествие.
Обычно ангелы не покидали своих гор, довольствуясь дикими козами и птенцами. Они редко показывались на глаза, кроме брачных полетов под облаками, когда самец кружил по спирали, горделиво демонстрируя самкам, восседающим на вершине горы, роскошное оперение и возбужденный пенис. Говорят, что женщины-гипты, распаленные завораживающим зрелищем ангельской мужественности, убегали из дома прочь, и их больше никто не видел. Женщины нашего народа никогда себе такого не позволяли.
Но в этом году пришла небывалая жара, и вся зелень в горах зачахла. Много коз умерло от голода. И ангелы в поисках красной пищи вскоре обнаружили, что в наших жилах течет тот же сладкий нектар. Мы возводили памятники, открыто ходили по улицам и были более легкой добычей, чем домашние козы. А еще гипты не разрешали нам носить оружие. Потому что так записано в договоре.
От когтей ангелов погибли пятьдесят семь человек, десять из них – из моего родного клана. Слишком много. Мы должны убедить фаро, что нашествие – это его напасть, не наша. А для этого понадобится все коварство и изворотливость настоящей Змеи. Я думала об этом, пока шла по широкой главной улице, улице Памяти, к дворцу фаро.
Поскольку гипты считали, что неприкрытые колени и лицо женщины пробуждают ненужное вожделение, пришлось предварительно закутаться. Я надела черное платье и штаны, скрывающие ноги, и черную шелковую накидку, оставляющую на виду только глаза. Но для строителя важно сохранять легкость движений, к тому же жара стояла страшная, поэтому я оставила открытыми живот и руки. Для гиптов эти части тела не казались чем-то особенным. Когда я уже шла ко дворцу, то сообразила, что мои руки и живот могут быть отличной мишенью для охотящихся ангелов. Я крепче вцепилась в Посох вождей. Затем взялась за него обеими руками. Меня они не захватят врасплох, как Исака, со спины. Я оглянулась, затем подняла голову и посмотрела вверх. Ничего, только чистая синева египетского небесного свода. Ни одна птаха не чертила по нему ленивые круги.
Мне удалось добраться до дворца без помех. Улицы были пусты, как и небо. Обычно на улицах толпятся и галдят мои соотечественники и другие наемники гиптов. Сами же они передвигаются на повозках, запряженных ослами, и только по ночам – их разжиревшие, расползшиеся тела плохо переносят жару. И, поскольку ангелы являются дневными хищниками и ночью отдыхают от полетов, то гипты с ними встречаются очень редко.
Я постучала в ворота дворца. Стражники – наемники из-за большой воды, чьи лица испещрены ритуальными шрамами, – открыли ворота. Я кивнула им. По меркам гиптов наш народ был выше рангом, чем эти наемники. Но наши священные книги гласят, что все люди равны, поэтому я и кивнула.
Они не ответили на мое приветствие. По их вере наемники считаются мертвыми. Пока не вернутся в родной дом. А мертвым ни к чему быть любезными с окружающими.
– Моша-ла, Моша-ла! – зачирикали вокруг.
Все двадцать сыновей фаро ринулись ко мне, топоча маленькими ножками по полу. Мальчишки еще не набрали огромного веса, что свойственно взрослым гиптам, поэтому окружили меня и повисли, словно обезьянки. При дворе меня любили, поскольку я, как настоящая мудрая Змея, умела придумывать занимательные истории.
– Моша-ла, расскажи нам сказку!
Я подняла над головой Посох, и удивленные ребятишки отпрянули. Не придется мне больше рассказывать им сказок.
– Мне нужно увидеть вашего отца, великого фаро, – сказала я.
Они прыснули прочь, стуча ножками и причмокивая на бегу, туда, откуда доносились дразнящие ароматы готовой еды. Я двинулась следом, зная, что взрослые гипты наверняка сидят в трапезной, где проходит очередной пир, длящийся дни напролет.
Новая пара черных наемников распахнула передо мной двери. Эти были уже из другого племени – жилистые и высокие, шрамы на их руках казались редким украшением из черных бусин. Проходя, я кивнула. На их лицах не отразилось ни тени чувств.
В зале восседали гипты, поглощая еду, которую подавали их более стройные женщины.
На помосте стояли в ряд семь массивных лож, на которых располагались советники фаро. А над ними, на самом высоком постаменте, нависала огромная гора жира. Это был сам фаро, и сейчас он тянулся пухлой рукой к чаше с очищенным виноградом.
– Приветствую тебя, о высокий и могущественный фаро, – промолвила я, заглушая голосом шум и гам трапезной.
Фаро вяло улыбнулся мне и неуклюже махнул рукой. Кольца на его пальцах давно вросли в ожиревшую плоть. В нашем народе шутили, что возраст гипта определяют так же, как и возраст деревьев – считают кольца. Раз надев кольца, гипт не может его уже снять из-за того, что пальцы быстро становятся толще. С руки фаро мне подмигивало множество драгоценных колец. Фаро был очень старым.
– Моша-ла, – устало протянул он, – печально видеть тебя с Посохом твоего народа.
– А мне печально, великий фаро, нести тебе дурные вести. – Я повысила голос, чтобы даже женщины на кухне могли меня слышать. – Но они слишком важны, и ты должен об этом знать.
– Продолжай, – велел фаро.
– Смертоносные ангелы спустились с неба не по наши души, мы всего лишь легкая закуска перед главным блюдом, которым станет плоть гиптов, – объявила я. – Вскоре им надоест сухое костистое мясо и они вопьются в вас. Если только…
Я замолчала.
– Если только что, вождь народа? – спросил фаро.
Продолжать было непросто. Но пришлось. Назад дороги не было, и фаро это тоже понимал.
– Если только ты не отпустишь мой народ за море. Когда ангелы улетят, мы вернемся. Мы приведем новых работников из нашего народа, и мы завершим строительство в срок.
Глаза фаро жадно блеснули.
– За ту же плату?
– Это же в ваших интересах, – заныла я.
Фаро считал, что просители должны ныть. Это даже было внесено в раздел договора под названием «Правила поведения».
– Я не верю тебе, Моша-ла, – ответил фаро. – Но история твоя нас повеселила. Приходи завтра.
Свою шкуру я уберегла, но основной задачи не решила.
– Эти ангелы прилетели за твоими сыновьями, фаро! – сказала я. А что мне оставалось? Днем на улицу выходили только мальчишки и иногда, довольно редко, женщины. Я сама не знаю, почему я это произнесла. – И когда они попробуют плоть гипта…
Я замолчала.
В зале воцарилась внезапная тишина. Стало ясно, что я перешла границы. Это стало еще яснее, когда фаро сел. Медленно его слоновья туша выпрямилась, чернокожие стражи поддерживали ее с обеих сторон. Усевшись ровно, он нахлобучил официальный шлем с украшенными пластинами, закрывавшими уши. Фаро протянул толстую руку в сторону, и ему тут же подали Великий крюк гиптов.
– Ты и твой народ не отправитесь за море в этом году раньше времени, – провозгласил фаро. – А завтра ты явишься на кухню и приготовишь суп из своей руки.
И он трижды постучал более широким концом крюка в пол. Стражник принял крюк из его руки. Затем, утомившись долгой тирадой – я только надеялась, что речь шла о левой, а не о правой руке, – фаро улегся обратно и продолжил трапезу.
Я ушла. Двери передо мной открывали призрачные стражи, чьи лица я забывала, как только проходила мимо, в ранний вечер, окрашенный багрянцем заходящего солнца.
Я слышала за спиной топоток – сыновья фаро бежали за мной, но я была так огорчена, что не стала прогонять их. Я просто вышла на улицу, составляя про себя псалом, посвященный моей правой руке. На всякий случай.
Когда я поравнялась с домом Исака, чириканье за моей спиной усилилось. Я повернулась, и в тот миг на меня обрушился порыв ветра. Подняв голову, я увидела ангела, пикировавшего на меня. Он сложил крылья, как коршун, бросающийся на дичь. Я прижалась к двери дома, ища спасения.
Мои пальцы нашарили перья, прибитые к двери. Инстинктивно я ухватила перья и сжала их в кулаке. Левой рукой я опиралась о землю, во что-то угодив ладонью.
И когда ангел навис надо мной, я вскинула обе руки, тщетно пытаясь защититься от твари.
Когти ангела едва не коснулись моей шеи, но внезапно что-то остановило мерзкое чудовище. Оно распростерло крылья, замедлив падение, и повело золотистоволосой головой из стороны в сторону.
