Джо встала, обнаженная, и посмотрела на свою одежду, лежащую в куче возле кровати.
“О Боже”, - повторила она, качая головой.
Телефон зазвонил снова, и она вошла в гостиную, слушая, как включился автоответчик. Голос ее деда испугал ее.
“Я здесь”, - сказала она, быстро выключив машину и взяв трубку.
“Ты опоздала”, - сказал он.
“Ох, Гарри. Прости. Я проспала”.
Они постоянно - в течение многих лет - встречались в воскресенье на поздний завтрак. Она слегка потерла лоб, пытаясь облегчить свою головную боль и свою совесть.
“Все в порядке. Я могу отложить все, Джо-Джо”.
“Нет, нет, Гарри, я сожалею, - сказала она снова. - Я буду там через полчаса”.
Она бросилась в душ, отказываясь оставлять на себе ночной запах, потом натянула шорты, футболку, сандалии Тева и поспешила выйти. Ее дед жил на озере Трэвис в доме, который он и ее бабушка построили задолго до того, как озеро стало очень популярно у желающих отдохнуть от городской суеты. Теперь особняки, которые возникли вокруг него, затмили его маленький, скромный домик.
Она ехала по знакомой извилистой дороге к дому, который называла своим, поскольку жила в нем с двенадцати лет. После того, как ее мать Сара умерла, бабушка и дедушка взяли ее и попытались возместить ущерб, причиненный утратой ее единственного родителя. Джоанна никогда не знала своего отца. Он ушел, когда ее мать была на седьмом месяце беременности с ней и она больше никогда о нем не слышали, но им удалось выжить.
Мать работала на двух работах и училась в колледже по ночам, и наконец-то закончила его, когда Джо было семь. Сара стала учителем в пригородной начальной школе, и они переехали в свой первый дом год спустя, оставив позади темную квартиру.
Тогда - в дождливый день марта, когда Джоанне исполнилось двенадцать, машину ее матери занесло на повороте, и она столкнулась с деревом. Мама умерла мгновенно.
Гарри и Бет Маршалл охотно удочерили Джо и увидели в ней цель своей жизни, чтобы попытаться сделать ее счастливой. Сара была их единственным ребенком. Джоанна была их единственной внучкой.
Будучи подростком, она, конечно же, бастовала. Она была хулиганкой, молча горевавшей о своей потере. Но это тоже прошло. После окончания средней школы, Джоанна поступила в Техасский Университет, который закончила за три года, а затем продолжала учиться до тех пор, пока не получила степень магистра. Теперь она преподавала в городском колледже Остина уже десять лет, и у нее не было никакого желания двигаться дальше.
Гарри ждал ее на крыльце, сидя в своем обычном кресле-качалке. Она припарковалась в тени старого дуба, подошла и обняла его.
“Мне так жаль”, - начала она.
“Ерунда, - сказал он, отметая ее извинения. - Ты имеешь право проспать”.
Гарри Маршаллу было восемьдесят лет, но выглядел он не более шестидесяти пяти. У него были густые седые волосы, которые он носил слишком длинными для человека его возраста. Но выглядел подтянутым. Он все еще плавал в озере каждый день, даже зимой. Только глаза показывали его годы, и печаль, которая там поселилась, когда умерла его жена Бет.
Джо приходила к ним по воскресеньям на поздний завтрак еще со времен колледжа, а потом, когда умерла ее бабушка два года назад, она часто оставалась на весь вечер с Гарри, рыбача на озере, катаясь на лодке или просто разговаривая.
Она улыбнулась и знала, что он заметил темные круги у нее под глазами. Четыре часа сна было явно недостаточно для нее, особенно после такой ночи, которую она провела. Джо опустила глаза, надеясь, что он ее не спросит. Он не спросил.
Гарри приготовил им курицу на подушке из риса, свежие овощи из своего маленького сада и чай со льдом в тех же кружках, которые она помнила с детства. Стол был втиснут в укромный уголок в задней части дома с видом на озеро, и они смотрели на лодки, проезжающие по воде: некоторые из них тянули за собой лыжников, другие просто мчались мимо. Она была тихой и знала, что сегодня была не очень хорошей компанией. Отвернувшись от озера, Джо улыбнулась ему, бормоча о том, каким хорошим был обед.
“Чем занималась вечером?” - спросил он наконец.
“Я ходила вчера на турнир по софтболу и на ужин”, - ответила она, избегая его глаз.
“О”.
“С Бетси”, - разъяснила она.
“Ты давно не приводила ее сюда”, - сказал он.
“Я не виделась с ней какое-то время”.
“Ну, теперь, когда наступило лето, ты должна иметь больше времени для своих друзей”.
Она посмотрела вверх. “Да”.
“Я беспокоюсь о тебе, ты же знаешь это”.
“Я знаю, - сказала она. - Спасибо. За это я и люблю тебя “.
“Тебе нужен кто-то, кроме меня”.
Он улыбнулся ей и сказал то, что всегда говорил. “Я желаю, чтобы у тебя был кто-то, Джо-Джо”.
“Ох, Гарри, я в порядке. Ты знаешь это”.
“Но все равно, я не буду рядом с тобой вечно”.
Она отклонила этот комментарий. Он говорил об этом с того дня, как умерла ее бабушка.
После того, как они убрали посуду, они взяли лодку и катались по озеру, удивляясь дорогим домам, расположенным вдоль береговой линии.
“Трудно поверить, что мы были здесь одними из первых”, - сказал он, как он обычно это делал.
Она кивнула так, как обычно она это делала, и улыбнулась ему. Он все, что у нее осталось, и это печалило ее. Гарри сдал с тех пор, как умерла Бет, и она знала, что эта борьба за него когда-то закончится. Несмотря на то, на сколько Джоанна нуждалась в нем, часть его умерла вместе с Бет. Он потерял жену, своего партнера, и Джо даже не могла начать понимать, на что это должно быть похоже. Разруха, которую она испытала, когда Нэнси ушла, не могла даже начать сравниваться со смертью супруга после пятидесяти двух лет брака.
“Давай пойдем на ужин на этой неделе”, - предложила она, когда они привязывали лодку.
“Давай. Мексиканская кухня?”
Память о прошлой ночи вспыхнула в ней, и она покачала головой.
“Как насчет итальянской?”
“Ладно”.
“Среда?”
“Конечно”.
Они достали изношенную колоду карт и кувшин чая со льдом и сели за стол для пикника.
Легкий ветерок с озера и тень огромного дуба, сделанные жару сносной.
Они играли в карты и болтали, Джо была благодарна за все, что держало ее ум занятым. Если она действительно сосредоточится на игре очень сильно, она сможет почти забыть, что провела прошлую ночь в объятиях совершенно незнакомого человека. Правда, изредка изображения пробирались на свободу, и она чувствовала жар, когда в этих картинках видела себя на кровати, руки ее тянутся к Келли, молча прося ее прикосновений.
Она схватила свою кружку с чаем, смущенная своими мыслями. Поднеся свое лицо к холодному стеклу, она вздохнула.
