Вот, собственно, и все, а эпилог — пресловутое вручение ордена Медведевым. Дело не в двух президентах в одном кремлевском кабинете — сюжет обнажил в Пугачевой сущность не президентскую, конечно, но — подымай выше — имперскую и вневременную.
Все в ней сейчас Россия, и все в ней сейчас — соответствующая метафора.
Кризис, как у всех, возраст очень типичной для тетки-России как образа и символа (Родина-мать зовет), не больше и не меньше. С эстрадой завязала, но оставила возможность прощального турне и выступлений, «когда захочется». Бизнес-проекты в более-менее проблемном состоянии, личная экономика сугубо сырьевая. Не нефть с газом, но имя, репутация, величие… Спутники жизни разошлись кто куда, живет с Максимом Галкиным, и здесь он, может, тоже не сам себя играет, но представителя загадочного поколения, которое не так давно называли Next.
Есть, впрочем, главное отличие: огромное, монументальное, непрошибаемое чувство собственного достоинства. Не истерика с риторикой, порождение комплексов, не заклинания о поднятии с колен и возвращенном величии. А спокойное, имперское достоинство победителя, который ощутил себя таковым тридцать лет назад и ни разу не изменил самоощущению.
Вот это имперское достоинство и есть главный урок от Иштар Борисовны, королевство которой слишком от мира сего.
* * *
Звание пророка на короткие дистанции для Пелевина явно мелковато, однако он сам запрограммировал Вселенную, в которой пространство пророчества «короче воробьиного носа» (Горький). Точнее, отдал полномочия с инструментом одному такому программисту-сценаристу.
«…Что касается творца этого мира, то я с ним довольно коротко знаком.
— Вот как?
— Да-с. Его зовут Григорий Котовский, он живет в Париже, и, судя по тому, что мы видим за окнами вашей замечательной машины, он продолжает злоупотреблять кокаином.
— Это все, что вы можете про него сказать?
— Пожалуй, еще я могу сказать, что голова у него сейчас залеплена пластырем».
«Чапаев и Пустота» написан в 1996 году, когда Владимир Путин работал чиновником в свежепереименованном Санкт-Петербурге и как председатель регионального отделения партии «Наш дом — Россия» подписывал письма против травли Анатолия Собчака следователями Генпрокуратуры. А потом помог Собчаку контрабандно перебраться в Париж.
Не раз отмечалось: «Чапаев и Пустота» — роман, в котором преобладает не буддистское, а гностическое видение мира, и роль Демиурга отведена Григорию Котовскому (см., свежий пример, отличную статью Екатерины Дайс «Глиняные пулеметы и внутренняя Монголия», «Русский журнал», 2.04.12).
Магистральная ныне точка зрения: именно президентские выборы 1996 года с тотальным «голосуй сердцем» по ТВ, впервые запущенной практикой массовых фальсификаций, поддержкой Ельцина олигархами и соглашательством и отказом от уличной борьбы коммунистического кандидата Зюганова запрограммировали приход Владимира Путина к власти. С последующим вручением ему инструментария для обустройства русской вселенной по собственному усмотрению.
Согласно гностическому учению, Высший Бог обитает в занебесной области, однако из сострадания к человечеству он направляет к людям своего посланца (или посланцев), чтобы научить их, как освободиться из-под власти Демиурга.
Российская реальность шаржирует гностический миф и, как любая карикатура, может быть развернута в анимацию, где мы неизбежно возьмемся искать альтернативу Демиургу — Котовскому-Путину.
Тут в пару Виктору Пелевину просится олигарх, узник и литератор Михаил Ходорковский, безупречно усвоивший — в своей тюремной публицистике — пелевинский прием эсхатологической констатации и обозначения трендов.
Позволю себе пространную цитату из статьи политолога («Политолога») Станислава Белковского «Стоп! А где Ходорковский?» (МК, 03.02.2012).
«Именно Ходорковский еще в 2004 году в „Кризисе либерализма в России“ первым поставил вопрос об ответственности наших статусных либералов за возникновение и становление режима, который нынче принято называть „путинским“. Тогда эта статья вызвала натуральную ярость у столпов РФ-либерализма — от неизменного Анатолия Чубайса до собственного же Ходорковского партнера Леонида Невзлина. Как же так?! — раздался оглушительный крик. — Ведь все мы знаем и обязаны понимать, что в бедах России виноват Владимир Путин с его „кровавой гэбней“, из сумрачных рядов которой выделяется фигура Игоря Сечина, топ-дизайнера и архитектора „дела ЮКОСа“. И если убрать Сечина плюс еще несколько самых одиозных фигур, а на их место поставить нас, свободную совесть нации, то с тем же Путиным еще очень и очень можно поработать.
Поползли ядовитые слухи, что Ходорковскому в тюрьме вводят какую-то специальную сыворотку, заставляющую его открывать огонь по собственным штабам.
Сейчас основные идеи „Кризиса либерализма“ стали общим местом. Только самые отчаянные маргиналы примутся отрицать, что путинизм есть логичное следствие и продолжение ельцинизма-чубайсизма, а покаяние элит — непременное условие каких бы то ни было решительных перемен в России. Если мы, конечно, говорим о переменах типа к лучшему, в направлении Европы.
Дальше.
В 2005–2008 гг. Ходорковский написал трехчастный цикл „Левый поворот“, в котором поставил уже вопрос об ответственности (или, если угодно, системной, местами патологической безответственности) глобальных элит и сформулировал предчувствие кризиса 2008 года. Он, пожалуй, сделал это первым, во всяком случае, в России и порусски.
В те же примерно времена заключенный предложил концепцию легитимации приватизации: как сделать так, чтобы народ наш поверил в справедливость самого понятия „частная собственность“ и принял результаты разгосударствления главных активов, созданных советской властью (или Господом Богом, если речь идет о всяких там землях и сокровищах подземных царств). Идеи МБХ по этой части нельзя было назвать сильно новыми по мировым меркам, но в нашей стране, да еще из уст одного из героев „большой“ приватизации 1990-х гг. это громко прозвучало опять же в первый раз. Ходорковский предложил собственникам крупнейших предприятий, получившим их некогда практически за бесценок, заплатить единовременный налог — так называемый windfall tax. Этот налог стал бы своего рода извинением правящего экономического класса за былую алчность и помог бы объяснить нашим согражданам, что злобный лозунг „Отнять и поделить!“ уже можно бесповоротно снять с повестки дня.
Тогда, полдесятилетия тому, политико-экономическая элита РФ идею windfall tax не без негодования отвергла. Действительно: зачем платить какой-то налог, пусть даже единовременный, если денег очень жалко, а народ наш — все равно быдло бессловесное? Сейчас, после Болотной площади и проспекта Сахарова, мне немало приходится встречаться с олигархами и вообще влиятельными людьми, которые все-таки задумались: а что же завтра? Словосочетание windfall tax в этих наших разговорах звучит все чаще и чаще. А тезис о „бессловесном быдле“ — реже и реже.
Не далее как в прошлом, 2011 году МБХ сформулировал программу конституционной реформы и описал модель президентско-парламентской республики. Вокруг этой модели нынче пляшет решающее большинство наличных политических сил России — как правило, не упоминая Ходорковского, но это уже неважно».
* * *
Между тем анимационный ролик-snuff, оставаясь в рамках гностического мифа, приобретает черты сериала, а для наших героев — сада расходящихся тропок. Владимир Путин снова стал президентом России, предварительно наводнив Россию концептуальной публицистикой. Иштар Борисовна Пугачева собирается забеременеть. Александр Проханов был одним из организаторов путингов, но ныне опять погружается в полуоппозиционный скепсис (цинизм-light). Михаил Ходорковский отказался подавать прошение о помиловании уходящему президенту Дмитрию Медведеву.
Виктор Пелевин снялся для своей биографии на фоне зарослей плюща. В неизменных темных очках. А еще рубашке в синюю клетку и джинсах мягко-бордового оттенка.
Больше подошла бы шинель, но некое ее крылатое подобие уже надел на первомайскую демонстрацию Путин. За неделю до инаугурации. Так и в пивную пошел, похожий на несколько обвисшего не то Бэтмена, не то демона.
Запоздалый репортаж
Рассказ
Я его увидел вблизи раньше многих. Соединила нас наркомания — с ударением на «и» в предпоследнем слоге.
Темы наркомании и литературы я застолбил за собой в областной газете. Вообще-то через запятую, но иногда вместе, хотя литература, конечно, с боку припека, ибо наркомания точнее всего рифмуется с музыкой. Я предупреждал молодежь о проклятой зависимости и восторженно живописал ранние гибели рок-легенд от овердоз. Восторг вызывало их рок-н-ролльное творчество, но и героические кончины тоже. Я клеймил порок и не мог устоять перед его жестким обаянием.
