Реквизиции продовольствия в партизанских районах, помимо снабжения германской армии, призваны были лишить средств к существованию население, поддерживавшее партизан. Об этом очень откровенно сказал уполномоченный по борьбе с бандитами и командующий войсками СС и полиции в группе армий «Центр» генерал СС фон дем Бах-Зеелевски. 26 февраля 1943 года в директиве о мероприятиях по борьбе с бандами он подчеркивал: «Белоруссия является источником снабжения войсковых частей. Этот источник не должен иссякать. Именно в тех областях, где действуют бандиты, мероприятия по захвату должны достичь хороших результатов, так как здесь полный захват (продовольствия. – Б.С.) означает лишение бандитов жизненно важных для них ресурсов. Каждая тонна зерна, каждая корова, каждая лошадь дороже расстрелянного бандита».
Вполне естественно, что почти все партизанские отряды базировались вдали от железных дорог и основных шоссе, идущих на фронт, так как там было слишком много неприятельских войск. Они предпочитали глухие места, где зачастую на 100 верст в округе вообще не было немецких гарнизонов. Оттуда они делали рейды на железнодорожные станции, рвали полотно, атаковали колонны на шоссейных дорогах, ведущих к фронту.
Справедливости ради надо признать, что германские войска на Востоке постоянно испытывали нужду в продовольствии, а в первую военную зиму – и в теплой одежде. Оккупированные советские территории были относительно беднее продовольствием, чем Польша, не говоря уже о странах Западной Европы, и с трудом могли прокормить многомиллионную армию оккупантов. Вышедший из немецкого тыла коммунист Борис Васильевич Желваков на допросе 9 февраля 1942 года свидетельствовал: «Питание немцев состояло из маленькой черствой буханки хлеба на три дня, два раза несладкий кофе, один раз суп, который они едят без хлеба… немцам выдавали сладости в небольшой дозе, заставляли колхозников варить им картофель, который с жадностью собаки пожирали». Неудивительно, что голодные солдаты вермахта тащили у крестьян и домашнюю птицу, и прочую живность, и то из съестного, что могли найти. Разумеется, это еще больше озлобляло местное население. Уже в сентябре 1942 года одна из групп тайной полевой полиции, находившаяся в Белоруссии, не слишком оптимистически оценивала настроение местного населения: «Только незначительное меньшинство сегодня действительно настроено пронемецки, основная масса занимает выжидательную позицию, а тайная вражда по отношению к немцам приняла такие размеры, что ее нельзя недооценивать».
По оценке советского командования, уже летом 1942 года действия партизан отвлекли 24 вражеские дивизии, из которых 15–16 постоянно использовались на охране коммуникаций. Значительную часть этих войск составляли войска союзных Германии Венгрии, Румынии, Италии и Словакии. В августе было произведено 148 крушений ж.-д. эшелонов, в сентябре – 152, в октябре – 210, в ноябре – 238.
Если на Балканах немцы и итальянцы рискнули поддерживать союзные им государственные образования (вроде усташской Хорватии и сербского правительства генерала Милана Недича) и переложить на них значительную часть борьбы с партизанами, а позднее даже сотрудничали с четниками генерала Драже Михайловича в борьбе против коммунистической партизанской армии Иосипа Броз Тито, если в Италии против партизан боролись не только германские оккупационные войска, но и войска и полиция союзного рейху республиканского правительства Муссолини, то на оккупированных советских территориях никаких государственно-политических образований, лояльных Германии, так и не было создано. Это обстоятельство существенно затруднило борьбу с советскими партизанами, которые к тому же имели возможность непосредственно взаимодействовать с Красной армией и в гораздо большей степени, чем партизаны Балкан и Италии, получать помощь из-за линии фронта.
Организация партизанской борьбы в СССР
Германское нападение и быстрое отступление Красной армии вынудило советское руководство приступить к организации партизанского движения на своей территории. Вскоре после начала Великой Отечественной войны было создано Управление по формированию партизанских частей, отрядов и групп в составе Наркомата обороны, но его деятельность оказалась неэффективной, и уже в декабре 1941 года его упразднили. Сказывалось отсутствие в Красной армии опытных партизанских командиров, многие из которых не пережили репрессий 1937–1938 годов. В дальнейшем более значительную роль в организации партизанского движения на оккупированной советской территории играли партийные функционеры и НКВД, а организация партизанского движения пошла прежде всего по партийной линии. Таким образом создавались наиболее массовые отряды. По линии же НКВД создавались менее многочисленные, но более подготовленные отряды, ориентированные прежде всего на ведение разведки, уничтожение видных чинов оккупационной администрации и уничтожение особо важных объектов.
Хотя первые усилия по созданию партизанских отрядов были предприняты еще в первые дни войны, больших результатов они не принесли. Уже 27 июня 1941 года командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов докладывал К.Е. Ворошилову: «С Пономаренко и командованием фронтом приняли меры по созданию партизанских отрядов и диверсионных групп. Возможности здесь большие, несколько сот человек уже заброшены на оккупированную территорию». Неслучайно Ворошилова во время этой поездки на Западный фронт сопровождали крупные специалисты по диверсиям и партизанской борьбе – бригадный комиссар Гай Туманян и полковник Хаджи-Умар Мамсуров. Ворошилов даже произнес напутственные слова командирам партизанских отрядов, направлявшихся в тыл. «Вся наша особая группа, – вспоминал Мамсуров, – в те дни работала по организации специальной сети агентуры в районе Рогачева, Могилева, Орши. Останавливали отходящие части, потерявшие связь с вышестоящим командованием. Именем Маршала Советского Союза Ворошилова направляли их в район Чаусы на сосредоточение и организационное укрепление в тылу…
Ночью 28 июня я уехал в район подготовки партизанских кадров и до наступления утра проводил занятия по тактике диверсионных действий. Обучение шло, по сути, днем и ночью. Эту группу утром 29 июня (а их было около 300 человек) мы направили на выполнение боевых задач в тылу противника. По моей просьбе в район приехали Ворошилов и Пономаренко, чтобы сказать будущим партизанам напутственные слова. Так зарождалось партизанское движение в Белоруссии». Но подавляющее большинство этих первых отрядов не пережило зиму 1941/42 года. Действительно массовое партизанское движение возникло в Белоруссии лишь примерно через год после начала войны.
Как раз 29 июня 1941 года была издана директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей, где, в частности, указывалось: «В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т. д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».
Как справедливо замечает полковник спецназа В.В. Квачков, получивший всероссийскую известность как обвиняемый в организации покушения на главу РАО ЕЭС России А.Б. Чубайса, «с точки зрения организации вооруженного сопротивления в тылу противника данная директива была лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной для “разжигания партизанской войны” заблаговременно создано не было. Установка на ведение открытой вооруженной борьбы с хорошо оснащенными и подготовленными частями немецкой армии обрекало партизанские отряды на разгром и чрезвычайно большие потери». Можно сказать даже, не просто на большие потери, а практически на полное уничтожение. Эту печальную истину подтвердили события 1943–1944 годов, когда партизанам, в связи с приближением фронта, пришлось столкнуться с целыми дивизиями вермахта.
В июле – августе на фронтах были созданы оперативно-учебные центры по подготовке партизан к проведению диверсий. В первые месяцы оставшиеся во вражеском тылу небольшие отряды красноармейцев и командиров, которым посчастливилось избежать плена, испытывали острую нужду в боеприпасах и продовольствии и не успели еще установить связь с Москвой. Но уже к зиме 41/42-го засланные из-за линии фронта специальные партизанские группы и наиболее авторитетные командиры и комиссары сумели сколотить первые отряды, причинявшие немцам немалое беспокойство. Разочаровавшиеся в оккупантах местные жители стали помогать партизанам, пополняя их ряды или добровольно снабжая партизан продовольствием и теплой одеждой. Поражение немецких войск под Москвой способствовало развитию партизанского движения. Если первые месяцы войны жители оккупированных территорий и окруженцы выжидали, устоит ли советский режим, то теперь многим стало казаться, что немцы скоро покатятся назад к границе под мощными ударами советских войск.
