Он прошел вперед еще на сотню ярдов на шум воды и заглянул вниз за огромный валун. Поток стремился сбросить его вниз, и, прижавшись к холодной поверхности валуна, Юшросс крикнул Гарсии, чтобы тот остановился.
За зеркально гладким устьем водопада виднелась огромная коническая впадина, площадью в несколько квадратных миль. Висевшая сверху луна освещала все серебристым светом. В глубине впадины блестела еще одна луна, и Кинросс понял, что это отражение в пруду или озере, что находилось на дне впадины.
— Что ты там видишь, Кинросс? — раздался сзади голос мексиканца. — Почему ты остановился?
— Еще один шаг, и впереди нас ждет неминуемая гибель, — крикнул в ответ Кинросс. — Это водопад. Нам нужно поскорее выбраться на берег, если, конечно, это у нас получится.
Прижатый всем телом к плоской поверхности валуна, Кинросс боялся пошевелиться. Внезапно ему захотелось отдаться во власть несущегося потока. Это ощущение — почти сексуальное желание — охватило его с ног до головы. Вжавшись в мокрый валун, Кинросс принялся отчаянно молиться:
— Отче наш, иже иси на небесах…
Охватившее его чувство стало постепенно ослабевать.
— Гарсия! — крикнул он. — Ради Бога, выбирайся на берег! И — говори со мной.
— Тут есть уступ, — раздался сверху голос мексиканца. — Подойди ко мне, и я подам тебе руку.
С трудом Кинросс сделал несколько шагов назад, огибая громадный валун, и, собравшись с силами, влез наверх. Мексиканец повел его по крутому берегу.
— Сейчас ты такое увидишь внизу, — сказал Кинросс, — что у тебя дух захватит. — Там огромнейшая впадина. Ради Бога, будь осторожен.
Берег оказался узким и неровным. Они двигались по нему с большой осторожностью. Внезапно они оказались на небольшой каменной площадке, а перед ними зияла пустотой впадина.
— Madre de Dios! — пробормотал Гарсия, пораженный открывшейся картиной. Оба молча смотрели на впадину. Внезапно Гарсия поднял руку и прошептал:
— Слушай!
Кинросс прислушался. Он услышал треск кустов и шум сдвигаемых камней. Казалось, звук раздавался слева, совсем недалеко от них.
— Кто-то карабкается сюда из впадины, — прошептал он.
— Что это, Кинросс? Мы не одни в этом мире!
— Надо подойти поближе, — прошептал Кинросс. — Нужно узнать, что это такое. Тише!
Они медленно направились по краю обрыва туда, откуда доносились странные звуки. На их пути оказались кусты в половину человеческого роста. Пробираясь через них, они сами производили немало шума. Мужчины остановились, прислушиваясь к внезапно воцарившейся тишине. Внезапно они услышали звук — как будто кто-то всхлипывает и шмыгает носом. Гарсия присел и жестом приказал Кинроссу сделать то же самое.
Прищурив глаза, он внимательно вглядывался туда, куда показывал ему мексиканец. В серебристой тени виднелись очертания человеческой фигуры в пятидесяти футах от них.
— Сейчас мы его поймаем, — прошептал он.
Мексиканец кивнул. Поднявшись, они оба бросились вперед.
Кинросс был моложе и быстрее оказался у цели. Темный силуэт метнулся в сторону, но Юшросс накрыл незнакомца всем своим телом. Через секунду к нему присоединился тучный мексиканец.
Внезапно они услышали сдавленный крик о помощи.
— Стой, Гарсия! — Кинросс схватил мексиканца за руку. — Это ведь женщина!
Ее звали Мэри Чедвик. У нее было трое братьев, которые могли хорошенько отдубасить любого в Куинсленде, а Кинросс и Гарсия — настоящие дикари и негодяи, и если они немедленно не отведут ее домой, то жестоко поплатятся. Затем она уткнулась Кинроссу в плечо и горько зарыдала.
Пока Кинросс неумело пытался утешить незнакомку, наступил день. Свет был ярким и резал глаза. Кинросс поднял голову и впервые увидел солнце. А небо из матового стало ярко-голубым. Вид двух бородатых мужчин отнюдь не успокоил женщину.
Высокого роста, молодая, она была одета в костюм для верховой езды — бриджи, рубашка цвета хаки, высокие сапоги на шнуровке, — который подчеркивал ее стройную и гибкую фигуру. Золотистые волосы ниспадали до плеч, загорелое лицо с веснушками. Опухшие от слез глаза были поразительной голубизны.
Она быстро взяла себя в руки.
— Кто вы такие? — спросила она звонким голосом. — И что это за место? Я никогда ничего не видела в Кост-Реджерсе.
Мужчины представились. Кинроссу так и не удалось объяснить Мэри, где она оказалась.
— Корабль? Моряки? Чушь какая! — воскликнула она. — Если вы сами не знаете, где находитесь, не надо сбивать с толку других! Нам просто надо пойти вперед, пока мы не наткнемся на дорогу или не увидим дым костра. Вы и сами это прекрасно знаете.
— Хорошо, будем считать, что мы заблудились, — согласился Кинросс. — Мы где-то в Австралии, так?
— Да, в Куинсленде, где-то за южной излучиной Герберт-ривер. Я ехала на лошади и, наверно, заснула. Черт меня побери, если я знаю, где моя лошадь!
Кинросс и Гарсия переглянулись.
— Прости, Мэри, — сказал мексиканец, — я должен поговорить со своим другом. Тебе этот разговор, возможно, покажется странным. — Его глаза возбужденно блестели.
— Как же это получается? — спросил он у Кинросса. — По этой истории с солдатами в Тибести ворота должны находиться где-то в Индийском океане. Может, в мире существует несколько подобных дыр?
— Меня это тоже беспокоит. Насколько я всегда понимал — хотя никогда полностью в это и не верил — оба мира существуют порознь. Они соприкасаются лишь в том месте, где находятся ворота…
— И если они открыты на суше…
— Я знаю, о чем ты думаешь. Но мы должны дать шанс Кербеку и Сильве. Да и двум остальным тоже. Кинросс повернулся к девушке.
— Мэри, — спросил он. — Ты хорошо запомнила место, где ты пришла в себя в этой впадине? Ты его отметила?
— Нет. Зачем это мне? Будь я проклята, если вернусь туда еще раз. Отведите меня в свой лагерь или туда, где вы моете золото. Надеюсь, там найдется кто-нибудь в здравом уме.
Мексиканец внезапно расхохотался.
— Я вспомнил, что мой прадед в Мексике — Барт Гарсия — тоже был старателем и искал золото. Тогда это тоже был новый мир, и ему приходилось нелегко. Веди нас, Кинросс.
— Все дороги ведут к Крюгеру, — сказал Кинросс.
— Все, кроме одной, — поправил Гарсия, оглядываясь на огромную впадину, залитую теперь солнечным светом.
Обратный путь оказался гораздо легче. Кинросс удивленно вскрикнул, когда увидел мелькнувшую среди кустов птицу.
— Я еще раньше услышал щебетание, но подумал, что мне послышалось, — сказал Гарсия.
До них донеслась птичья трель. Но птицы — как до этого деревья и кусты — все время находились в боковом поле зрения. Можно было лишь краем глаза увидеть, как мелькают их разноцветные крылья.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
