Договоренность с Иваном Захаровичем и Викторией Семеновной, которые оставались в Петербурге, состояла в том, что мы с Пашкой снимаем все, что, по нашему мнению, может быть использовано холдингом, а они вдвоем решат, что показывать массовому зрителю, а что приберечь на будущее. Также мы подготовили две передачи о Бухарове и «научных гастарбайтерах», а я подробно написала о проблеме в «Невские новости».
Летели мы рейсовым самолетом. Наша компания состояла из Татьяны, Пашки и меня, а также Витали с двумя представителями службы безопасности Ивана Захаровича, причем один из них был специалистом по связи. Этим же самолетом летела и чета Бухаровых. Встречали нас на двух джипах еще четверо подчиненных Ивана Захаровича, а также троюродный брат Ольги Ивановны Василий.
Последний был помоложе мадам Бухаровой лет на пять. По его словам, промышлял он охотой и рыбной ловлей. Но как я подозревала – браконьерством. Загорелый дочерна, невысокий, сухощавый и юркий, мужчина смотрел на всех плутоватым взглядом из-под густых, выгоревших на солнце бровей. Интересно, сколько алмазов он уже заныкал? Василий, который во время предыдущих приездов Бухаровых сопровождал их, намеревался отправиться в поход вместе с нами.
Ни в какие поселки мы по пути к нужному месту не заезжали. Во-первых, все необходимое уже лежало в джипах или было привезено нами на самолете, во-вторых, лишнее внимание к себе мы привлекать не хотели. А такая большая группа явно не местных жителей обязательно заинтересовала бы аборигенов.
– На реке мы ни с кем не столкнемся? – спросил Виталя у Василия.
– Можем, конечно, но вас примут за туристов, а меня – за проводника. В поселках не стоит появляться. А на реке и в тайге каждый занят своим делом. Здесь не принято с вопросами к другим людям лезть, в особенности если не хочешь, чтобы приставали к тебе.
Реку, на берегах которой нам предстояло искать алмазы, мы увидели в тот же день вечером. Вода в ней была холодная, и я подумала, что рискну окунуться только в полдень, когда сильно печет солнце, да и то на самом мелководье. Плавать в такой реке у меня даже мысли не возникло. Я не настолько хорошо плаваю, чтобы рисковать жизнью в столь бурном потоке.
Лагерь мы разбили на берегу. В одной палатке расположились Бухаровы и Василий, в другой – мы с Татьяной и Виталя с Пашкой, в третьей – остальные члены нашего отряда, которые, правда, планировали по двое дежурить ночью, то есть в три смены.
Ночь прошла спокойно, к лагерю не приближались ни двуногие, ни четвероногие существа. Утром мы умылись холодной водой, позавтракали макаронами с тушенкой, сваренными в походном котле, и тронулись вверх по течению реки. То есть тронулись мы с Татьяной и Пашкой и Ольга Ивановна, которая собиралась прочитать нам лекцию, так сказать, в естественных условиях и, возможно, показать, как находят алмазы, на конкретном примере. Ее супруг бурно обсуждал политику с подчиненными Ивана Захаровича. Василий заявил, что собирается подстрелить какую-нибудь дичь к обеду, и пригласил кого-то из ребят составить ему компанию. С ним пошли Виталя и еще один парень. При виде оружия я не стала задавать глупых вопросов.
– Далеко от лагеря не уходите, – предупредил нас Виталя.
– Мы только наносы посмотрим, – улыбнулась Ольга Ивановна. – Собственно, чего вы боитесь? Тут спокойно. Мы же приезжали и жили втроем. Вот в Ленинградской области я бы побоялась с девочками по лесу ходить. А здесь совсем другие люди. И маньяков никогда не водилось.
– А беглые зэки? – спросила я.
– Им у нас всегда помогали. Каждая местная семья – или потомки каторжан, или потомки выселенцев. И вообще, наши люди всегда готовы объединиться против властей. Да мы детьми ходили в тайгу и ничего не боялись!
– Тогда были другие времена, – заметил Виталя.
– Вы думаете, что теперь детей не отпускают за ягодами и грибами? Отпускают. Вы просто не знаете никого не местных. Люди в этих краях добрые и радушные, всегда готовы помочь. Не волнуйтесь, все будет хорошо!
По крайней мере, я не сомневалась в том, что сама Ольга Ивановна ничего не боится. Она уверена, что наши поиски пройдут без осложнений, и горит желанием побыстрее что-то найти на наших глазах, лучше – под прицелом Пашкиной телекамеры.
Прогулка по берегу в самом деле прошла спокойно. Мы никого не встретили (да и, признаться, не ожидали), никакие звери из лесной чащи не выходили. Ольга Ивановна показывала нам места, где могут быть алмазы, а также рассказывала, как их искали и находили в разных странах и на разных континентах.
Самой интересной мне показалась история открытия богатейшего в мире месторождения на территории современной ЮАР в 1871 году. До того африканские алмазы находили в речных наносах, а это месторождение относилось уже к алмазосодержащим породам.
Легенда гласит, что некто Майкл по кличке Везучий нашел большое количество алмазов. Получив за них деньги, он не отправился домой, чтобы безбедно жить до старости, а заглянул в один из игорных домов, которые, как грибы, росли вокруг приисков. Проиграв почти все за одну ночь, мужчина отправился в салун (которых тоже было немало в местах золотой и алмазной лихорадки) и напился до беспамятства. Утром он проснулся в какой-то грязной глинобитной хижине, не помня, как туда попал, и вдруг почувствовал, что ему мешает какой-то непонятный предмет, торчащий из пола. Везучий не поверил своим глазам – это был крупный алмаз. Трудно сказать, что тогда подумал Майкл – то ли что еще спит, то ли что еще не протрезвел после вчерашнего. Поведя глазами вокруг себя, он еще больше удивился – из стен, состоявших из саманных кирпичей, торчали другие алмазы!
Ольга Ивановна пояснила, что саманными называются кирпичи из глины с добавлением резаной соломы, мякины и тому подобных материалов. Этот строительный материал использовался с древних времен в районах, где отсутствовал лес.
В течение недели в поселке Кимберли (на месте которого теперь стоит город Кимберли) не осталось ни одного целого дома – жители искали алмазы в стенах. А потом определили место, откуда строители брали глину. Теперь именно то место и является богатейшим в мире месторождением алмазов.
В первый день мы нашли один маленький алмазик. То есть, конечно, нашла его Ольга Ивановна. Пашка заснял весь процесс поиска, а потом при помощи специалиста по связи перегнал запись в наш холдинг. Рассказ Ольги Ивановны о Кимберли тоже был записан и переправлен в Петербург.
Василий, Виталя и сопровождавший их парень вернулись с какими-то подстреленными птицами, которых на ужин готовили Ольга Ивановна с Василием. Птицы оказались очень вкусными – или на свежем воздухе у всех просто разыгрался аппетит. Заснула я, как только залезла в спальный мешок.
Глава 8
Проснувшись утром, но еще не открывая глаз, я решила потянуться – и замерла на месте. Подо мной раздался скрип.
Но этого не могло быть! Я спала в спальном мешке. Мешок лежал на куске тонкого синтетического материала, которым выстлали землю внутри палатки. То есть этот «пол» был частью палатки, приделан к ней. Когда ее ставили, и его расстелили. Чему же подо мной скрипеть?
Тогда я наконец открыла глаза и поняла, что нахожусь в какой-то обшитой деревом комнате, а лежу на старой железной кровати. Две подобные стоят у моих родителей на даче, вывезенные туда из коммуналки. Их много лет не выпускают, у большинства таких даже на дачах не осталось. Правда, не так давно, снимая бытовуху в одной из старых питерских коммуналок, мы с Пашкой раритетные кровати видели.
Но как я-то оказалась на ней?
Я села и огляделась. Площадь комнаты составляла метров двенадцать, у противоположной стены стояла еще одна железная кровать. Та была аккуратно застелена покрывалом, сверху лежала огромная подушка, покрытая большой кружевной салфеткой ручной вязки. Я бросила взгляд через плечо. Моя подушка была поменьше, матрас мягким, одеяло верблюжьим, белье белоснежным и накрахмаленным. Я давно не спала на накрахмаленном белье. Рядом с кроватями стояли тумбочки. На моей оказался сок трех видов – апельсиновый, яблочный и персиковый, а рядом граненый стакан.
Но меня не мучила жажда, и вообще никаких неприятных ощущений во рту не ощущалось, а голова не была дурной!
За годы работы криминальным репортером я неоднократно попадала в ситуации, когда меня усыпляли газом, причем разным. Прекрасно помню ощущения после пробуждения – во рту обязательно остается какой-то неприятный привкус и хочется пить. Также обычно болит голова, или просто хочется опустить ее в холодную воду. Сейчас же я чувствовала себя так, словно просто пробудилась от крепкого здорового сна. Но я все равно выпила апельсинового сока. Запасы жидкости в организме не помешают, а то мало ли что ждет меня впереди…
Я почти не употребляю спиртное, а если употребляю, то только в компании друзей, в которых уверена на сто процентов, поскольку знаю – в спиртное могут подмешать разные препараты, последствия которых для организма непредсказуемы. К тому же мне неоднократно приходилось снимать тех, кто злоупотреблял спиртным, – после того как они уже покинули наш мир. Это были жертвы бытовых разборок и ДТП, или люди умирали от обострения заболеваний, на которые не обращали внимания. То есть у меня особое отношение к алкоголю, может, даже чрезмерно опасливое. Но ведь лучше перебдеть, чем недобдеть…
