Об этом пойдет речь в текущем разделе, а также в разделах 2.2–2.6.
Раздел 2.7 посвящен другим серьезным ошибкам перфекционистов.
В разделах 2.8 и 2.9 раскрываются причины перфекционизма.
Начиная с раздела 2.10 я перейду к решениям.
Приведу несколько описаний писателей-перфекционистов.
1. Романист, который убежден, что должен пожертвовать ради искусства всем, включая семью, друзей, материальный достаток и здоровье. Если он не делает этого, то чувствует себя «дилетантом».
2. Аспирант, который рассчитывает написать диссертацию, продолжая активно заниматься хозяйством, детьми и работать преподавателем. Любое отклонение от установленных целей он объясняет «ленью».
3. Сотрудник некоммерческой организации, который планирует написать тридцать страниц заявки на грант за выходные (хотя он никогда не писал больше десяти страниц в день) и одновременно принимает гостей из другого города. Если план провалится, он будет чувствовать себя «нецелеустремленным».
4. Автор рассказов, который уже несколько лет не может преодолеть блок, но собирается снова начать писать и посвящать этому занятию три часа в день. Если выполнить план не удается, он считает себя прирожденным «неудачником».
Все эти люди допускают основную ошибку перфекционистов — ставят перед собой заведомо недостижимые цели и безжалостно критикуют себя, если у них ничего не получается. Заметьте: у каждого есть вполне разумные доводы в пользу нереальных целей. Романист убежден, что «жертвовать всем — задача состоявшегося творческого человека». Аспирант думает, что он — «многозадачная личность» и уже «нашел достаточно информации, так что написать диссертацию не составит труда». Общественный деятель полагает, что гости «неприхотливы», а автор рассказов — что «писать легко». В логических обоснованиях есть крупицы реальности, но этого недостаточно для оправдания преувеличенных ожиданий перфекционистов.
Важно, чтобы вы поняли, как далеки эти люди от истины.
Романист, не подверженный перфекционизму, знает: постоянные лишения и изоляция не ведут к полноценному творческому процессу, а скорее мешают ему.
Аспирант, не подверженный перфекционизму, знает: лучший способ написать диссертацию — это как можно скорее приступить к делу, предварительно освободившись от любых второстепенных обязательств. Он знает также, что его цель — не создание гениального текста (такое не удается практически никому), а скорейшее окончание работы, что позволит продвинуться по карьерной лестнице.
Человек, пишущий заявку на грант и не подверженный перфекционизму, не сомневается, что за ночь повысить продуктивность на 50 % (особенно когда у тебя есть и другие обязательства) — невозможно.
Автор рассказов, не подверженный перфекционизму, знает: чтобы преодолеть блок, нужно поначалу ставить минимальные цели — например, отводить на писательство от пяти до десяти минут в день.
Все эти писатели-перфекционисты наверняка убеждают себя, что всего лишь «устанавливают высокую планку». Но перфекционизм — это стремление к нереалистичным и недостижимым стандартам, между которыми — большая разница.
Большинство перфекционистов постоянно находится в состоянии самобичевания, потому что, ставя перед собой недостижимые цели, вечно проигрывают. «Писать ежедневно по три часа. За это время я должен сотворить нечто потрясающее. Каждое предложение должно быть безупречным. И все это нужно делать с легкостью». Неудача.
«И то же самое будет завтра, послезавтра, каждый день, когда я буду писать». Провал.
И не забывайте о строгом наказании! Здесь идут в ход такие ярлыки, как «дилетант», «лентяй», «нецелеустремленный». Все эти определения наши писатели принимают очень близко к сердцу, стыдятся их. Еще чаще звучат упреки («Что с тобой творится? Как можно быть таким ленивым?» и т. д. См. раздел 1.2). Вот что интересно: когда речь заходит о нравоучениях и я прошу своих слушателей произнести их, они делают это с легкостью, будто повторяют за кем-то. (Их голоса зачастую становятся грубыми и резкими. Если я спрашиваю, кому они подражают, то оказывается, что родителям или учителю — суровому критику будущего писателя. Сказанные нам обидные слова живут в нас годами, даже десятилетиями).
Упреки и нравоучения, как выясняется, — это голос не столько прокрастинации, сколько перфекционизма, самого мощного препятствия на пути к писательской продуктивности. Многие писатели называют его «внутренним критиком». Я — «внутренним деспотом». Энн Ламотт в книге «Птица за птицей»[9] определила его как «глас тирана». Это вполне соответствует восприятию прокрастинации как акта истощения, потому что тиран лишает силы. Голос перфекционизма всегда ошибается, никогда не прислушивайтесь к нему. Преодоление прокрастинации — это прежде всего умение не обращать на нее внимания.
2.2. Перфекционисты страдают манией величия
Мания величия — убежденность, что ты не такой, как все, и не обязан следовать общим правилам, обеспечивающим продуктивность и успех, — лежит в основе практически любого проявления перфекционизма. Все писатели, охарактеризованные в предыдущей главе, страдают манией величия. То же самое можно сказать о тех, кто полагает, будто можно написать первый же черновик безупречно или достичь коммерческого успеха, не продвигая и не продавая книгу (раздел 2.5). Даже разумные цели могут оказаться запредельными, если вы не желаете соблюдать постепенность в их достижении или вкладывать достаточное количество времени, денег и других ресурсов.
Другая категория писателей, страдающих манией величия, верит, что стоит опубликовать правильную книгу — и все проблемы будут решены. («Я стану богатым, знаменитым и популярным!») Это, по сути, стратегия азартного игрока. Для них писательство — это игровой автомат. Вот что пишет Стивен Прессфилд в уже упоминавшейся книге «Война за креатив»:
Грандиозная самооценка — признак любителя. Профессионал уже знает, что успех, как и счастье, приходит в качестве побочного продукта работы. Профессионал концентрируется на работе, и ему все равно, получает он награды или нет.
Мания величия — проблема для писателей, потому что наши СМИ и культура насквозь пропитаны претенциозными мифами и ложными представлениями о писательстве. Писатели-новички становятся их жертвами. Известный афоризм Реда Смита[10] «Писать легко. Нужно лишь сесть за печатную машинку и вскрыть себе вену» и мрачный совет Джина Фоулера[11] «сидеть, уставившись в чистый лист бумаги, пока на лбу не проступят капли крови», — не что иное, как позерство мачо. То же самое можно сказать и о вычурном самовосхвалении Уильяма Фолкнера, прозвучавшем в интервью Paris Review.
