Обход «дозором своих владений» Георгий закончил уже к вечеру. Темнело, работа на всех участках сворачивалась, строители расходились по бытовкам. Выйдя на площадку, новый прораб оглянулся по сторонам в поисках Марички – увлекшись, он забыл даже поблагодарить свою провожатую за экскурсию по стройке. Но девушки нигде не было видно, наверное, уже куда-то убежала.
Глава четвертая
Девушка из Закарпатья
Конечно, Маричка убежала. Ей действительно некогда было разговаривать разговоры после работы. Сегодня они с подружкой Зухрой дежурные по кухне, нужно скорее приготовить ужин.
Днем рабочие в основном питались в столовой через дорогу, там было вкусно и недорого, но вечерами многие, преимущественно женщины, готовили что-то и сами. Для этой цели, под кухню и столовую, на стройке была отведена специальная бытовка, и Маричка и ее соседки по вагончику охотно ею пользовались. Скидывались деньгами, по очереди стряпали ужин на всех и дружно ели за общим столом. Почти как одна семья.
Это только при взгляде со стороны стройка довольно однообразное зрелище. Ну, бетонная коробка, ну, копошатся люди, стрекочут или ревут механизмы, вздымаются клубы пыли. Кажется, проходит день за днем, а здесь ничего не меняется. И люди в этом мирке походят на безликих муравьев, выполняющих скучную механическую работу.
Но так кажется только по незнанию. На самом деле стройка – живой организм, существующий по своим неписаным законам. Что-то вроде военного лагеря, средневекового монастыря, индийского ашрама, крепости на горе. И верно, стройка во многом похожа на крепость. Забор по периметру, вышка-здание и, разумеется, гарнизон, который все это укрепляет, охраняет, движет к завершению. Это потом, когда сдадут объект и заселятся жильцы, крепость станет самым обычным городским домом, сольется с другими зданиями на улице, утратит свою обособленность и таинственность, станет обычной деталью городского пейзажа. Но пока «Неваляшка» была и оставалась своеобразным островом среди обычных городских кварталов. И населяли этот остров самые разные люди. Посмотреть – так то ли вавилонская башня, то ли самый настоящий интернационал, мечта революционеров начала двадцатого века. Тут и непременные таджики, и молдаване, и украинцы, и целый спектр представителей кавказских и закавказских народов, несколько бурят, калмыков, татар, не говоря уж о русских. В общем, этакий Ноев ковчег, особенно если принять во внимание собак и кошек, традиционно обитающих в подобных местах. И все обитатели этого острова, или, если угодно, ковчега, находились в сложных и самых разных отношениях между собой. У каждого своя история, своя судьба, кто-то враждует, кто-то дружит, а кто-то в кого-то влюблен…
Примерно такие мысли проносились в голове у Марички, пока она поспешно нарезала лук и морковку для щей. Вскоре к ней присоединилась подружка Зухра, которая бегала после смены отправлять деньги домой, в Душанбе, и в четыре руки дело пошло веселее. За готовкой девушки болтали, не замолкая – обсуждали нового прораба. Доброй Маричке Георгий Владимирович сразу пришелся по душе, а рассудительная Зухра хоть и признавала, что как мужчина их новый начальник очень даже ничего, но опасалась, не будет ли он слишком строгим. Взгляд уж больно у него суровый, при таком шефе точно не расслабишься. Как начнет гайки закручивать – только держись…
– Ничего, авось сробимся, – улыбалась Маричка. Но в глубине души и у нее поселилась легкая тревога. Очень уж не хотелось ей потерять это место, имелись у девушки причины держаться за него. Как минимум две очень веские причины.
Первой причиной была семья. Маричка была родом из небольшого села под Ужгородом, в Закарпатье – удивительном по красоте крае, славящемся своими древними памятниками, минеральной водой, виноградом, аистами и дуже гарными жинками да девчатами.
Закарпатье – совершенно особенное место, со своим укладом жизни, со своими обрядами и неповторимым колоритом. Вроде бы и Украина, да не совсем, оно и советским-то стало позже, чем остальная часть страны, только после окончания Великой Отечественной войны. А до этого побывало и частью Чехословакии, и частью Венгрии, и самостоятельным государством. Там, на небольшой сравнительно территории, бок о бок проживает два десятка разных национальностей, и говорят там хоть и по-украински, но на особом западном, «западенском» диалекте, отличающемся удивительным смешением польских, молдавских, венгерских, еврейских выражений. Русский язык там тоже все знают, да и не только русский. Чуть ли не любой продавец на базаре легко может объясниться на полудюжине языков – с каждым покупателем на его родном наречии.
Есть в украинском языке слово «чемнiсть», означающее и вежливость, и честь. Не всем эта чемнiсть присуща, но всем известна ее ценность. А жителям Закарпатья – особенно. После перестройки этому краю пришлось особенно нелегко. Целебные источники пришли в запустение, санатории, которые никто больше не посещал, быстро превратились в руины, леса распродали и вырубили. Земля оголилась – и началась экологическая катастрофа. Стихия разбушевалась, ничем не сдерживаемые горные потоки размыли почву, участившиеся наводнения погубили прибрежные села. Людям с тех пор стало очень трудно жить, а в последнее время – особенно, потому что совсем не было никакой работы. Но каждый человек, побывавший в карпатских горах, в тамошних селах, знает – чемнiсть здесь не утрачена. Местное население хоть и обнищало, но с гостем могло поделиться последним. Пусть даже если гость этот зашел на подворье всего на минуту, дорогу спросить. Усмехнутся, услышав русскую речь: «От, москалику…» – даже если «москалик» этот приехал из Киева, – но без помощи не оставят, подскажут, направят, пособят, чем могут, еще и гостинцев в дорогу дадут.
Но в селах, при огородах, теперь остались одни старики да дети, остальных безработица выгнала из родных краев. Чуть не все молодые, сильные, предприимчивые подались на заработки – кто куда. Не миновала эта судьба и Маричку.
В своей семье она была старшей. А еще – три младших сестры да два брата. Их отец вечно пропадал на заработках, мать вся извелась в хлопотах по хозяйству, была вечно усталой и раздражительной. Чуть что – первой доставалось Маричке, она же старшая. Маричка, поистине безответная душа, не огрызалась – не принято в украинской глубинке грубить родителям. «Мамо, не сердьтеся, – только и могла сказать. – От приїде батько, вам буде легше…» Впрочем, и у самой Марички жизнь была не слаще, чем у ее матери, хлопот хватало на целый день. Утром вставала до свету, младших в школу собирала, завтраком кормила, днем помогала всем уроки делать, убирала за ними, одежду и даже обувь им чинила. Каждый вечер, после того, как воды для мытья натаскает, согреет, проследит, чтобы все помылись, уложит да книжку на ночь почитает, Маричка буквально с ног валилась от усталости. А засыпала каждый раз с надеждой: ну, может, хоть завтра мать похвалит, приласкает, скажет хотя бы одно доброе слово? Но мать хвалила старшую только за глаза. Только соседкам-кумушкам рассказывала, какую славную дочку вырастила – заботливую, послушную, работящую. Вот будущему мужу Марички повезет! А самой девушке редко перепадало материнской ласки. Наверно, мать чувствовала, что недолго дочке жить в родном доме, значит, и баловать ее незачем. Так она крепче будет, станет более сильной да стойкой.
А потом, когда Маричке было четырнадцать, в семью пришла страшная весть – отец домой не вернется. Нет, он не сбежал к другой бабе, подальше от своего шумного семейства, не спился, не погиб в драке и не сгинул без вести. Бродяжья доля занесла его в Испанию, где он работал на сборе апельсинов, и там он внезапно заболел гриппом. Казалось бы – грипп обычный, безделица, им каждый болеет по паре раз в год, и ничего… Но отцу Марички не повезло. То ли он вирус какой-то особый подхватил, то ли осложнения начались, но, так или иначе, сильный и не старый еще мужчина умер всего за одну ночь – сердце не выдержало. Мать чуть с ума не сошла от горя и от безысходности, Маричка, как могла, старалась поддержать и утешить ее – но разве есть в мире средство утешить человека в подобной беде?
Свое горе Маричка прятала подальше от людских глаз, но в глубине души страдала никак не меньше матери. Она понимала – все, кончилось ее хоть и далеко не беззаботное, но все же детство. Надо думать, как жить дальше, как помочь семье. До этого она мечтала об институте, хотела выучиться на учительницу… Но какой теперь институт?! Теперь надо получать специальность, которая может прокормить. И как можно скорее. Пришлось ехать в райцентр, поступать в строительный техникум, благо он там был. Маричка училась, а вечерами и в выходные подрабатывала, где только можно. Ни от чего не отказывалась – и уборщицей в больнице была, и посуду мыла в придорожном кафе, и на базаре в мороз торговала. Вот только предложения торговать собой, какие делали многим ее землячкам, отвергала категорически.
