– Господибожемой, – прошептал я.
Там, в ослепительных лучах полуденного солнца, поднимая пыль, во двор конюшни въезжал «роллс-ройс» Мэнни Либера.
– Бежим отсюда!
– Нет, пока не посмотрим… есть!
Последний гвоздь отлетел прочь.
Рой ухватился за крышку, сделал глубокий вдох и открыл гроб.
Снаружи, где пылало солнце, в ковбойском городке зазвучали голоса.
– Господи, да открой же глаза! – воскликнул Рой. – Гляди!
Я закрыл глаза, потому что не хотел снова почувствовать капли дождя на своем лице. Но теперь я их открыл.
– Что скажешь? – спросил Рой.
Да, труп был там, мертвец лежал на спине с широко распахнутыми глазами, раздувшимися ноздрями и раскрытым ртом. Только дождь больше не поливал это лицо, не наполнял водой рот, стекая по щекам и подбородку.
– Арбутнот, – сказал я.
– Он, – выдохнул Рой. – Теперь я припоминаю его снимки. А чертовски похож. Но зачем кому-то поднимать это, что бы это ни было, на лестницу, с какой целью?
Я услышал, как хлопнула дверь. В сотне ярдов от нас Мэнни Либер вышел из своего «роллса» среди нагретой пыли и, щурясь, вглядывался во тьму, вокруг, около, поверх наших голов.
Я отпрянул.
– Подожди, не убегай, – сказал Рой.
Он шмыгнул носом и запустил руки в гроб.
– Не делай этого!
– Погоди, – сказал он, прикасаясь к телу.
– Ради бога, скорее!
– Ты только погляди, – продолжал Рой.
Он схватил труп и поднял его.
– Боже! – ахнул я и осекся.
Тело оказалось легким, словно мешок кукурузных хлопьев.
– Не может быть!
– Очень даже может.
Рой встряхнул его. Оно шуршало, как огородное чучело.
– Черт меня побери! Смотри, на дне гроба свинцовые грузила, которые они привязали к мертвецу, как только водрузили его на лестницу, чтобы он был потяжелее! И когда он упал, как ты говоришь, удар был тяжелый. Тревога! Акулы плывут сюда!
Рой быстро выглянул наружу, в полуденный зной, и мельком увидел, как вдалеке из машин выходят какие-то люди и собираются вокруг Мэнни.
– Ладно, бежим.
Рой бросил тело, с грохотом захлопнул крышку и побежал.
Я метнулся за ним, лавируя в лабиринте из мебели, колонн и картонных фасадов.
Отбежав на порядочное расстояние, миновав три дюжины дверей и одолев половину пролета лестницы в стиле ренессанс, мы с Роем, обернувшись, остановились и стали вглядываться и вслушиваться, до боли вытягивая шеи. Где-то вдали, футах в девяноста или ста, Мэнни Либер подошел к тому самому месту, где мы стояли всего минуту назад. Голос Мэнни заглушал все остальные. Насколько я понял, он приказал всем заткнуться. Наступило молчание. Пришедшие открыли гроб с фальшивым трупом.
Рой посмотрел на меня, подняв брови. Я посмотрел на него, не смея даже дышать.
Послышался взволнованный ропот, крики, ругательства. Мэнни орал на остальных. Потом какое-то бормотание, потом снова разговор, Мэнни опять заорал, и наконец донесся стук закрываемой крышки гроба.
Этот звук подействовал на нас с Роем, как выстрел стартового пистолета, и мы рванули вниз по лестнице. Мы сбежали по ступеням, как могли тише, промчались еще сквозь дюжину дверей и выскочили с задней стороны столярной мастерской.
– Ты что-нибудь слышишь? – тяжело дыша, обернулся Рой.
– Нет. А ты?
– Ничегошеньки. Но они определенно взорвались. И даже не один раз, а трижды. И больше всех Мэнни! Господи, да что происходит? Зачем весь этот сыр-бор из-за какой-то двухбаксовой восковой куклы, которую я в полчаса слеплю тебе из латекса, воска и гипса?!
– Не гони так, Рой, – сказал я. – Мы же не хотим, чтобы видели, как мы убегаем.
Рой замедлил бег, но по-прежнему шагал размашистой, журавлиной походкой.
– Господи, Рой! – сказал я. – А вдруг они узнают, что мы там были?!
– Откуда им знать? Да ладно, все это просто шутка.
«И зачем только, – думал я, – я познакомил своего лучшего друга с мертвецом?»
Минуту спустя мы добрались до тарантаса Лорела и Харди, стоявшего позади мастерской.
Рой сел на водительское сиденье, улыбаясь самой что ни на есть дьявольской улыбочкой и при этом любуясь небесами и каждым облачком.
– Залезай, – сказал он.
Гвалт внутри мастерской все усиливался. Кто-то где-то сыпал проклятиями. Другой выступал с критикой. Кто-то соглашался. Остальные были против, и вся небольшая толпа вывалилась на улицу, в полуденный зной, как рой рассерженных пчел.
Через мгновение «роллс-ройс» Мэнни Либера бесшумным вихрем пронесся мимо.
Внутри машины я разглядел трех его прихлебателей с бледными лицами.
И лицо Мэнни Либера, пунцово-красное от злости.
Он увидел нас, когда «роллс» мчался мимо.
Рой помахал рукой и весело крикнул:
– Привет!
– Рой! – закричал я на него.
– И что на меня нашло?! – захохотал Рой и поехал.
Я бросил на Роя враждебный взгляд и едва не разразился проклятиями. Вдыхая ветер, Рой с наслаждением выдыхал его через рот.
– Ты тупица! – сказал я. – У тебя что, вообще нет нервов?
– А с чего мне пугаться куклы из папье-маше? – дружески рассуждал Рой. – Черт, как мне нравится, что у Мэнни поиграли на нервах. За этот месяц я наслушался от него кучу всякой чепухи. И вот теперь кто-то сунул бомбу в штаны ему. Здо́рово!
– Так это ты? – вырвалось у меня вдруг.
– Ты опять за свое? – ошеломленно спросил Рой. – Зачем мне шить и клеить какое-то дурацкое чучело, а потом лазить по лестницам в полночь?
– А что ты сейчас сказал? Чтобы разогнать скуку. Сунуть бомбу другому в штаны.
– Ничего подобного. Я хочу, чтобы ты мне поверил. Но сейчас мне не терпится пообедать. Когда Мэнни появится, его физиономия наверняка вызовет фурор.
– Как ты думаешь, нас кто-нибудь там видел?
– Нет, конечно. Поэтому я и помахал! Чтобы показать, какие мы глупые и невинные! Творится что-то неладное. Мы должны вести себя естественно.
– Когда в последний раз мы вели себя естественно?
Рой засмеялся.
Под рев мотора мы обогнули сзади мастерские, проехали через Мадрид, Рим и Калькутту, а затем остановились возле бурого здания где-то в Бронксе.
Рой взглянул на часы:
– У тебя назначена встреча. С Фрицем Вонгом. Поехали. В ближайший час нас обоих должны видеть где угодно, только не здесь.
Он кивнул в сторону Томбстоуна в двухстах ярдах от нас.
– Когда ты наконец начнешь бояться? – спросил я.
Рой ощупал рукой свои костлявые колени:
– Пока что не трясутся.
Он высадил меня перед столовой. Я вышел и остановился, глядя ему в лицо. Рой смотрел полусерьезно-полушутливо.
– А ты зайдешь? – спросил я.
– Зайду, скоро. У меня тут еще кое-какие делишки.
– Рой, уж не собираешься ли ты отколоть какую-нибудь глупость, а? У тебя какой-то отсутствующий, безумный взгляд.
– Я как раз думал, – сказал Рой. – Когда умер Арбутнот?
– На этой неделе исполняется двадцать лет. Столкновение двух машин, погибли три человека. Арбутнот, его бухгалтер Слоун и еще жена Слоуна. Об этом несколько дней трубили газеты. Похороны были шикарнее, чем у Валентино. Мы с друзьями стояли за воротами кладбища. Цветов хватило бы на новогодний Парад роз[61]. Тысячи людей не пришли в тот день на работу, слезы текли из-под их темных очков. Господи, какое это было горе. Арбутнота так любили.
– Значит, авария?
– Свидетелей не было. Может, один слишком близко подъехал к другому. Возвращался пьяный после вечеринки на студии.
– Может быть. – Рой оттянул нижнюю губу и прищурил на меня один глаз. – А вдруг тут есть что-то еще? Может, после стольких лет кто-то что-то узнал об аварии и теперь угрожает все рассказать. Иначе зачем этот труп на стене? К чему эта паника? Зачем все замалчивать, если нечего скрывать? Боже, да ты слышал, как они только что кричали? Неужели, если окажется, что мертвец – не мертвец и труп – не труп, руководство так взбудоражится?
– Наверняка письмо было не одно, – сказал я. – Его получил не только я, но и другие. Но я единственный кретин, который пошел посмотреть. Однако сегодня за весь день я не проронил об этом ни слова, ничего не разболтал. Тому, кто повесил труп на стену, пришлось сегодня же писать или звонить на студию, чтобы поднялась паника и приехал катафалк. А тот, кто сделал мертвеца и послал записку, сейчас здесь, наблюдает за всем этим цирком. Зачем… зачем… зачем?..
– Тсс, – тихо сказал Рой. – Тсс. – Он завел мотор. – За ланчем мы решим эту загадку, будь она трижды неладна. Сделай невинное лицо. Притворись наивным поедателем горохового супа от Луиса Б. Майера[62]. Пойду проверю свои модельки. Надо приладить еще одну маленькую улочку. – Он взглянул на часы. – Через два часа моя страна динозавров будет готова для съемки. И тогда все, что нам нужно, – это наше замечательное и потрясающее чудовище.
Я посмотрел на Роя, чье лицо по-прежнему лихорадочно пылало.
– Надеюсь, ты не собираешься выкрасть тело и водрузить его обратно на стену?
