ночь была особенным и драгоценным подарком?
Он поборол своенравные мысли. Что было, то было, но теперь все кончено.
Эмили, несчастная и молчаливая, сидела рядом и гадала, что о ней думает Мэтт. Он не заговорил о прошлой ночи, а это означает, что ему на нее наплевать. Зачем ему что-то говорить? Вчера вечером он давал ей возможность одуматься и отступить. Эмили не приняла его предложение, поэтому должна во всем обвинять только себя. Он наверняка считает, что такие случайные и бессмысленные сексуальные контакты для нее норма. В конце концов, она не вела себя как застенчивая и неопытная девственница.
Эмили густо покраснела, вспомнив, как она действовала вчера. Ее поразило, что она подсознательно знала, как подарить Мэтту удовольствие и возбудить его. Ей ни разу не хотелось приласкать Джерри так, как она хотела ласкать Мэтта. Она ни разу не испытывала с Джерри такого головокружительного осознания собственной женской силы.
Их окружала тишина заснеженной сельской местности. Они въехали на холм и теперь спускались к маленькому городку, где Мэтт оставит ее. Они больше никогда не встретятся. Она этого не хочет. Так почему же у нее возникло нелепое желание разрыдаться?
Они добрались до окраины города. Скоро они расстанутся. Проснувшись сегодня утром, она поняла, что натворила, и решила: она, наверное, умрет, если когда-нибудь снова увидится с Мэттом. И вот теперь, когда они собирались расстаться, она с трудом сдерживает слезы и не желает его покидать.
– Я высажу тебя в центре города, ладно? – резко спросил Мэтт.
Эмили кивнула, она не могла произнести ни слова. Резкость в голосе Мэтта, скрывавшая его нежелание отпускать ее, она сочла нетерпением, с которым он старался избавиться от нее. Когда он остановил внедорожник в удобном месте, она распахнула дверцу и вышла до того, как он попытался ее остановить. Ему казалось, что, если бы ей не пришлось ждать, когда он принесет ее вещи, она исчезла бы из его поля зрения, даже не попрощавшись.
Она взяла у него сумку, и их пальцы соприкоснулись. Он вздрогнул, вспоминая о вчерашней страсти. Ему хотелось предупредить ее о возможных последствиях их близости. Но потом он решил, что женщина, которая занималась любовью так страстно и так искусно, никогда не будет рисковать и позаботится о предохранении. И это к лучшему, потому что в пылу страсти он не вспоминал о возможности зачать ребенка. Мэтт подумывал прикоснуться к ней сейчас, но знал, что получит отпор. В конце концов, он знает ее имя и номер ее машины, поэтому при желании разыщет ее.
И все же его мучило искушение удержать ее и рассказать ей, как много значила для него прошлая ночь.
Эмили уходила прочь, ноги почти не слушались ее. Она чувствовала себя такой слабой, неуверенной, уязвимой и одинокой, как никогда.
Она запретила себе оглядываться и смотреть на Мэтта. Придется забыть его и прошедшую ночь. Все кончено. Они больше никогда не увидятся, и она должна этому радоваться.
Глава 4
– Эмили, сегодня вечером ко мне приедет коллега. По правде говоря, он поживет здесь какое-то время, пока не встанет на ноги. Он мой бывший ученик, который стал заведующим кафедрой современной истории после Перегрина Майерса, у него испытательный срок в шесть месяцев. Я хотел предупредить тебя раньше. Он позвонил мне, когда ты была у родителей.
Эмили вздохнула. Ее двоюродный дедушка нередко приглашал к себе домой коллег. Иногда они останавливались на ночлег, и в полуразвалившемся старом доме было определенно много места для полудюжины посетителей. Однако Эмили вспомнила, что прошел почти месяц с тех пор, как она ходила в супермаркет, а у коллег ее дяди, несмотря на их хрупкую внешность, был хороший аппетит. Также надо будет подготовить комнату. Кстати, Эмили начала расшифровывать наиболее сложные записи дяди Джона.
– Завтра к тебе приедет человек из издательства, – предупредила она его. – Ты помнишь, верно?
Ее дед был рассеянным, поэтому она совсем не удивилась, что он забыл упомянуть о приезде своего коллеги.
Здесь, на юге, уже чувствовалась весна. Подснежники отцвели, а нарциссы кивали золотыми головками в садах и под живой изгородью.
Прошел месяц с тех пор, как Эмили навещала своих родителей. Уже месяц она заставляла себя избавиться от воспоминаний, переполнявших ее разум. После возвращения к дяде не было ни одной ночи, чтобы ее не мучили сны… Воспоминания, а потом страхи, которые, к счастью, развеялись в начале этой недели, когда пришли месячные.
Она очень радовалась тому, что не забеременела, но одновременно испытывала острое чувст во потери оттого, что физически ничто не будет напоминать ей о ночи с Мэттом.
По правде говоря, она повела себя как идиотка, и лучше всего выбросить воспоминания из головы и быть благодарной за то, что ей удалось это сделать. Она по-прежнему не понимала, что заставило ее вести себя так рискованно. Однако первоначальный шок и жгучий стыд, ошеломившие ее, прошли, оставив странное чувство вины. Дело в том, что она помнила только удовольствие от близости с Мэттом, а не болезненное отвращение к себе, которое испытывала позже.
Эмили поехала в город и сделала покупки со своей привычной деловитостью. Грейси раздраженно упрекала ее в том, что она позволяет дяде Джону использовать ее как экономку, а не высококвалифицированного научного сотрудника, на которого она училась.
– С твоей квалификацией и умом ты можешь работать где угодно, – возразила Грейси, когда Эмили спокойно сказала, что ей нравится жить с их двоюродным дедом.
И это было правдой. Несмотря на рассеянность, ее двоюродный дедушка обладал блестящим умом, а за время работы Эмили обнаружила, что древние египтяне очаровали ее не меньше, чем он сам.
Она надеялась, что издатели сообщат ему хорошие новости. Публикация книги много для него значила.
Укладывая покупки в машину, она взглянула на часы и подумала, что ей надо просто вернуться в дом вовремя и предупредить миссис Битти об их неожиданном госте.
Когда Эмили начала работать на своего дядю, ей потребовалось немало такта и дипломатии, чтобы установить хорошие отношения с женщиной, которая приходила убирать дом ее дяди дважды в неделю уже почти двадцать лет. Как только Битти поняла, что Эмили не собирается вторгаться на ее территорию, у них сложились хорошие рабочие отношения.
Этим летом, если повезет, она уговорит дядю Джона навести порядок в его полудиких садах. Помимо заросших цветников и дикой лужайки, у дома был огород, обнесенный стеной. Эмили считала расточительством нежелание дяди выращивать собственные овощи.
Она знала, что родителям и сестре трудно понять ее тягу к стабильности
