- Да ты только поразмысли хорошенько. Мы же с тобой полночи об этом говорили. Копы вполне возможно никогда этого парня не найдут. Но предположим, что все-таки найдут. Единственное, что можно вменить ему в вину - вторжение на чужую территорию. Но нет никакого доказательства, что он вломился в наш номер. Мы проверили наше барахло - ничего не пропало. Поэтому копы захотят узнать, что же он там у нас делал. Что мы с ним обсуждали, о чем говорили. Представь-ка их реакцию, когда они узнают, в чем дело. Исчезнувшая могила. Селянин, испарившийся в сорок четвертом. Будут с нами обращаться, как тот управляющий кладбищем. Решат, что я свихнулся.
- Мне было бы спокойнее, если бы мы с ними побеседовали.
- Да с чего ты взяла, что нам что-то угрожает? Нас никто не запугивал. Кроме того, на время расследования придется оставаться в городе. Но ведь мы должны через десять дней лететь домой. Мне хочется всю эту историю как можно скорее закончить и насладиться остатком нашего отпуска.
- Нет, тут не только это.
"Ситроен" мягко катился по двухполосной дороге. Солнце встало, потеплело. На полях по обеим сторонам дороги работали фермеры. Хьюстон пожал плечами.
- С чего ты взяла?
- Ты ведь тоже признался, что боишься.
- Потому что меня что-то беспокоит. И, главное, я не понимаю толком, что именно. В общем, необходимо выяснить все до конца. Если Пьер де Сен-Лоран был хотя бы в половину таким эгоистом, каким его расписал Монсар, то почему же у него хватило времени написать моей матери и сообщить ей о том, что он ухаживает за могилой отца? И после этого он внезапно исчезает. Я уверен, что ответ на этот вопрос очень прост. Но я не смогу спокойно заснуть, пока его не услышу. Тем не менее, я прекрасно понимаю, - и это меня приводит в ужас, - что не будет этого простейшего ответа, не будет вообще никакого.
- Хорошо, тогда пообещай.
Он внимательно посмотрел на жену.
- Я не стану жаловаться, - продолжила Джен. - Заткнусь и буду кататься с тобой, сколько тебе влезет. В Ронсево останусь в стороне и подожду, пока ты вволю не наговоришься. Но уж если ничего не отыщешь, будь добр, пообещай, что на этом все завершится, что ты прекратишь пудрить мозги и мне и себе...
- ...и доставишь меня в прекрасные и удивительные места! - Хьюстон расхохотался. - Так я же этим и занимаюсь. Слушай, это же настоящее приключение!
- Обманщик. - Дженис тоже расхохоталась. И тут же в жарком, тошнотворном страхе он услышал ее крик. Нога судорожно надавила на педаль акселератора. "Ситроен", дернувшись, рванулся вперед, и Пита вжало в сидение. Непослушными руками крутанул руль. Машину резко занесло вправо, а затем влево, и только после этого он смог выровнять ее.
Он быстро взглянул на Джен. В темных, огромных, бездонных глазах стоял безумный страх. Лицо было перекошено и совершенно бескровно. Ее крик превратился в беспомощный стон.
Ему нужно было смотреть, куда он едет. Когда балочные перекрытия старинного моста приблизились, Хьюстон услышал рядом какой-то рев. Слева. Он и раньше его слышал, но тогда рев раздавался сзади, за машиной. В зеркальце заднего обзора он увидел фургон, который рванул ближе, козырек над водительским сидением был опущен, и Пит не смог рассмотреть лица шофера.
И вот теперь фургон неумолимо мчался рядом, - огромный, черный, и с таким грохотом, что Хьюстон едва слышал вопли Джен. Ее панический страх передался ему. Обе машины мчались к мосту.
Мост был старым, на одну полосу, с каждой стороны его подпирали огромные балки. Когда Хьюстон, заморгав, понесся ему навстречу, то ему показалось, что он едет сквозь туннель. Пролетев мимо дорожного знака, Пит, даже с его слабеньким знанием французского, ясно понял, что английским эквивалентом ему будет: "ПРОЕЗДА НЕТ".
- Блин, да что же за чертовня случилась с... - Но договорить ему не удалось, потому что фургон вильнул в сторону, сталкивая "ситроен". И весь ужас заключался в том, что там не было никакой дороги! Ряд сосен оборвался справа. Перед ними распахивалась пропасть, ведущая в реку.
- Пит!
Фургон столкнулся с "ситроеном", послышался резкий металлический грохот, потрясший машину. Слишком поздно Хьюстон вспомнил о тормозах. Узкий проход впереди страшил, Пит чувствовал, что превращается в камень. Он понял, что может только править и ехать вперед. И снова фургон врезался в "ситроен". Хьюстон ощутил удар. Дверца с его стороны вдавилась в кабину. Если ему не удастся вывернуть, он в лепешку расшибется о мост. В мозгу промелькнула картина: машина разваливается на куски, они с Дженис прошибают ветровое стекло, вылетая вперед.
Хьюстон так до конца и не понял, что произошло. Фургон промчался сквозь бутылочное горлышко въезда на мост и дальше. Хьюстон, как в невесомости, увидел распахнувшееся небо. Падающий автомобиль начал клониться вниз, задрав задние колеса. Берег реки стремительно приближался, и Пит задохнулся от ужаса, разглядев под собой пенящуюся реку.
Пустота. Немота. Свист несущегося мимо воздуха. К собственному удивлению Хьюстон почувствовал смутную эйфорию, тишину, безмолвную умиротворенность.
Несмотря на то, что поверхность реки казалась мягкой, машина словно въехала в бетонный блок. Удар заставил распахнуться челюсти Хьюстона. Отдача снова сомкнула их, вспарывая язык. Его рука рванулась вправо, защищая Джен.
А затем он начал кашлять, задыхаться. Зрение пропало. Как и дыхание. Не говоря уже о движении. Казалось, все встало с головы на ноги (а может и наоборот), и Пит понял, что перевернулся. Легкие отвергали воду, которую он вдыхал. Чем больше он кашлял, тем больше воды струилось ему в глотку. Глаза его были распахнуты, но грязная илистая вода казалась хуже слепоты. Опускаясь куда-то, Хьюстон думал только о том, что сходит с ума.
Непослушными дрожащими руками он пытался расстегнуть ремень безопасности. Оказалось, что он его и не застегивал. Пит принялся рвать ручку двери, но она словно примерзла, видимо, дверь заклинило. Он почувствовал, как рядом с ним шевелится Джен. Протиснувшись в окно - Хьюстон неожиданно вспомнил, что оно было открыто - он рванулся к небу наверх, словно это была единственная щель, оставшаяся ему в жизни. Ремень зацепился за раму. Пит уперся ногой в руль. Ударил, что было сил и внезапно почувствовал себя свободным. Плечом он процарапал по скале. Его подхватил поток. Он плыл наверх, а грудь разрывалась, и тьма сгустилась. Он слышал неясные, глухие отголоски каких-то звуков, ревущих в ушах.
Ему нужно было дышать, просто дышать. Это было необходимо, и инстинкт возобладал. Хьюстон вырвался на поверхность и наконец-то вдохнул в себя воздух. Он выплыл в ослепительный солнечный свет, на прохладный, сладкий, чистый, живительный воздух.
Он вволю надышался и молотил по воде руками, стараясь держаться на поверхности. А затем нырнул, чтобы взглянуть на Джен. О, черт, она все еще была внизу.
Хьюстон решил подождать. Он ждал и ждал. Но поток уносил его вниз по реке, и тут он понял, что ждать дальше - глупо. Задержав дыхание, несмотря на слабость, он нырнул на дно, помогая себе руками.
Живот свело. Он согнулся пополам, уткнувшись головой в колени. Прохладная вода успокоила его душу, а тело онемело от холода. Хьюстон почувствовал сонливость. Затем перед ним возникла фигура, обрамленная сияющим нимбом, и он понял, что это его отец.
12
Смерть оказалась вовсе не такой, какой он себе ее представлял. Вовсе не темная и не ужасающая, оказалось, что она мягкая, успокаивающая и милая. Его вел - ввел в нее - отец. Хьюстон вовсе не ощущал никакого страха. Он столько вопросов хотел задать отцу. Плача, Пит понял, что как и в детстве, смотрит на него снизу вверх. Любимый, обожаемый отец стоял, нависая над ним, и яркий нимб, который не позволял различить черты его лица, обрамлял его голову. Хьюстон попытался вытянуться, чтобы увидеть все, как можно отчетливее, отчаянно пытаясь разглядеть, что же происходит, напрягая кончики пальцев, и его жутко злила рука, схватившая его за плечо из-за спины. Эта рука пыталась утащить его куда-то. Он сбросил ее к чертям. Но рука нажала еще сильнее.
- Отпусти! - заорал он в ярости. Хьюстон неверными шагами пробирался к своему отцу. Но тут же другие руки стали хватать его за плечи, талию, укладывать куда-то. Он пытался сопротивляться. Он дергался, - но бесполезно.
- Отпустите! - истерически кричал он. Зрение было замутнено. Глаза набухли слезами.
- Это же мой отец! Как вы не понимаете! - Но руки не отпускали его. Они терзали его и старались опрокинуть назад. - Помогите! - кричал Хьюстон, обращаясь к отцу. Но отец смотрел на него равнодушными, безразличными глазами. - Хватит! Больше не могу! - завопил Хьюстон. Отец пристально изучал его. Затем, пожав плечами, отец поднял правую руку, медленно качнул ею в безмолвном прощании, мягко повернулся и ушел. Спина его размывалась вдали, поглощалась туманом.
- Ты обязан мне помочь! - завопил Хьюстон. - Ведь ты же мой отец!
