– У тебя грязные руки. Немедленно вымой!
– Я и сам собирался, – покорно согласился Римо. – А, кстати, заодно и ногти подстригу.
Маленькие глазки Чиуна превратились в узкие щелки, но он ничего не сказал.
Римо прошел в ближайшую ванную комнату – их в доме было больше дюжины, и расположение каждой кто-то тщательно продумал, – закрыл за собой дверь и принялся усиленно тереть ладони пемзой. В результате большая часть краски сошла, но малая толика въелась в кожу.
В таких случаях Римо также использовал особый прием. Он знал, что верхний слой человеческой кожи состоит из отмерших клеток, которые постепенно отслаиваются. Поэтому он насухо вытер руки и приступил к специальной чистке.
Ладони его покраснели. От них даже пар пошел. А в раковину посыпались черные крупинки – частицы сгоревшей в процессе трения краски.
Когда руки стали совершенно чистыми, Римо сполоснул их холодной водой из-под крана, потом осмотрел ногти. Не слишком длинные, но все-таки неплохо бы слегка подстричь. Зачем же проявлять бесхарактерность и тем самым внушать Чиуну бесплодные надежды?!
В аптечке Римо отыскал ножницы для ногтей, изготовленные по специальному заказу из сверхпрочного титана. Поскольку ногти Римо теперь приобрели такую твердость, что способны были резать сталь, для их стрижки уже не годились обычные ножницы из магазина.
Римо начал с относительно простой обработки коротких ногтей. Сначала левая рука, от мизинца до большого пальца. Потом правая – ноготь на большом пальце, мизинце, безымянный, средний. Ноготь указательного пальца – супертвердый, чуть выступающий над подушечкой – он всегда оставлял напоследок. На краю фарфоровой раковины уже лежала аккуратная кучка обрезков. Даже носорог умер бы на месте, если бы случайно их проглотил.
С длинным ногтем возиться труднее всего. Если обрезать его чересчур коротко, рискуешь лишиться незаменимого инструмента. За годы тренировок Римо научился проникать в запертые помещения, разрезая этим ногтем оконные стекла. Очень полезная штука, хотя в беседе с мастером Синанджу Римо не признал бы этого факта.
Однажды по неосторожности он слишком коротко подстриг свой «спецноготь» и потом целый месяц чувствовал себя так, как если бы отхватил себе фалангу пальца. Понятное дело – ноготь уже стал частью его самого.
Титановое лезвие действовало как резец токарного станка.
Наконец тонкий аккуратный полумесяц упал в кучку обрезков.
В дверь нетерпеливо постучали.
– Ты занимаешь ванную! – недовольно буркнул Чиун.
– Есть же другие.
Мастер Синанджу со злостью стукнул кулаком.
– Я желаю воспользоваться этой!
– Хорошо, хорошо. Я уже закончил.
Ученик смахнул обрезки ногтей в мусорную корзину, затем открыл дверь и отступил в сторону. Кореец буквально ворвался в ванную.
– Руки чистые? Показывай!
– Да брось ты в конце концов.
Чиун негромко хлопнул в ладоши.
– Показывай!
Римо послушно протянул ладони.
– Как в детском саду, честное слово.
Учитель тщательно осмотрел руки Римо с обеих сторон, проверяя, не осталось ли на коже пятен краски, не въелась ли под ногти всякая грязь.
И вздрогнул от того, что увидел.
– Ты подстриг их! – проскрежетал он в бессильной ярости.
– Подай на меня в суд.
– Так отвратительно обращаться со своими ногтями! Я удивляюсь, как ты еще пальцы себе не отрезал.
– Говорят, дереву становится лучше, когда у него обрезают ветки, – возразил Римо.
– Ты не дерево.
– А ты мне не отец. Оставь мои ногти в покое.
Мастер Синанджу нахмурился, но выпустил из рук ладони Римо.
– Ты неисправим. А теперь иди. Я приберу здесь.
– Нечего здесь убирать, я не мусорил.
– Иди, иди, – повторил Чиун и выставил ученика из комнаты.
Чрезвычайно довольный тем, что так легко отделался, Римо двинулся по запутанным коридорам своего дома.
А здесь иногда бывает неплохо, подумал он, спускаясь вниз. Из кухни первого этажа потянуло свеже-сваренным рисом.
Давно прошли те дни, когда контракт, подписанный Харолдом У. Смитом и мастером Синанджу, обязывал последнего уничтожить Римо, если КЮРЕ будет угрожать опасность. Теперь Чиун и Римо чуть ли не сроднились и, несмотря на постоянные споры, любили и уважали друг друга, причем Римо относился к учителю с большим почтением и обожанием. Римо не затевал бесед о том, что старик отращивает слишком длинные ногти или носит чересчур яркие кимоно. И сам он хотел, чтобы его оставили в покое и позволяли одеваться так, как ему нравится. Его вполне устраивали тенниска и легкие брюки. Ну и, разумеется, туфли – дорогие итальянские туфли. И никаких носков. Нет, от носков, пожалуйста, увольте.
Славная здесь жизнь, подумал Римо и взял со столика пульт дистанционного управления телевизорами. Телевизоры стояли чуть ли не в каждой комнате, и Римо, проходя мимо открытых дверей, включал каждый из них и таким образом слушал новости. А что такого? Чиун потом их выключит.
Он уже подходил к кухне, предвкушая долгожданную трапезу, как вдруг то, что он услышал, заставило его замереть.
– ...Представители «Амтрака» говорят, что причины страшного крушения пока не установлены.
Римо вошел в комнату.
– ...Новые подробности в следующем выпуске, – сказал диктор.
У него за спиной Римо успел заметить надпись: «Амтрак. Крушение поезда». На фоне перевернутого состава.
Римо выругался. Включил другой канал.
На Эн-би-си рекламный блок еще не начинался.
– ...Сейчас в городе Мистик на побережье штата Коннектикут продолжаются спасательные работы. Специалисты считают, что с наступлением темноты спасателям станет значительно труднее.
– Какой поезд? – вслух спросил Римо.
– ...Теперь о других новостях дня, – сказал диктор.
Пришлось переключиться на другой канал. Римо наткнулся на рекламу изысканного кошачьего корма: сиамский кот в смокинге танцует вальс с женщиной в платье до пят. Похоже на фильм о зарождении плотской любви представителей разных биологических видов, хмыкнув, подумал Римо.
Наконец он наткнулся на отрывок из репортажа Си-эн-эн. Там, где произошло крушение, стоял большой желтый подъемный кран. Весь состав был страшно искорежен. На насыпи, в воде – повсюду лежали вагоны, а энергичная журналистка говорила о том, что катастрофы такого масштаба не случалось со времен трагедии у залива Кано. Что произошло там, Римо понятия не имел.
– ...Пока найдены тела шестидесяти шести погибших пассажиров «Мерчантс лимитед». Поиски под водой продолжаются. Состав из десяти вагонов отправился со станции «Южный Бостон» в семь часов вечера. Конечным пунктом маршрута был Вашингтон. Поезду оставалось два часа пути.
– О Боже, – простонал Римо, хватаясь за телефонную трубку, и нажал на кнопку с цифрой "1". Электрический сигнал промчался по территории трех штатов, и на столе Харолда У. Смита в санатории «Фолкрофт» зазвонил телефон. Он звонил и звонил, и после восьмого зуммера Римо уже не сомневался, что Харолд В. Смит, где бы он ни находился, либо мертв, либо без сознания. По секретной линии, доступ в которую перекрывал специальный код, сигнал поступал и на телефон спутниковой связи. Днем Смит держал его у себя в портфеле, а на ночь, насколько Римо известно, клал под подушку.
Не было случая, чтобы Смит не ответил на звонок по линии КЮРЕ.
Значит, случилось что-то очень серьезное.
Глава 5
Когда ярко-красный «драгун» сворачивал на шоссе № 95, ведущее на юг, в Коннектикут, на пергаментном лице мастера Синанджу застыла маска глубокой скорби.
– Нам надо связаться с вашим Президентом-марионеткой, – наконец выдавил он.
Римо как раз лавировал между машинами, то и дело давая гудок.
– Мы ведь не знаем наверняка, жив он или мертв, – бросил он через плечо.
– Контракт связывает нас со Смитом, а не с марионеточным режимом, – продолжал Чиун. – Может быть, теперь придется внести в договор некоторые изменения. В нашу пользу, разумеется.
– Президент Соединенных Штатов не марионетка. Он реально руководит страной.
– Сейчас – да. И поскольку на него в связи со смертью Смита свалилась реальная власть, мы просто обязаны поторопиться, чтобы помочь ему стать преемником.
– Для начала, – раздраженно возразил ученик, – надо убедиться, что Смит погиб.
– Он не ответил на твой звонок. И на мой. Значит, мертв. Иначе ответил бы на звонки.
– Может, он лежит без сознания.
– Звонок телефона мгновенно вернет его в чувство, если, конечно, мозг не разрушен.
– А вдруг он на операционном столе?
– Все равно, – не сдавался Чиун. – Звонок он услышит в любом состоянии. И вслепую нашарит трубку.
– Под общим-то наркозом?
Старик обиженно поджал губы.
– Он умер. Самый щедрый Император Дома всех времен подкошен смертью в разгар своего благословенного царствования. Увы!
– Несколько часов назад ты стремился отделаться от него.
