вставил дуло ей прямо между ног. Она проснулась и в ужасе заорала. Третий бандюга тут же склеил ей рот скотчем.
Дуло пистолета ещё больше упёрлось мне в подбородок.
— Считаю до трёх, если не скажешь где спрятал кокс, я выпотрошу твою сучку у тебя на глазах.
— Кокс забрали в КГБ.
Сказанное было воспринято как издёвка, ибо в следующее мгновенье я почувствовал острую боль от удара рукоятки пистолета в голову.
— Издеваешься, сука! — закричал бандит, и я понял, что убедить его в сказанном не имеет смысла.
Мозги сквозь боль стали усиленно работать. Надо сказать такое от чего наше положение не станет ещё хуже.
— Кокс припрятан в Москве.
Это был единственный ответ который я смог придумать, чтобы хотя бы немного выиграть время.
— Где?
Для правдоподобности я прикинулся несговорчивым.
— Гюрза! Можешь начинать.
Гюрза сорвал с Тамары ночную рубашку и схватился за трусики. Та замерла от ужаса.
— Постойте! Я скажу где. В камере хранения на Курском вокзале, ячейка номер 57.
Лицо бандита под маской я не мог видеть, однако почувствовал, что он повёлся на моё сказанное. Обычно преступники предпочитали прятать вещи в камерах хранениях. Про это я насмотрелся в милицейских фильмах того времени.
— Говори шифр! Шифр!
Дуло ещё больше упёрлось в мою кожу, грозя её разорвать.
— 1862, — брякнул я год своего рождения умышленно уменьшив его на 100 лет.
— Эй Гюрза! Ты всё слышал? Включи телефон и звони Каблуку. Пусть мчится на Курский вокзал. Дай ему номер этого телефона, чтобы позвонил обратною
Гюрза начал звонить по коду в Москву.
— Но если ты соврал козёл вонючий. Мы твоей сучке у тебя на глазах матку на изнанку вырвем, а потом тебя ломтями настрогаем, — зарычал мне в глаз бандит.
Затем он подошёл к дрожащей от страха Тамаре.
— Мы знаем где твой щенок. После того как порвём тебя, то потом в Москве порвут твоего сосунка.
«У нас в запасе не больше получаса» — пронеслось в моей голове.
Бандиты уселись на стульях и стали ждать вестей из Москвы. Один из них даже снял маску, чтобы закурить и положил пистолет рядом с телефоном на прикроватную тумбочку.
Время неумолимо шло вперёд, а у меня в голове ничего не возникало. Я начал лихорадочно озираться по сторонам пытаясь найти хотя какой- нибудь выход.
— Занервничал, козлина? Соврал, да? Соврал? Нас за лохов принял?
Он опять ударил меня рукояткой на сей раз разорвав бровь. Кровь обильно брызнула из раны и залила мне глаз. Я воспользовался моментом и, притворившись, что теряю сознание, начал падать в сторону тумбочки. В следующий миг я схватился за пистолет и выстрелил в ударившего меня бандита в живот. Тот покачнулся, но устоял на ногах и начал кое как наводить на меня дуло. Но не успел он нажать на курок, как мои ноги, то ли от кровопотери, то ли от страха подкосились и я упал на пол. Падая, я успел увидеть, как тот бандит который держал под дулом Тамару наводит на меня пистолет.
Звук выстрела и шум ломающейся двери прозвучали одновременно. Не чувствуя боли, я через единственный глаз увидел, как целющийся в меня бандит замертво свалился на голое тело Тамары. Одетые в камуфляж вооружённые автоматами люди, ворвались в номер. Среди них я узнал майора КГБ Соколова. Он поднял меня на ноги и спросил:
— Жив?
— Жив, но опоздай вы хотя мы на одну секунду — были бы мертвы.
Майор подошёл к телефону и поднял трубку.
— Работает, — резюмировал он удивлённо, — это вы его отключали?
— Нет! Они вырубили как только ворвались, но потом включили, чтобы в Москву позвонить.
— Это и спасло вас.
— А вы, что всю ночь нас прослушивали?
— Прослушивали. Причём с превеликим удовольствием — с укоризненной улыбкой ответил Соколов и добавил, — ты уж прости нас, друг, такая у нас работа знать всё обо всех.
Он включил рацию и доложил.
— Задание выполнено. Преступники обезврежены. Один убит мною, второй ранен. Нет не мною, заложником. Нет он цел, только бровь рассечена. Второй заложник, вернее заложница находится в сильном шоке. Присылайте медиков.
В это время зазвонил телефон. Соколов поднял трубку. На другом конце провода кто то истошно кричал.
— Шеф! Он туфту гонит. Рвите козла на части.
Кричащий вероятно был тот Каблук, который ничего не нашёл в камере хранения.
Майор с улыбкой передал мне трубку.
— Можешь сказать ему пару ласковых пока наши не одели наручники.
— Сам ты козёл¸ Каблук вонючий, — крикнул я в микрофон, но опоздал. В трубке были слышны одни прерывистые гудки.
Мы с Тамарой восстанавливались в ведомственной больнице. Мне зашили бровь, а её лечили успокаивающими. Соколов лично проведал нас. Принёс целый баул апельсинов и мандарины в придачу.
— Так значит вы всё время за нами следили?
— Ну а как же? Держали вас в поле зрения.
— Использовали нас в качестве наживки?
— У нас это называется ловля на живца, — засмеялся Соколов, — ладно. Хватит страдать. С вашей помощью нам удалось выловить всю банду и прикрыть наркотрафик.
— Ага! Может нам ещё дадите от имени вашей конторы ценный подарок? У вас так ведь принято дарить фотоаппарат «Смену» или радиоприёмник «ВЭФ».
— Зря иронизируете, дорогой товарищ. Сами ведь виноваты, что влипли в нехорошую историю. В следующий раз когда будете брать посылки от незнакомых людей, проверьте нет ли в ней криминала.
В «Жемчужину» мы больше не вернулись, а улетели прямиком в Москву.
Дома мы наконец крепко заснули. Сказывалась усталость от перенесенных бурных потрясений прошедших дней. Больше всего досталось Тамаре. Шутка ли, более получаса находится в одних трусах, под дулами озверевших бандитов. Она вздрагивала во сне от дурных кошмаров, но, нащупав рядом меня, успокаивалась.
Закончив утренние процедуры, мы принялись искать Эдика с Марией Ивановну. Праздники праздниками, но нам надо было возвращаться в Ереван и этот грустный день неумолимо наступал.
Позвонив в бар, Тамара узнала, что её шефиня прибывает завтра, а значит и Эдик с ней тоже нарисуется. Так оно и случилось. Уже на следующий день позвонила Мария Ивановна и довольным голосом позвала к себе домой на ужин. Потом трубку взял Эдик.
— Ну что? Сплавил Зару и теперь живёшь как сыр в масле?
— Как сыр в Кисловодске. А что тут дурного? Ты ведь тоже зря время не терял?
— Ладно завтра увидимся и перетрём тему.
— Давай, дружище, до завтра.
— Где она живёт? — поинтересовался я.
— На Калининском проспекте, — гордо, не без зависти ответила Тамара.
— В тех красивых высотках?
— Именно.
Итак, подходило к концу наше
