— У тебя, солдат, — гневно сказал Алексей, — подготовка как у дохлого тюленя. Ты забыл, что такое дисциплина, порядок и субординация. Тебя, по-хорошему, надо просто расстрелять.
Михаил Николаевич издал сдавленный звук и упал животом на землю. Кондрат Ефимович зажмурил глаза и, казалось, вообще впал в кому, умудряясь при этом каким-то чудом оставаться в «строю».
— Твое счастье, — снисходительно продолжал Алексей, — что я сегодня добрый до омерзения. И вместо расстрела возьму тебя под личный контроль до полного перевоспитания. Проведу, так сказать, дорогой кропотливого труда от обезьяны к недочеловеку. Ибо стать человеком тебе уже не удастся. Ума не хватит.
Решетников испуганно перевел дух, но продолжал лежать, прижавшись лицом к земле.
— Как ты должен был обратиться к своему командиру?! — внезапно взревел Алексей. — Встать, скотина!
Решетников мгновенно поднялся на ноги и принял строевую стойку.
— Я… — трясясь от ужаса, пролепетал он, — я… я…
— Лохматая свинья, — грубо подсказал Алексей. — Еще раз услышу обращение не по уставу или крамольные мысли вслух или даже увижу тень крамольных мыслей на лице — пеняй на себя. Кросс на десять километров в ОЗК и противогазе покажется пределом мечтаний.
Генералы молчали, вытянувшись в струнку и «поедая» начальство глазами.
— А ведь это все меняет, — задумчиво сказал Алексей. — Теперь можно попробовать и выкарабкаться. А там, глядишь, и подлечат старичков. Для суда.
— Куда выкарабкаться? — робко осведомился Кондрат Ефимович.
— Разговорчики в строю! — рявкнул Алексей, загоняя генерала обратно в околокоматозное состояние. — Когда придет время — вам доведут.
Втроем можно было набрать оружия и занять в лагере круговую оборону до подхода спасателей. Судя по числу людей на поляне, патронов должно хватить, чтобы отбить атаку практически любого противника. Неясно было, смогут ли стрелять потерявшие память генералы. Но уж работать, следить за обстановкой и подавать сигналы смогут наверняка.
Рывком за ворот куртки небрежно завернув в сторону медленно наступающего на его «строй» очередного безумца, Алексей остановился перед Михаилом Николаевичем и внимательно посмотрел в невинные, почти детские глаза генерала.
— Если есть еще вопросы — лучше задать их прямо сейчас. Впереди у нас — трудовые будни и тяжелые бои.
— Хотелось бы понять, — промямлил Михаил Николаевич, — что произошло, почему я ничего не помню, где мы и кто я такой?
— А не слишком ли много ты хочешь знать, солдат? — нехорошо прищурился Алексей. — Или, может, забыл, что такое военная тайна?
— Не-е-ет, — жалко пролепетал Михаил Николаевич, бледнея просто на глазах.
— Не бойся! — пафосно ободрил генерала Алексей. — Родина не наказывает своих верных сынов, если они не слишком далеко суют свой нос куда не надо. Вы имеете право знать, что произошло. А произошло… предательство!
Генералы разом вздрогнули и заметно напряглись.
— Да, именно оно! — театрально провозгласил Алексей. — И в результате этого предательства… гм… двух предателей случилась катастрофа, в которой вы оба и потеряли память. Но я вас нашел, и вам теперь нечего бояться. Когда-нибудь мы выберемся отсюда, и мудрые врачи подберут вам нужное лечение. После чего неизбежная кара падет на головы предателей! Так, что еще непонятно?
— Как меня зовут? — жадно спросил Кондрат Ефимович, делая шаг вперед. — Какое у меня звание?
— Тебя, ефрейтор, зовут… Пит Буль. Но я обычно зову тебя просто Буль. — Алексей уже откровенно издевался, но в глазах генерала светилась столь неподдельная радость, что не было сомнений: он все принимает за чистую монету. — Ясно?
— Так точно! — рявкнул Буль.
— Вот так! А ты, рядовой, — мстительно продолжал довольный Алексей, обращаясь к Решетникову, — зовешься Боевой Хомяк. Для близких друзей вроде меня просто Хомяк.
— Но мне кажется, что это не мое имя, — попробовал робко возразить новоиспеченный Хомяк.
— Это что такое? — строго вопросил Алексей. — Кто это тебе разрешил свое мнение иметь? Как тебя звать, боец?
— Хомяк, товарищ… товарищ…
— Генерал, — не без злорадного удовольствия подсказал Алексей.
— Хомяк, товарищ генерал!
— Хреново тебя слышно, рядовой. У тебя что, дерьмо во рту плещется? Как тебя звать?
— Рядовой Хомяк!!
— Вот так-то, — удовлетворился процедурой раздачи новых имен и званий «генерал».
— А как нам к вам обращаться, товарищ генерал? — несмело вопросил Хомяк. — Как вас зовут?
Этот простой вопрос вызвал почему-то в душе Алексея настоящее смятение чувств. Сразу вспомнилось, как предупреждал его сталкер у блокпоста, как звучал в голове вкрадчивый голос контролера, и тут же совсем некстати наползли навязчивые слова Решетникова-Хомяка.
«Как штык», — повторял воображаемый голос генерала раз за разом, даже теперь почти вгоняя капитана в гипнотический транс.
— Как штык, — хрипло сказал Алексей, чтобы хоть как-то прервать это навязчивое бормотание в голове. — То есть Штык. Или «мой генерал». Тоже сойдет. Всегда мечтал, чтоб ко мне обращались «мой генерал».
— Так точно, мой генерал! — радостно прогавкал Буль, которому, по всей видимости, очень не хватало понятных ориентиров в этом незнакомом мире.
— А теперь, солдаты, слушайте вводную. Мы должны организовать оборону до подхода основных сил. Для этого каждый из вас сейчас пойдет и притащит сюда все оружие и патроны, которые увидит.
— Разрешите обратиться, товарищ генерал? — избавившись от сомнений, Хомяк теперь говорил значительно уверенней, чем когда был безымянным.
— Валяй, — милостиво разрешил «генерал».
— А другие предметы, помимо оружия, не подлежат сбору?
Новоявленный «генерал» Штык глубоко вздохнул, осмотрелся по сторонам и принял окончательное решение:
— Отдаю лагерь на полное разграбление, бойцы. Собирайте все, что понравится, и тащите сюда. Людей не трогать — они больны и нуждаются в лечении.
7
Буль и Хомяк оказались толковыми ребятами. Сперва Штык не смог сдержать нервный смех, глядя, как двое весьма упитанных мужчин в возрасте резво бегают по лагерю и тащат к оранжевой палатке все, что, по их мнению, заслуживает внимания. Но работа спорилась, куча самого разнообразного снаряжения росла как на дрожжах, а Буль так умильно и преданно смотрел на своего командира, подтаскивая очередной ящик с патронами или коробку, набитую банками армейской тушенки, что в какой-то момент Штык даже начал испытывать некоторые угрызения совести.
Сам он важно восседал на брезентовом стульчике и размышлял о том, как устроить достаточно защищенный контур защиты, за которым можно будет досидеть остаток дня и, самое главное, следующую ночь. Он не боялся нападения псевдособак или крупных экземпляров плоти: вся эта малокалиберная живность прекрасно отгонялась огнем из автоматического оружия. Но ведь в Зоне, как он помнил из рассказов сталкеров, с которыми неоднократно говорил во время командировки, водятся и более серьезные зверьки. Что можно противопоставить кровососу, болотной твари или псевдогиганту, Штык не имел ни малейшего представления. Что будет, если на лагерь набредет еще один контролер, который не станет загадочно подставлять голову под удар бутылкой, думать не хотелось даже намеками.
У военных на блокпосту никогда не было специального сталкерского снаряжения вроде ультразвуковых гранат для отпугивания живности. Не нужны такие штуки, когда в бетонных кубиках дотов, прикрывающих блокпост со стороны открытой Зоны, есть кому стать у треног крупнокалиберных пулеметов. Здесь у Штыка не было крупнокалиберных пулеметов, дотов, колючей проволоки и взвода солдат.
Зато имелись в наличии двое немолодых и явно не очень здоровых мужчин, готовых пока подчиняться и так усердно выполняющих приказ, что по их красным от напряжения лицам уже просто ручьями стекал обильный пот. Вопрос о том, умеют ли эти, с позволения сказать, «солдаты» стрелять, пока оставался открытым.
Заметив, как Буль остановился в изнеможении, прижав правую руку к груди, Штык запоздало спохватился, что так его бойцам и до инфаркта недалеко. Все же не по двадцать лет генералам.
— Хомяк, Буль! — скомандовал он. — Ко мне!
Буль тут же бодро зарысил в сторону начальства. Хомяк сперва аккуратно пристроил на склоне из горки собранных вещей ящик с запалами для гранат и только потом, пытаясь печатать шаг по мягкой земле, подошел на положенное расстояние, вытянулся по стойке «смирно» и попытался доложить по всей форме:
— Товарищ генерал, рядовой Хомяк по вашему приказанию…
— Вольно, вольно, рядовой, — поспешил успокоить не в меру ретивого вояку Штык. — Даю пять минут на перекур. А потом проведем экзамен по огневой подготовке.
