После стадиона Федя проехался по берегу Ковжи. Здесь над обрывом ремонтировали церковь. Еще недавно была она огорожена забором с проволокой, и там располагался цех пивоваренного завода. Теперь церковь отдали верующим, и строители возводили заново колокольню – вместо разрушенной в давние годы. Кирпичная двухъярусная башня с арками была уже готова, и рабочие стучали топорами среди стропил крыши. А вместо забора вокруг церкви стояла узорная решетка из чугуна.
Федя отдохнул здесь, свалившись прямо в траву навзничь. Зной плыл над травой, и Федя растворялся в нем, будто кусок рафинада в теплом чае. Это было приятно. Однако, чтобы не растаять совсем, он стряхнул с себя оцепенение и вскочил, распугав кузнечиков. Покатил опять. Решил выехать на Садовую и глянуть на вазу с синим городом…
Вот здесь-то, как известно, и случилось ДТП…
Кино один на восемь
Итак, натянув зашитую майку, Федя поехал в детсад.
Уже издалека заметно было за низкой зеленой изгородью мелькание пестрой детсадовской толпы. А человек семь сидели прямо на заборчике, свесив ноги на улицу. И конечно, завопили:
Едет ФедяНа ве-ло-си-пе-де!Едет ФедяНа ве-ло-си-пе-де!
Степка выскочил встречать. За ним появилась известная своей занудностью Элька Лохматюк. Сообщила:
– А Степу сегодня ставили в угол…
– За что?
– А он дразни-ился. На Дениса Копырина…
– Как? – строго спросил Федя Степку.
Но ответила опять же Элька:
– А вот та-ак:
Ты иди все прямо, прямо,Впереди помойна яма.Погляди в ту яму вниз -Там сидит дурак Денис…
– Между прочим, ябедничать стыдно, – сказал Федя Эльке. А Степку сурово спросил: – Я тебе для этого, что ли, утром устное творчество рассказывал?
– А это и не то вовсе! Я сам придумал!
– Ты переделал то, что про Бориса! Это свинство!
– А Денис первый задразнился! Опять «грузди-обабки…». А потом засунул мне под майку песочный шиш.
– Что вас мир не берет? – с досадой сказал Федя. – Все время грызетесь да царапаетесь. Зверята и те дружнее живут в зоопарке, на площадке молодняка…
– На них же воспитательша не орет каждую минуту…
– Катерина Станиславовна, мы поехали! – крикнул Федя «воспитательше» через изгородь. Велел Степке сесть на багажник, и они покатили по краешку щербатого асфальтового тротуара. Улица Хохрякова была спокойная – улица библиотек, поликлиник, детсадов и небольших контор, которые располагались в бывших купеческих и дворянских жилищах. Никто не ругался на мальчишек, едущих там, где место для пешеходов. Степка потряхивался на багажнике и недовольно молчал, обидевшись на «свинство». Потом все-таки спросил:
– А ремень сделал?
– Сделал. Потерпи до дня рожденья…
– Лучше подари заранее. Тогда я буду дольше радоваться. А то неинтересно, когда все подарки за один раз…
– Ладно уж, – согласился Федя, потому что в Степкиных словах была логика.
А Степка вдруг поинтересовался:
– Где ты майку разодрал?
– Было дело… Ох!.. – Федя тормознул и хлопнул себя по животу. – Марки-то?
Степка пожелал узнать, что случилось.
– Потом расскажу… – Федя домчал его до своего двора, тормознул у подъезда. – Шпарь домой, скажешь, что я поехал… к одному знакомому. Я у него новые марки забыл. Скоро вернусь… На лифте не езди, а то застрянешь, топай пешком! – И Федя рванул на улицу Декабристов…
Но через квартал он сбавил скорость. От нерешительности. Подумал: хорошо, если окно открыто и о н а по-прежнему сидит на подоконнике… А если не так, что делать? Стучать в дом, спрашивать о девчонке, про которую не знаешь даже, как зовут… Может, ну их, эти марки? Нет, жалко… И по правде говоря, не только в них дело. Почему-то х о ч е т с я вернуться к тому дому.
Сама девчонка Федю не интересовала. Даже лицо не вспомнить. Запомнилось лишь, как поднимала к губам костяшки и дула на них, будто обожгла. В общем, ничего привлекательного…
Не надо думать, что Федя вообще не заглядывался на девочек. Приходилось уже и влюбляться. Ну, Зойка Волошина в четвертом классе – это, конечно, была детская игра в тайную любовь. А вот в этом году, когда в их классе появилась Настя Шахмамедова, дочка вернувшегося из Польши офицера… Федя сладко млел от нежности, глядя на нее. Другие мальчишки тоже на нее заглядывались, но Федя не ревновал: Настя со всеми держалась одинаково – весело и чуть насмешливо… На физкультуре она лучше всех крутилась на перекладине и брусьях и не скандалила, как другие семиклассницы, что Георгий Максимович заставляет их заниматься в «короткой форме» – в купальниках. Весной она раньше всех девчонок стала ходить в гольфах, с открытыми смуглыми коленками, и вся была смуглая, точеная и казалась Феде похожей на хрупкую певучую скрипку.
Он так однажды и видел ее во сне – в образе девочки-скрипки, которую надо отыскать в таинственных подвалах Города и расколдовать; томился, искал, зная, что в случае удачи наградой будет необыкновенная музыка… А бывали и другие сны – от которых он просыпался с колотящимся сердцем и капельками пота на лбу. И зарывался лицом в горячую подушку, мучаясь тайным стыдом и страхом… Но в снах случается такое, чего никогда не бывает наяву. А наяву шло все как полагается. Сперва – случайные разговоры, потом: «Ты читала „Марсианские хроники“ Брэдбери? Неужели не читала? Давай зайдем ко мне, я тебе дам…» Затем – два билета на приезжую клоунаду «Мимикричи»… А конец – тоже обыкновенный: «Извини, Федя, сегодня я ужасно занята…» И отвратительного вида хлыщеватый девятиклассник Потапов, который ждет ее на углу… К счастью, страдания прекратились в середине мая, когда Настиного отца с семьей опять срочно перевели куда-то. Недели две еще дотлевала печаль воспоминаний, а потом стало некогда – экзамены…
Федя знал, что с нынешней незнакомкой ничего т а к о г о не будет. И тянуло его к тому дому с палисадником не простое желание увидеть ее, а неясная подсказка, что должно произойти с о б ы т и е. Что-то интересное. Это было как предчувствие в снах про Город. Потому что Садовая и улицы рядом с ней, и ваза в окне, и новая колокольня, выросшая над заборами, – это ведь тоже частичка Города. Или хотя бы намек на него…
Окно оказалось открыто. Но девочку Федя там не увидел. Остановился у знакомого палисадника, нерешительно брякнул звонком. Потом еще… И тогда она выглянула. Не удивилась.
– Ты за марками приехал? Или сюда…
Федя опять перебрался через палисадник. Девочка протянула конверт.
– Я почти сразу спохватилась, но ты так быстро уехал. Извини, я заглянула, он не заклеенный. Думаю, вдруг там что-то важное, тогда надо догонять…
– Да ну, ерунда… – пробормотал Федя.
– А ты марки про знаменитых людей собираешь?
– Только про моряков. У меня тема «Флот». И еще «Искусство»… Ты не интересуешься? – Это он просто так сказал, неловко было сразу обрывать разговор.
– Нет, я марками не занимаюсь, – вздохнула она.
– А чем? Фотографией? – вспомнил он. – Чуть под колесо не загремела, когда фотоаппаратом целилась куда-то…
– Это не фотоаппарат, а кинокамера…
– Такая маленькая? – удивился Федя.
– Да! – оживилась девочка. – «Экран» называется. Такие в шестидесятых годах делали… Хочешь посмотреть?
– Камеру?
– Ну… то, что она снимает. Как получается…
Федя видел, что ей важно не само знакомство, а просто хочется показать свою работу. И любопытно было взглянуть. Получалось, что и правда с о б ы т и е. Но он сказал:
– Да ну… куда я с великом-то… И вообще…
– Велосипед во дворе оставишь, – объяснила девочка и добавила просто, с неожиданной догадкой: – Ты стесняешься, наверно. Не бойся, дома никого, кроме меня, нет.
