Лену прорвало, и она начала говорить. Стараясь избегать позорного отсутствия интимных подробностей в ее жизни, она рассказала про маму, про институт, про работу, пытаясь быть остроумной и интересной. Поскольку биография у нее была среднестатистическая, то ничем особенным она порадовать кавалера не смогла. Тем не менее Олег с неподдельным интересом задавал вопросы, поддерживал ее натужные попытки приветливо улыбаться и остроумно шутить, в общем, вел себя идеально. Он непринужденно подозвал официанта и попросил «поставить пока в воду букет для его девушки».
Это было равносильно введению Лены в официальный статус девушки при кавалере. Она прислушалась к внутренним ощущениям. Организм воспринял эту метаморфозу как должное.
«Действительно, почему нет, — согласилась Лена. — Давно пора уже, хватит в девках ходить…»
— Что вы там шепчете? — улыбнулся Олег.
— Это я сама с собой, — хихикнула Лена.
— Лучше уж со мной поговорите, с собой еще успеете.
— В старости? Когда впаду в детство? — хохотнула Лена.
Олег вежливо улыбнулся:
— Ну, надеюсь до этого еще далеко.
— А я надеюсь, что не доживу до второго детства, — искренне поделилась с ним Лена.
— Я заказал нам красное вино, — не стал развивать тему кавалер. — Вы как? Не против?
После трагического случая с ликером на Валерином дне рождения Лена пила очень осторожно. Хотя сегодня для смелости это не помешало бы.
— Не против, — согласилась она.
— Вы становитесь покладистой. Тогда, пользуясь случаем, спрошу: может, вы и на брудершафт выпить согласитесь? А то неудобно как-то «выкать».
Слово «брудершафт» моментально разбудило в памяти роскошную сцену из ее любимых «Покровских ворот», когда Савва Игнатьич с гармошкой нарезал круги вокруг стола с крайне интеллигентной публикой, воспринимавшей его как самобытный персонаж. Лена надеялась, что после одного бокала она вряд ли начнет петь или пойдет вприсядку между столиков, потешая степенную ресторанную публику.
— Ладно, давайте на брудершафт, — после небольшой паузы согласилась она.
Но вся ее смелость улетучилась как пена с кока-колы, когда настал момент этого самого брудершафта. Целоваться было страшно. Она вообще плохо себе представляла порядок собственных действий. Ее начало тихонько трясти, а из области солнечного сплетения пыталось вырваться на волю дурацкое хихиканье. На фоне размеренных и красивых движений Олега ее суета выглядела неприлично. Едва он опустил бокал и выжидательно посмотрел на Лену, красиво хлопнув ресницами и пытаясь изобразить взглядом нечто непонятное, но волнительное, она не придумала ничего лучше, как начать медленно с чмоканьем допивать содержимое своего бокала, пытаясь оттянуть наступление решающего момента. Олег напряженно улыбался, глядя, как девушка по капле цедит вино, при этом уже на последнем этапе Лена перевернула бокал вверх донышком и открыла рот, словно заправский алкоголик, боящийся утерять хотя бы грамм своего зелья. Когда последняя капля гранатовой искрой побежала по тонкому хрусталю, Олег резко придвинулся к ней и по-хозяйски растянул на спинке Лениного стула левую руку. Она, уловив маневр, одеревенела и с неестественно прямой спиной наклонилась к столу, покосившись, как прогнивший у основания столб. Бокал пришлось поставить, освободившиеся руки мешали, и она срочно решила заняться отвратительной уткой, пропитавшейся апельсиновым соусом и по этой причине абсолютно несъедобной. Олег смотрел, как девушка торопливо кромсает горячее крохотным ножиком и заталкивает отодранные куски в рот.
— Возьмите другой нож, — не выдержал он наконец. — Этим же невозможно ничего отрезать!
Похоже, отсаживаться он не собирался, а есть, чувствуя его взгляд так близко, было совершенно невозможно. Лена с трудом глотала кисловато-сладкое мясо и смертельно хотела запить этот кошмар большим стаканом сока. Но сока не было, было только вино, и то в бутылке, а Лена точно помнила, что наливать себе самой неприлично. Можно было бы, конечно, помычать с набитым ртом и помахать руками, но вряд ли после этого знакомство продолжится. Олег, словно угадав, снова наполнил ее бокал, вопросительно подняв брови и с трудом поймав ее взгляд. Лена благодарно улыбнулась, стараясь не особо расплываться в улыбке, чтобы не утерять ненавистную утку, залепившую рот, словно кляп. Олег с изумлением смотрел, как вино в очередной раз с восторженным бульканьем утекает в прослезившуюся от счастья девицу.
«Лучше бы уж я сразу поцеловалась», — разозлилась на себя Лена, поняв, что выбрала ошибочную тактику.
— Лена, может, еще что-нибудь заказать? — вежливо поинтересовался он.
Она обреченно помотала головой, испытывая горячее желание запихнуть в рот пару подушечек «Орбита». Организм, не привыкший к изыскам дорогих ресторанов, тихонько бурлил, размышляя, вернуть пернатое вместе с соусом обратно или смириться.
Олег осторожно побарабанил пальцами по спинке стула:
— Ну что? Повторим тост, или вы еще поедите? Отпихнув тарелку, Лена повернулась к Олегу, но что ответить, чтобы не выглядеть смешно, она не придумала, поэтому просто застыла, излучая равномерное бордовое свечение. Увидев наплывающее лицо Олега, она зажмурилась и ощутила легкое прикосновение к губам, как будто по ним мазнула мягкая косметическая кисточка.
— Ну, теперь можно и на «ты»…
Их снова разделял стол, Олег сидел напротив и увлеченно ковырялся в своей тарелке. Лена почувствовала себя разочарованной. От первого поцелуя она ждала большего, а Лена имела полное право считать его именно первым, поскольку пьяное лобызание с растворившимся в глубинах памяти Мишей могло расцениваться как плод больного воображения обоих участников процесса. Хотя кому, как не ей, имеющей диплом филолога-германиста, знать, что слово «брудершафт» переводится как братство, поэтому и поцелуй имел право быть братским.
Голова уже слегка кружилась. Когда принесли облачко из сливок и фруктов, Лена чувствовала себя абсолютно пьяной. Она старалась соблюсти приличия, насколько это позволяли слегка нарушившаяся координация движений и легкий туман» в голове. Олег рассказывал какие-то смешные истории, хотя, может, на трезвую голову они и не показались бы ей смешными, если вообще это были именно смешные истории, а не что-то серьезное. Во всяком случае, Олег спокойно реагировал на жизнерадостный смех, которым Лена периодически прерывала его монолог. Алкоголь, погуляв по организму, вызвал некоторое завихрение желаний и активности.
— А давайте танцевать! — она подперла раскрасневшееся лицо ладошками и лукаво улыбнулась.
— Мы же перешли на «ты». Почему «давайте»?
