— Я выбирал по памяти, но сейчас, вижу, что некоторые вещи будут велики.
В глазах скопились слезы тоски и отчаяния. Что с нами стало и в какой момент это произошло?
— Теперь ты заделался моим стилистом? — выдавила из себя шутку. Когда-то мы ходили по торговому центру и выбирали модные наряды ему и Каю, чтобы они «покоряли каждую девчонку в новой школе». — Данталиан не против обновок?
— Мне не нужно его разрешение, — буркнул Тристан, напрочь не смотря на меня. Осмелев, я сделала несколько шагов к нему навстречу и дотронулась здоровой рукой до подбородка. Он дернул головой, скидывая руку.
— Тристан, посмотри на меня, — требовательно сказала я. Он медленно, через чур медленно, поднял взгляд на мое лицо. — Куда ты пропал четыре года назад и где был? Что вообще происходит?
— Тебе надо поменять повязку, — он развернулся в сторону ванной, но я настойчиво схватила его за руку.
— Нет, ответь. Из-за чего ты меня избегаешь? Я не спрашиваю по поводу твоих братьев, они никогда не были со мной друзьями, но куда делась наша клятва? Где это сейчас?
— Ди, — тяжело выдохнул Тристан.
— Пожалуйста, — взмолилась. — Мне больно от того, что ты не можешь на меня смотреть.
Одна слезинка все же вырвалась и скатилась по щеке. Не так я представляла нашу встречу.
— Нам и правда лучше сейчас поменять повязку. Ты слишком долго с ней ходишь, — он умоляюще на меня посмотрел. Я видела в его глазах борьбу, но не могла понять, с чем она связана. Сгорбившийся и поникший — не то, что мне хотелось когда-то увидеть. Я отступила. Это уже не тот Тристан. Возможно, именно так выглядит разбитый человек.
Я кивнула, хватая стопку вещей с кровати, и пошла за ним в ванную. Он не сможет молчать вечно, потому что мой Тристан никогда не мог держать эмоции в себе. Каким бы сильным ни был новый, внутри все еще живет мальчишка, который уехал четыре года назад в новую школу и обещал привезти мне оттуда самых лучших парней Невады.
В полной тишине Тристан снимал бинт. Я закусила губу, морщась, когда он отдирал прилипшие куски. В зеркало плохо видно, что там творится, но подозреваю немного крови выступило через повязку.
Бинт упал на мои колени. Аж дышать легче стало. За спиной послышался странное шипение, похожее на вдох через стиснутые зубы. Тристан замешкался, но уже через мгновение я почувствовала, как что-то мокрое стекает по спине.
— Где этот придурок Джо? — мне не хотелось его вспоминать, но любопытство было сильнее. Вчера вечером доносились мужские крики, поэтому надеюсь, что ему там плохо.
— Зализывает раны. Данталиан отрубил ему пальцы, — как ни в чем ни бывало сказал Тристан. Мои глаза широко раскрылись. Не знаю, на что я надеялась, но такой ответ привел в шок.
— Пальцы? — на всякий случай переспросила. Может, у меня от диеты Кастро уже галлюцинации?
— Он тронул то, к чему было запрещено приближаться, — спиной почувствовала, как он пожал плечами. — Возьми Данталиан меня с собой, я не ограничился бы одними пальцами.
Мне хотелось возмутиться, что я не вещь, но с другой стороны, пусть лучше так, чем если бы его похвалили и разрешили снова прийти.
— Как долго я еще здесь буду?
Пусть этот новый Тристан ощущается по-другому, но с ним куда комфортнее, чем с Данталианом. От того никогда не знаешь чего ожидать, а этот Кастро не причинит мне боль. По крайней мере, физическую.
— Тебе не понравится мой ответ.
Я невесело улыбнулась. Ну конечно. Когда вообще шла речь об освобождении?
— Как Кай? — решила перевести тему. Третий Кастро всегда был для меня загадкой. В один момент он может шутить о шлюхах и развлечениях, а в другой — сидеть мрачнее тучи и угрожать каждому, кто осмелиться подойти.
— Посещает с проверкой творения твоего отца, — судя по изменившемуся тону при упоминании папы, для него это такая же больная тема, как и для Данталиана.
— Я буду только рада, если вы снесете парочку.
Это было чистой правдой. Никогда не думала, что здания могут так быстро сноситься и строиться заново. На месте старшей школы при одном из университетов «для среднего класса», как его часто называли в маминых кругах, внезапно вырос большой торговый центр. Почти в каждом казино появилась функция обслуживания и приватные комнаты. При отце Лас-Вегас превратился в развратный пылесос для денег, с чем я не была согласна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что ты чувствовала, когда узнала о его смерти?
Тристан не хуже моего знает, как Данте Марини относиться к женщинам. Для него они — это средство достижения цели, продление потомства и груши для битья во время плохого настроения. Хоть за все года я так и не научилась защищаться, зато прекрасно стала чувствовать момент опасности. Только эта чуйка не хочет срабатывать всякий раз, когда в поле зрения появляется Данталиан.
— Если тебя интересует успела ли я себя пожалеть за время, проведенное в одиночестве, то мой ответ — да, успела. Но я больше жалею, что не успела избежать этого заточения, чем отсутствие семьи. Обидно, что Джакомо вопил о братских чувствах, когда получал от отца, а в тяжелый для меня момент — сбежал, — фыркнула от злости и негодования. — Он жив?
— Да, уехал куда-то в сторону Европы.
Тристан сделал последний оборот бинта вокруг моей груди. Я повернулась к нему, наблюдая, как он складывает предметы обратно в коробку.
— Пообещай, что никуда не уйдешь пока я не переоденусь, и мы поговорим.
— Диана… — начал он, но я не желаю слышать никаких оправданий. Не тогда, когда мы наконец смогли увидеться.
— Нет, Тристан, — твердо сказала. — Ты не можешь бегать от этого разговора. Тебе не кажется, что я имею право знать почему ты меня ненавидишь, в то время как сама не злюсь на тебя из-за того, что ты умолчал о своей невредимости.
— Ауч, — он всегда так говорил, когда я попадала в цель. — Я не ненавижу тебя.
— Тогда будь мужчиной! Дождись, пожалуйста, и поговори со мной. Я скучала и мне надоело слушать вечное нытье Данталиана о том, какая плохая у меня семья.
Тристан неуверенно кивнул и вышел. Надеюсь, ничего не поменялось в его принципе держать обещание.
Я быстро приняла душ (ну или просто смыла грязь в тех местах, где не было бинта) и разложила вещи, которые принес Тристан. Простые серые спортивные штаны, пара топов и свободная футболка. Последняя идеально подходит сейчас, потому что у меня нет ни малейшего представления как пропихнуть забинтованную руку в узкий топ. Штаны и правда немного велики, но я туго затянула их шнурками. В этом наряде, в отличие от потрепанного утреннего, я вполне выгляжу как человек, которого не держат взаперти.
Подхватила лоскут, который остался от пижамной футболки, и вышла в спальню. Как и обещал, Тристан остался. Он сидел на краю кровати, крепко обхватив голову двумя руками. Когда я вошла, его взгляд переместился на меня.
— Если Данталиану не понравиться моя новая одежда, я задушу его этим клочком. Теперь хотя бы не чувствую себя голой.
Села рядом с ним на кровать. Нужно было с чего-то начать, но я не знала, что интересует меня больше всего. В конечном счете, неизвестно сколько он еще пробудет здесь.
Каждый ребенок знал про них, как про жестоко убитых детей Босса. Их даже не хоронили, потому что, по словам Грега, от тел остались только маленькие кусочки. Я не понимала, как можно было просто забыть и отпустить гибель не простых солдат, а предполагаемых руководителей. В тот день я собрала все вещи, которые так или иначе принадлежали парням и пошла на кладбище к их родителям. Возможно, это был мой личный способ отпустить, но я никогда не хотела забывать.
Это будет сложный разговор, но только он прольет свет на происходящее.
— Ты знаешь мой вопрос.
Его лицо тут же стало жестким. Он выпрямил спину.
— Что ты помнишь со дня взрыва?
— Сразу после вашего отъезда я уехала в Пиоче[1]. В тот день мы с Адель ходили на концерт какой-то уличной кавер-группы, — я слабо помню наши действия до возвращения домой. Детали словно затерлись, ушли на второй план, а потом вовсе забылись. — Может, помнишь Кента, ее телохранителя, — Тристан кивнул, — ему кто-то позвонил, а после он вернулся и сказал, что мистер Маранцано приказал немедленно вернуть нас домой. Кент не отвечал на вопросы, и мы только дома узнали, что в Элко[2] произошел взрыв. Миссис Маранцано сказала, что мало кто пострадал, но я не идиотка, чтобы не понять масштаб трагедии.
